Будни фельдъегеря 1. В эльфийской резервации - Екатерина Бунькова

сыр, помидоры, хлеб и прочее, они все так же безостановочно о чем-то говорили. Просто удивительно, как у людей, живущих вдали от хоть сколько-нибудь интересных событий, может быть столько тем для разговоров. Бабки знали все: кто где живет, с кем спит и гуляет, что пьет и чем болеет, в каком магазине покупает белье и сколько зарабатывает. У Ани сложилось впечатление, что о чем бы она ни спросила эту «справочную систему», ей непременно дадут подробный и правдивый ответ. Даже вопреки всем законам о защите личных данных. По крайней мере, если дело будет касаться Косяковки. Но и о ситуации в Москве бабки знали куда больше, чем сама девушка. Им были ведомы и количество заболевших, и карта распространения вируса, и размеры и условия новых выплат, особенности оформления штрафов, имена врачей в карантинных больницах и даже количество аппаратов искусственной вентиляции легких: в Москве, в стране в целом и по областям в частности.

К вечеру женское общество было разбавлено и мужским: пришел сосед-язвенник, робко попросивший рюмашечку «за упокой» (пока жена не видит), седой и полуслепой одноклассник дяди Володи, дядя Боря и Андросий Кузьмич, которого Аня уж точно не ждала и очень устыдилась, что не додумалась позвонить и пригласить. Компания собралась исключительно 65+. Это удивительным образом превратило мрачный праздник человеческой скорби в уютные домашние посиделки, где все друг друга давно знают, уважают и в каком-то смысле любят, как родных.

Старики ностальгировали, поминали забавные случаи, смеялись и… заигрывали, благо, что соотношение мужчин и женщин (точнее, бабушек и дедушек) было как раз фифти-фифти. Глядя на этот странный клуб для тех, кому пора носить с собой веник и совочек для песочка, Аня почувствовала себя не просто молодой, а маленькой девочкой, которую вот-вот поставят на табуретку и попросят прочитать стихи, а то и песенку спеть. Тишком-молчком она постепенно передвинулась в самый дальний угол, к старому телевизору у окна, чтобы ее перестали замечать. Старики и правда не обратили на ее побег из-за стола никакого внимания и продолжили свою неспешную беседу:

- Вот помню, поехали мы как-то с Володькой на рыбалку, - рассказывал уже чуть захмелевший дядя Боря. – Поставили, значит, палатку, удочки воткнули. Сидим, пьем, баб обсуждаем. И так нам, понимаете, хорошо стало, что и забыли совсем, зачем приехали. Так что когда дождь пошел, мы даже не расстроились: в палатку залезли и дальше «греемся». А потом и заснули как-то незаметно. Просыпаемся – что такое? Будто змеи под палаткой ползают. Все шевелится, хлюпает, сырость кругом. А палатка-то хорошая была, новая. Я за молнию-то хватаюсь – вжик. И тут нас ка-а-ак зальет! Это, значит, дождик-то палатку подмыл, а мы и не заметили. Ой, грязищи было… А Володька тогда как раз женат еще был. Ох ему и досталось…

- И не говори: эти бабы… - тоже порядком захмелевший Андросий Кузьмич согласно покачал головой, но тут же спохватился. – Пардон, дамы, мы не о вас.

- Да знаем мы все ваши мужские разговорчики, - отмахнулась одна бабка-коммерсантка, имени которой Аня так и не вспомнила. – Вечно у вас жены во всем виноваты.

Бабка сжала сухой кулачок, будто вспомнив что-то обидное. Наверное, будь у нее зубы, она бы и зубами скрипнула. Аня тихо хмыкнула в своем укрытии. Оказывается, даже очень старые женщины еще обижаются на мужей. Пусть даже усопших.

- Товарищи, не ссоримся, - учительским тоном остановила их тетя Марина. – Незачем покойника беспокоить.

Все глянули на пустой стул и синхронно перекрестились, хотя крещеных среди присутствующих было хорошо, если половина.

- Но у Володьки жена все равно стерва была, - не стерпел Андросий Кузьмич. – И работа Володькина ей не по душе была, и дом. Все норовила выбросить его коллекцию.

Он махнул подбородком на склад советского барахла на полках.

- Да, это хорошо, Анечка, что ты его вещи не выкинула, - мягко перевела тему тетя Марина. – Пусть память о нем живет. Хороший был человек.

- Только безбожник, - вдруг заявила бабка – коммерсант по иконо-заговорной торговле.

- Нюрка! – одернула ее соседка, пихнув локтем в бок. – О мертвом или хорошо, или никак.

- А я ругаю, что ли? – пожала плечами бабка. – Просто виданное ли дело: в печке сгореть?

Аня, все это время изнывающая в своем углу между телевизором и окном от скуки, вдруг удивленно вскинула брови. Вот тебе раз! Так дядя Володя на пожаре, что ли, погиб? А говорили, от болезни.

- Не в печке, а в крематории, - поправила ее тетя Марина, недовольно поджав губы, а Аня снова разочарованно от них отвернулась. Вот охота им обсуждать такие пакости? Будь она так близка к смерти, поскорей успевала бы доделать все, что планировала – на море, там, съездить, мир посмотреть. Но уж точно не копила бы себе на похороны и не трепала нервы пустыми попытками объяснить внукам, что ее, дескать, вскрывать никак нельзя, но нужно обязательно дождаться, пока не завоняет, чтобы точно убедиться, что умерла, а не в летаргии. Бррр!

- Все одно, не по-христиански, - покачала головой бабка. – И похоронили его не знамо где. Все наши деды и прадеды на Косяковском кладбище лежат. Там и для него местечко оставили, хорошее такое, у елочки, а он… Тьфу!

- Ну что вы, Марья Петровна, - укоряюще посмотрел на нее и Андросий Кузьмич. – Отличное у него кладбище, для государственных чинов. Куда как получше старого Косяковского. Чистенькое, ухоженное, охраняемое. Я бы тоже в таком полежал, да не положено. Это вот Агнесса Марьямовна, глядишь, и дослужится до такой чести. Похоронят подле дядюшки. Может, даже оружием погрохочут торжественно.

Аня подавилась расстегаем и принялась кашлять. Вот уж куда она в ближайшие годы не собиралась, так это на кладбище. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Хотя, в прямом, наверное, следовало: хоть могилку навестить.

- Может, и погрохочут, да никто не услышит, - стояла на своем бабка. – Нас вот даже на погребение не пустили. Слыханное ли дело? Перед самым носом железными воротами – хрясь! У меня чуть инфаркт не случился. До сих пор сердце колет.

Бабка поморщилась и потерла себя рукой где-то в области поджелудочной.

- Ну, откуда нам было знать, что туда пропуск требуется? - попыталась успокоить ее тетя Марина. – Хотя, могли бы и догадаться: как-никак, правительственный объект. Андросий Кузьмич, вы бы выписали нам пару пропусков,