Рыцарь - Олег Говда

Хозяйка замка и графства, одетая в платье из синего шелка, расшитое серебряными нитями, сплетающимися в волшебный паутинообразный рисунок, и заколотое на плече неизменной розой, казалась собственным ожившим портретом, висевшим за ее спиной. Художник, изобразивший графиню, был настолько талантлив, что только благодаря резной раме и легкому ветерку, задувавшему сквозь открытые настежь окна и небрежно шевелящему прядку волос, удавалось отличить живую женщину от нарисованной на холсте. И еще я подметил, что та, на картине, более жизнерадостна, не так бледна…

– Рада видеть нашего гостя в добром здравии, – радушно улыбаясь, холодностью тона Звенислава сумела дать понять, что, несмотря на непринужденность, разговор предстоит важный. Потом указала жестом на накрытый стол и добавила: – Если кто еще не завтракал или уже успел проголодаться, не стесняйтесь, ешьте. Мужчины должны всегда быть голодны, и это нормально. Если не будете слишком громко хрустеть костями, то чавканье мне не слишком помешает, а вы не будете отвлекаться, поглядывая на стол. Прошлые недоразумения забыты, и поэтому пора обсудить будущее.

Любомир кивнул, вынул из ножен кинжал, наколол им с блюда ломоть изумительно прожаренной, благоухающей специями ветчины и вгрызся в сочное мясо с видом человека, только что завершившего принудительный курс лечебного голодания. Я тоже решил не отставать. Да и любой другой на моем месте не смог бы удержаться. Это вам не пара бумажных сосисок с краюхой дутого батона и непонятным спреем вместо масла на завтрак. Чтоб расплатиться за такой стол, из натуральных продуктов без ГМО, трехзвездочному офицеру пришлось бы всю месячную зарплату выложить. Плюс боевые…

– А сами вы, матушка, что ж ничего не едите?

– Я уже.

Странно, мне показалось, что, мельком взглянув на еду, графиня побледнела еще больше. Что такое? Яду насыпали? Но, глядя на уплетающего за обе щеки Любомира, я решил не съезжать в паранойю.

– Из пересказанного Ставром разговора я поняла…

Молодой рыцарь тем временем проглотил очередной кусок и опять вмешался с непринужденностью избалованного ребенка или вседозволенностью героя.

– Кстати, а где он сам?

– Ты, наверно, позабыл, какое известие привез нам Игорь? – сурово посмотрела на него Звенислава. Но рассердиться по-настоящему на младшего сына у нее не получилось. – Ставр еще ночью ускакал на помощь Анжелине. Кстати, Игорь, твой спутник вызвался проводить отряд на мельницу. Говорил, что иначе Мышата их не пропустит. Я удовлетворила твое любопытство, сын?

– Да, матушка, – кивнул Любомир. – Спасибо, извини, что перебил.

– Тогда ешь и помалкивай. Еще раз откроешь рот без разрешения, велю удалиться…

Вместо ответа Любомир взял с блюда гусиную ногу и впился в нее зубами.

Графиня вздохнула, всем своим видом показывая, что подобное шалопайство не пристало виконту, но голос ее при этом звучал ровно:

– Итак, Ставр сказал, что ты, Игорь, потерял память и ничего о себе не помнишь. Верно?

– Не совсем, ваша светлость… – всплыло из-под сознания вычитанное где-то обращение.

– Светлость? – переспросила графиня. – Интересное обращение к благородной даме. Надо запомнить. Это так принято в тех краях, откуда ты родом? Никогда прежде не доводилось слышать. Но вернемся к потерянной памяти…

– Не к чему возвращаться, – я решил пока придерживаться предыдущей версии. Правда была еще невероятнее. – Снов из прошлого, как и воспоминаний, нет. Ничего не помню: ни кто я, ни откуда, ни как здесь очутился… Возможно, я потомственный дворянин, а возможно – беглый каторжник.

– Нет, – убежденно сказала Звенислава. – Ни то и ни другое. Можешь мне поверить. Такое каждая женщина сразу распознает. Для благородного человека тебе не хватает утонченности и манер… (я-то всегда был уверен, что не сморкаюсь в рукав, умею вести себя за столом и пользоваться столовыми приборами), а для разбойника или каторжника – наоборот, чрезмерно деликатен. И в первую очередь, Игорь, у тебя слишком прямой и открытый взгляд для злодея. Скорее всего, ты воин. А судя по независимой манере держаться, предположительно, из старшин… Сотник. Или атаман – учитывая одежду, в которой ты пришел.

– Одежда не моя. Мне завещал ее погибший атаман харцызов Вернигор, когда просил доставить известие в Оплот.

– Час от часу не легче… – едва не подавился куском мяса Любомир. – Ничего не знаешь, ничего не помнишь, а самого Вернигора похоронить успел! Да за весть о кончине этого живодера половина Зелен-Лога за тебя перед Создателем благодарить станет. А если это ты его собственноручно успокоил, то еще и награду от короля получишь.

– Нет, – мне не захотелось присваивать чужую заслугу. – Это случайность…

– Жаль, – искренне огорчился Любомир. – Мог сразу проблему с родством решить. Король обещал дворянство тому, кто Вернигора изловить или убить сумеет.

– И что же разбойник просил передать хранителям?

Поскольку содержание послания Островида уже было известно и Мышате, и Лукашу, я не видел причины, по которой должен был держать его в секрете от графини. Тем более покойный не просил меня об этом. Его просьба заключалась лишь в том, чтоб Остромысл узнал о пришествии Разрушителя. Поэтому я без зазрения совести стал отвечать на поставленный вопрос.

– Найти Мастера Остромысла и передать ему, что Али Джагар из Вольной Степи, прозванный Островидом, извещает Великого мастера о том, что в мир пришел Разрушитель.

Какое-то время и Любомир, и графиня Звенислава взирали на меня прям как на статую Командора. Потом Звенислава взяла себя в руки и спросила:

– Ты хоть понимаешь, что это значит.

– Вы слишком требовательны, госпожа графиня, к человеку, едва вспомнившему собственное имя.

Звенислава с Любомиром опять обменялись взглядами. Это начинало раздражать.

– Мне сказали, что воля умирающего…

– Все верно, – поспешил успокоить меня младший Вепрь. – И в самом деле, матушка, откуда Игорю знать о Разрушителе, если он – чужеземец… Чужеземец… – повторил Любомир последнее слово с таким видом, словно и сам только понял, что сказал.

Звенислава только выразительно вздохнула.

– Госпожа графиня!

В коридоре послышалась какая-то суматоха, а еще через минуту в комнату влетел возбужденный десятник Зеленецкой дружины.

– Госпожа графиня, – проговорил он, задыхаясь, не успев перевести дыхание после быстрого бега. – Беда! Харцызы сожгли Песий Лог! Вратко, малой из выселок в замок, с вестью прибежал. Взрослых, говорит, всех перебили, а девок – полонили!

– Коней седлать, пентюхи! – рявкнул Любомир, попытавшись вскочить, но тут же со стоном рухнув назад. – Немедленно в погоню!

– Ваша милость, так это господин виконт… господин граф с половиной отряда ускакал в Дубров, а вы ранены… – растерялся слегка десятник. – Кто отряд возглавит?

– Я поведу… Госпожа графиня, дозволь?

Я произнес эти слова даже немножко раньше, чем осознал умом важность момента. А ведь все верно – если каждый видит во мне воина, так где еще искать шанс утвердиться в этой ипостаси, как не в бою? Тем более, когда подворачивается такое славное дело: возможность спасти мирных жителей от разбойников. Пора начинать отвоевывать себе кусочек благ под этим солнцем.

Звенислава испытующе посмотрела мне в глаза, переглянулась с Любомиром и кивнула:

– Хорошо. Игорь, произвожу тебя в чин сотника и прошу принять во временное подчинение два десятка ратников Зеленецкого замка. Документ оформим и утвердим после похода. Не мешкайте ни минуты. Может, еще и успеете отбить несчастных! Гладила, ты слышал мои слова?

– Да, госпожа графиня! – стукнул себя кулаком в грудь на манер римских легионеров десятник стражи.

– Метнись в комнату сотника и принеси его доспех, – тут же велел Гладиле Любомир. – Выполняй! – А потом с чувством хлопнул меня по плечу. – Удачи, Игорь. Жаль, что я с вами не могу. Вот повеселились бы…

Я учтиво поклонился графине, галантно поцеловал ей руку и поспешно вышел следом за десятником.

Глава 12

Помещение, выбранное и оформленное под рабочий кабинет придворного предсказателя, производило впечатление мрачного могильного склепа. Низкий потолок комнаты специально для этого был дополнительно зачернен, а стены затянуты зловещими бордовыми гобеленами, на которых уродливые Змии дрались друг с другом или пожирали людей и животных. На Вышемира вся эта бутафория не производила никакого впечатления, но на обычных людей действовала безотказно. А еще в кабинете было чрезвычайно много зеркал, размещенных таким образом, чтобы человек, заглянув в него, увидел часть себя спереди, а часть – со спины. Это добавляло к общему беспокойству еще и невнятную мистическую угрозу.