Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия - Антология
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Расслышал: «Жди, иду».
Поверил я, но не припомнил жизни.
Со мною мир упал в холодный гроб,
И смерть в тоске и злобной укоризне
Клевала мой застывший синий лоб.
II
Я глухо спал, и когти, как оковы,
сжимала смерть, вонзая глубже в труп.
И вдруг, в громах родившееся слово,
К моим ушам упало с чьих-то губ:
«Открой глаза и выйди вон из гроба
Омыть лицо в заре от смрадных зол,
Пустых гробов полна земли утроба,
Последний час от времени пришел».
И видел я прощенным новым взором:
Земля была белее облаков,
И красная река по синим косогорам
Текла чрез мир от райских берегов.
Бежала ночь на небесах червленных,
Два солнца спрятались за красный лес.
Язык огня от жертвенников горних,
Шумя, как вихрь, летел в глуби небес.
Из всех гробов, проглоченных ночами,
Горя тоской по огненной реке,
Воскреснувшие тихо шли рядами,
И каждый нес дела свои в руке.
Раскрыв потайное, в тумане сизом
Умы любви грустили черным злом,
И судия сходил по звездной ризе
Из вихря страшного на судный холм.
Клубилась тьма в глухом конце Вселенной.
Судьба, смеясь, взошла на млечный столб
И отделила Дух от плоти бренной,
На лунных чашах взвешивая скорбь,
Скрестив мечи, стоял в небесном круге
Притихший сонм крылатых грозных сил.
Все шли на суд в томительном недуге,
Но час суда никто не вострубил.
«За что сужу ослепнувшее стадо?
Исчезни, гнев, да будет светлый пир», —
Сказал Пришедший с ласковой отрадой
И язвой рук благословил весь мир.
Земля, омытая огнем и страхом,
Впивала свет предутренней звезды.
Луга опять цвели, и в мудром сытом благе
Паслись стада у голубой воды.
И вышел я на золотые горы
Встречать восход и снова жизнь принять,
И петь ветрам, и синим косогорам,
Что в мир не прийдет полуночный Тать.
И в ясном небе радостных предутрий
На зов мой плыли зори-корабли.
И были в них, как солнце, златокудры
От скорби вставшие сыны Земли.
«Рожденные в веках дыханьем звездных сфер…»
Рожденные в веках дыханьем звездных сфер.
С холодной высоты, где носятся кометы,
Я снова прохожу незримо вашу дверь,
Священное зверье – провидцы и поэты.
Питомцы вечных тайн, узнайте: я ваш брат.
Мне служат восемь крыл и смертная секира.
В глазах моих семь свеч, семь звезд,
семь центров мира,
Великого судьи великая печать.
Давно в моих клыках гнездятся песни бури,
В напевах языка цветет словесный сев,
И стаей золотой на облачную шкуру
И молнии, и гром садятся зорить гнев.
Венцом вкруг головы, как вкруг земли восход,
Горят мои рога излучинами радуг.
Гляди в мои глаза и взор свой темный радуй —
Коснувшийся меня, вовеки не умрет.
Познавший речь мою, поймет глаголы света
И в возгласах стихий услышит голос мой,
Священное зверье – провидцы и поэты,
Дыханье звездных сфер принес я в хлев земной.
И в час, когда заря пробьет колоколами,
Звериный образ мой я дам в наследье вам,
Чтоб прах и певчий бред вы жадными зубами
До срока своего терзали по углам.
Когда ж настанет день и глянет лик крылатый,
На ваших головах вострубят песнь рога,
И пестрый мой полет в звенящем сонме братий
Хвалою огласит вселенной берега.
«Зубастый серп прошел по ниве зрелой…»
Зубастый серп прошел по ниве зрелой,
Растаял звон колосьев золотых,
И дольше с каждым днем
Туман, как саван белый,
Лежит в вересняке,
на пастбищах пустых.
Захожий отдых странствует по селам.
Коса и серп не помнят о страде.
Порой пропляшет в гумнах цеп веселый,
И поздний грач вспугнется на гряде.
И вновь покой.
В стогах, на мягком сене
Пастуший рог тоскует о Весне,
И от полей заплаканные Тени
Плывут к избе и бродят по стене.
Уж в поле холодно. На рваной туче
Присядет солнце, бросит сноп лучей.
Встряхнется ветер в ивняке плакучем,
И тонким льдом заискрится ручей.
У красных Зорь под причит журавлиный
Давно уснул крикливый летний День…
И шепчет ива старому овину,
Как первый лист свалился на плетень.
И грустно мне, – но грусть, как синь, прозрачна,
Что вытекла с небес над рощей золотой.
И ткется жизнь, как сон, в певучие зачатья.
А в сердце листопад и ласковый покой.
«Взманила мечтами дорога…»
Взманила мечтами дорога
Шагать по полям и лугам.
И в сердце распелась тревога —
К Твоим ли приду берегам.
Струится небесное море,
Воздушный глубок океан.
И тонут леса и сугоры
В засолнечный, певчий туман.
Сияют церковные крыши,
Ясна тишина деревень.
Уснула и ласково дышит
Прохлада на красный плетень.
По скатам межи задремали
Черемухи в белых мечтах.
И птицы от радости алой
Развесили песни в кустах.
Повсюду любовь и отрада.
И солнце – небесный жених
Овец златорунное стадо
Пасет на горах золотых.
Минуй же, прохожая туча.
Громами стада не вспугни.
Им сладко питаться на кручах —
То думы и песни мои.
«Братья, плотнее смыкайте ряды…»
Братья, плотнее смыкайте ряды,
Нам ли бояться холодной могилы!
Близятся вражьи несметные силы,
Братья, плотнее
