Свидетель по делу – кошка (СИ) - Мария Самтенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— … после бала, в ночь убийства библиотекаря, — договариваю я.
Глава 28
После того, как десерт из моей тарелки размазывается по рубашке Леона, я понимаю, что хуже уже не будет. Хватаю грифона за рукав и драматическим шепотом заявляю:
— Или ты выкладываешь все, что знаешь, или мы сейчас же идем к ректору! Будешь рассказывать ему про убийство!
— Но…но… — студент берет себя в руки, отодвигается на безопасное расстояние. — Но я не убивал госпожу Галгалею!
Бинго! Я позволяю себе злодейски улыбнуться:
— Вообще-то про убийство Галгалеи я тебя не спрашивала. Только про библиотекаря. Ты сам вспомнил о Мымре, так что рассказывай.
Леон вздрагивает и смотрит на меня круглыми карими глазами:
— Но я правда не убивал ее! Я не хотел!
Ого, какие подробности! Фраза «я не хотел» однозначно намекает, что к чему-то Леон все же причастен. И я рассчитываю выяснить, к чему именно.
Но теперь главное, чтобы никто не услышал, потому что народу в столовой хоть и немного, и говорит грифон тихо, но мало ли что может случиться.
— Пойдем ко мне, расскажешь, что знаешь, — говорю я и зловеще добавляю. — Не хочешь ко мне, идем сразу к ректору! И призрак покойной Мымры с собой позовем, уверена, ей будет интересно!
Предложения пообщаться с призраком покойной Галки бедолага-грифон, разумеется, оценить не может, поэтому соглашается поговорить со мной наедине. Мне, конечно, немного неловко из-за того, что приходится оставить грифона без ужина. Впрочем, если он будет каяться быстро, может, еще успеет вернуться и перекусить.
Так что сначала заверяю Леона в том, что если он ни в чем не виноват, то разговор останется между нами, а потом — на всякий случай! — и в том, что не планирую грязно домогаться. А то мало ли что придет ему в голову!
Мы с Леоном приходим ко мне. Открываю дверь, окидываю взглядом свою комнатку — надеюсь, подозреваемого не шокирует беспорядок, в последние дни мне совсем не до уборки! — хватаю гору свежепостиранной одежды с кровати и запихиваю ее в шкаф. Дверца не закрывается, ну и ладно, потом разберу. Снимаю с приставленного к столу стула корзину с дремлющим фамильяром, Клубочком, ставлю ее на освободившееся место на кровати и сажусь рядом.
Киваю нервно озирающемуся грифону на стул:
— Садись и рассказывай, что там было с Галгалеей. Скажу сразу, тебя, во-первых, видели неподалеку от ее комнаты во время убийства. Не буду говорить, кто, это не так важно, — на самом деле я это только что выдумала, но грифон и без того напуган, — а, во-вторых, я лично видела твою странную реакцию на балу. Ты единственный, кто вздрогнул, когда появилась Галка. Можешь мне поверить, я смотрела очень внимательно! Что это было?
Леон опускается на стул и стискивает зубы. Видимо, пытается вспомнить, как вел себя на балу — но это занимает только секунду.
— Я не убивал ее, клянусь! — с вызовом говорит грифон. — И я не хотел ничего дурного! Я… я думал только о Мадлен!
И тут я делаю роковую ошибку:
— Кто такая Мадлен?
Все, Леона уже не заткнуть. Убийство забыто: он рассказывает про Мадлен Шантиль! Она дочь обедневшего барона: отличница, но не заучка, тихая, но смелая, независимая, но ранимая. Учится на втором курсе факультета искусств, и вообще, само совершенство, абсолютное и безоговорочное.
Единственный недостаток прекрасной Мадлен — это то, что она якобы истинная некоего Брамиона Кадума! Абсолютного мерзкого, недостойного ее дракона, нахала и изменщика! Путающегося с демоном и изменяющего Мадлен налево и направо!
— А с этого места давай поподробнее, — говорю я. — Что за демон? Доментиан?
— Он самый, — с неприязнью сообщает Леон, и я вспоминаю далеко не лестную характеристику, которую господин Доментиан удостоил этого самого грифона. — Уж не знаю, чем Брам его очаровал, но я постоянно вижу их вместе, как лучшие друзья. С демона станется наговорить про меня гадостей.
Задумчиво глажу фамильяра. Как же там было? «Не слишком умный, трусливый, обидчивый, себе на уме?».
А действительно, не имел ли демон свой интерес?..
— А что насчет истинности у драконов, — продолжает тем временем Леон, — так про это никто не слышал уже много лет. Как знать, может, Брам все придумал!
В его голове слышится нотка зависти. Видимо, идея «закадрить» девушку с помощью истинности все же не дает грифону покоя.
Но увы!
— Фальшивая истинность ненаказуема, — говорю я, невольно вспоминая Мымру, женившую на себе ректора. — А в каких-то серьезных преступлениях Брам не замечен.
— Очень зря вы так думаете, — пожимает плечами грифон. — Между прочим, башня Брама совсем недалеко от места убийства!
— И что?
Кажется, этот Леон Блэрвик начинает меня раздражать. Вернее, продолжает. Это же додуматься надо — избавиться от соперника, безосновательно обвинив его в убийстве!
— Третьего сентября, в ночь убийства Галгалеи, Брам собрал целую нелегальную вечеринку! — жарко говорит грифон. — Совпадение? А почему бы ему не сделать это, чтобы обеспечить себе алиби? Смотрите: он собирает толпу народа на вечеринку. Выпивка льется рекой. Думаете, кто-нибудь заметит, если Брам ненадолго отлучится?
Звучит убедительно. Но…
— А мотив? — спрашиваю я.
— Элементарно: Галгалея могла узнать, что он подделал истинность, — говорит Леон с таким видом, будто сам подделывает истинность по три раза на дню. — Заметить, например, как он роется в библиотеке и изучает старые книги, и заподозрить неладное. Поэтому следующей жертвой и стал Горм Странцелист.
Леон стискивает зубы и с вызовом смотрит на меня.
Спасибо, дружочек, за версию. Но, пожалуй, я пойду проверять ее без тебя.
Но перед этим ты все же расскажешь, что у тебя было с Галкой.
Глава 29
Шантажом и угрозами мне все же удается вытащить из Леона подробности про Мымру. Выясняется, что покойная Галгалея очень не хотела, чтобы он переводился в СУМРАК. Почему? Да кто ее знает! Она постоянно к кому-то цеплялась, вот и Леон не стал исключением.
Правда, сам грифон подозревал, потому, что его отец-ювелир отказался предоставить Галке пятидесятипроцентную скидку на золото и драгоценные камни.
— Галгалея постоянно кричала на ректора, требовала, чтобы меня перевели обратно, — рассказывает Леон, сидя у меня на кровати и нервно играя желваками, — а мне высказывала, что я позорю Академию самим фактом своего существования.
На нервной почве у грифона начались проблемы со здоровьем. И вот в один прекрасный вечер он шел из лекарской с пузырьком слабительного, завернул в столовую и увидел там Галку. Мымра ужинала, причем
