Тени киновари - Линн Абби

— Павек, — сказала она через какое-то время, все еще глядя в угол, все еще думая о справедливости. — Ты должна называть его Павек, если ты хочешь вернуться с ним назад в Урик. Он совсем не уродливый человек, не называй его так. Он будет говорить тебе, когда ты будешь делать правильную вещь. Тебе надо слушаться его.

— А тебе?

На этот вопрос Акашия не нашла в себе сил ответить вслух.

— Отец говорил, что самые лучшие уроки — самые тяжелые уроки, — сказала Матра после долгого молчания, потом — к облегчению Акашии — повернулась и тихо вышла из хижины.

Беспокоиться за нее не надо: Матра сама сумеет о себе побеспокоиться, где бы она не оказалась.

Вернувшись в кровать, но не для сна, Акашия потушила лампу. Она сидела в темноте, думая о то, что сделала, о том, что сказала ей Телами, и об этой экстраординарной девочке-женщине, которую Король-Лев послал из Урика. Матра была чем-то вроде Тирского шторма, она изменяла все, чего касалась, прежде чем исчезнуть. Акашии досталось немало, пока солнце не село. Ей было не жалко, что белокожая женщина уезжала, но он уже не сожалела о том, что та вообще появилась в Квирайте. И теперь было, хоть пока и небольшое, расстояние между ей самой сегодня и ей самой вчера, с Элабоном Экриссаром.

Тем не менее Акашия обнаружила, что пока ей тяжело думать о Руари или Павеке. Руари был с ней в те прошлые горячие, яркие и беззаботные дни, которые никогда не вернутся обратно. Павек был будущим, с которым она была еще не готова увидеться лицом к лицу. Она не хотела, чтобы хоть кто-нибудь их них уехал вместе с Матрой, но она должна была смириться с этим, по крайней мере внутренне, наедине с собой, и это смирение дало ей силу сказать им до свидание перед восходом, два дня спустя.

Она была горда собой, что не расплакалась и не молила их вернуться, только обняла на прощание, что она не делала уже давно, и даже получила от Павека что-то такое, что можно было бы назвать поцелуем в лоб, прежде чем он уехал. Стоя на краю соляной пустыни, Акашия смотрела и слушала, пока колокольчики не смолкли и канки Короля-Льва не стали только точками на фоне восходящего солнца. Потом она отвернулась и, обойдя деревню, отправилась в свою собственную рощу.

Дикие цветы расцвели, а птицы радостно запели на верхушках деревьев когда она вошла в нее — все эти замечательные вещи, которыми она пренебрегала с тех пор, как вернулась из Урика. Там была и тропинка, которую она не замечала раньше, а когда она пошла по ней, то оказалась рядом с водопадом, над которым протянула свой лук гигантская радуга.

Глава 7

Дорога через Пустые Земли Атхаса никогда не бывала приятной. Павек и трое его более молодых спутников были благодарны, по меньшей мере, что она прошла без приключений. Они не повстречались ни с песчаными бурями ни с бандитами, а все хищники, пересекавшие их дорогу, быстро решали оставить их самих себе.

Павек даже немного усомнился в их удаче, но решил, что тут на первый план вышла природа уличного червя, возвращающегося обратно в свой городской котел, в котором он родился, вырос и стал взрослым. Это и керамический медальон, который он носил под своей сделанной дома рубашкой, с тех пор, как ушел из Квирайта.

Чем ближе он приближался к Урику, тем тяжелее становился медальон — который он не носил и даже не трогал с того мгновения, как Лорд Хаману тяжелым шагом покинул Квирайт — и он висел на шее Павека и над его сознанием. На передней части медальона был вырезан портрет Лорда Хаману в полный рост. Обратная сторона, на которой раньше было имя Павека и отметка о его ранге — регулятор третьего ранга в гражданском бюро — теперь была пуста: на желтой глазури осталась только длинная выемка от когтя Льва. Обыкновенно медальоны высших темпларов делали из золота, но на обратной стороне всегда была выемка, а не какой-нибудь знак, означавший, что этот темплар повышен в высшие темплары, находившиеся за пределами всех рангов.

Высший Темплар Павек. Павек из высшего бюро. Лорд Павек. Он мог называть себя так, как сам того хотел, хотя Просто-Павек подходило к нему лучше всего.

Вокруг не было ничего, кроме безжалостного, не устающего солнца, позвякивания колокольчиков канков да редких разговоров среди путешественников, и, чтобы отвлечься от мерного покачивания седла, Павек дал возможность своему воображению бегать там, где ему хочется все десять дней поездки от Квирайта до Урика.

В Урике было не больше пятидесяти высших темпларов — мужчин и женщин, инквизиторов, ученых или генералов — чья сила уступала только силе Лорда Хаману. Павек предвидел, как он появится в своей старой казарме, или на тренировочных полях, а то и на таможне, где он раньше проводил каждые девять дней из десяти. Не то, что он оставил там друзей, которые захотели бы поздравить его; ему хотелось посмотреть на впечатление их всех, когда он снимет в шеи свой медальон и покажет выемку на его обратной стороне.

Поначалу, конечно, все расхохочутся. Никто в здравом уме и памяти никогда не поверит, что темплар может прыгнуть из третьего ранга на самый верх, особенно из гражданского бюро, а не из военного, где должности более или менее регулярно освобождались.

Но смех немедленно прекратится, как только кто-нибудь дотронется до медальона. Эту длинную выемку невозможно подделать. Даже теперь, много пятнадцатых после того, как Король-Лев коснулся его, медальон был слегка теплый и грел грудь Павека. Любой другой почувствует острый удар: высшие темплары могли открыто использовать силу своего господина и находились под его защитой.

Как только они убедились бы, что метка настоящая, у него сразу появилось бы так много друзей, что было бы вообще непонятно, что с ними делать. Внутренним зрением Павек видел их всех: производителей, администраторов, прокураторов, которые управляли его жизнью с тех пор, как мать купила ему соломенный тюфяк в приюте темпларов; они топтали бы друг друга, топили бы друг друга в грязи, только бы заслужить его милость.

Под обжигающим темным солнцем Павек предавался бесчисленным фантазиям, но он не останавливал их поток, потому что прекрасно знал, что многие из тех, перед которыми он хотел бы похвастаться, уже мертвы, и он никогда не будет так поступать перед остальными. Он слишком хорошо знал, что такое унижение, чтобы наслаждаться им в любой форме.

В более спокойные моменты Павек думал о то, что вообще не уверен, хочет ли он быть высшим темпларом. Во всяком случае он совершенно точно не хотел регулярно встречаться с королем-волшебником Урика. С другой стороны, судя по тому, что он узнал о жизни высших темпларов от Матры, те не слишком часто встречались со своим повелителем. В любом случае ему придется, для начала, пережить свое самое первое поручение, как высшему темплару. Ночь за ночью, сидя у маленького костра рядом с белокожей женщиной, Павек разговаривал с нею, узнавая все больше и больше о несчастьи, кототрое привело ее в Квирайт.