Четвертый кодекс - Павел Владимирович Виноградов

class="p1">— Вполне. Однако я исполняю приказ руководства управления, подтвержденный рядом президентов США.

Пауза.

Сенатор Маккиннон:

— Комитет должен получить дополнительную информацию. Объявляю перерыв.

После перерыва.

Сенатор Маккиннон:

— Агент Джагельски, позже мы определим меру вашей ответственности, но пока оставим в стороне содержание документа, именуемого вами «Меморандумом Даллеса». Однако я требую от вас как можно более полного изложения известных вам фактов, приведших к его появлению и созданию группы «Полиглот».

Агент Джагельски:

— Полной картиной даже я не располагаю. Мне известно, что к концу войны генерал Уильям Донован, возглавлявший Управление стратегических служб, вошел в контакт с неким индейским брухо.

Сенатор Кэтрин Кортес-Масто:

— Брухо?

Агент Джагельски:

— Да, сенатор, мэм. Так называют индейских колдунов.

Кэтрин Кортес-Масто:

— Я знаю...

Сенатор Маккиннон:

— Что за чушь вы тут несете?!

Агент Джагельски:

— Излагаю факты, сэр.

Сенатор Маккиннон (после паузы):

— Продолжайте.

Агент Джагельски:

— Брухо по имени Хуан Матус сообщил Доновану некую информацию, которую тот счел чрезвычайно важной. Однако в тот момент у его ведомства просто недоставало ресурсов, чтобы в полной мере развернуть ее разработку. Донован поручил сделать некоторые шаги мистеру Даллесу, который был резидентом в Европе и имел агентуру в том числе в Восточной Пруссии, где находилась в то время ключевая фигура, собственно Полиглот.

Сенатор Маккиннон (кивает):

— Профессор Кромлех. Но он действительно тогда был совсем ребенком...

Агент Джагельски:

— Тем не менее, генерал решил, что этот юноша имеет большое значение. Так же, как и попавший в его распоряжение «Кодекс-4».

Сенатор Маккиннон:

— Мой дед знал Донована. Тот был ирландский католик. Они часто верят во всякую чушь — эльфы, лепреконы...

Агент Джагельски:

— Со всем уважением, сенатор, сэр, насколько я знаю, генерал Уильям Донован был чрезвычайно здравомыслящий человек. Однако могу сослаться на свой опыт. Я ученый и привык исследовать и проверять факты. Тем не менее, возглавляя группу «Полиглот», я неоднократно сталкивался с вещами, которые, по моему глубокому убеждению, невозможно объяснить с точки зрения современной науки... Впрочем, мистер Даллес тоже отнесся к этой информации со всей серьезностью, и, когда возглавил ЦРУ, восстановил распущенную после ухода Донована и упразднения УСС группу по делу Полиглота.

Сенатор Маккиннон:

— Даллес тоже имел контакты с этим... Хуаном Матусом?

Агент Джагельски:

— Несколько мне известно, да. Именно по итогам этих контактов им и был составлен Меморандум.

Профессор Майкл Макфол:

— Мистер председатель, позвольте мне задать свидетелю вопрос.

Сенатор Маккиннон:

— Прошу вас, профессор.

Профессор Макфол:

— Агент, как по-вашему, была ли осведомлена о проблеме тогдашняя русская разведка?

Агент Джагельски:

— Определенно, да, профессор Макфол. Это стало очевидным после того, как Группа центральной разведки потеряла в Восточной Пруссии агента, опекавшего Полиглота. Нам было известно, что Кромлех направился туда, чтобы завладеть «Письмом Судного дня». Однако агент был ликвидирован русскими.

Сенатор Кортес-Масто:

— Агент, вы можете пояснить, почему этому письму и его расшифровке придается такое значение? Насколько мы понимаем, это древний текст, представляющий лишь научный интерес...

Агент Джагельски:

— Подробности содержатся в Меморандуме, и я не имею права их раскрывать. Могу лишь сообщить, что содержание письма и сама личность профессора Кромлеха имеют важнейшее значение для Соединенных Штатов. Фактически, речь идет о самом существовании нашей страны...

Всеобщий шум.

Сенатор Маккиннон:

— Господа, призываю вас к порядку. В свое время мы потребуем у свидетеля пояснить это скандальное заявление. Сейчас же перед нами узкая задача — выяснить причины провала московской операции. А все остальное — лишь дополнительные материалы к нашему расследованию.

Агент Джагельски, я понимаю, что вы в то время еще не имели отношения к операциям по делу Полиглота. Но вы должны знать, почему этот документ, коль скоро он настолько важен, не был изъят? Почему профессор Кромлех не был завербован или, в конце концов, захвачен? У меня складывается впечатление, что ваша тайная группа десятилетиями зря тратила деньги налогоплательщиков...

Агент Джагельски:

— Все это не так просто, сенатор, сэр. Агенты русской контрразведки сфотографировали документ еще до того, как им завладел Кромлех. Вскоре мы получили эти фотографии от наших людей в русском МГБ. Однако в то время никто, даже Кромлех, не умел еще читать письмо майя. Мы пытались стимулировать исследования доктора Джона Томпсона, работавшего над их дешифровкой в нашей стране. Однако, как выяснилось позже, он стоял на неверном пути, и Кромлех его опередил. Как, собственно, и предсказывал дон Хуан...

Сенатор Маккиннон:

— Но когда Кромлех расшифровал письменность майя, «Кодекс-4» был прочитан?

Агент Джагельски:

— Безусловно. Но это мало что дало — опять, как и предсказывал брухо. Смысл текста остался непонятен, и пояснить его мог один Кромлех. Таково было наше убеждение.

Сенатор Маккиннон:

— Ваше?

Агент Джагельски:

— Мое и моих предшественников.

Сенатор Маккиннон:

— В таком случае, вы должны были активнее работать с Кромлехом.

Агент Джагельски:

— Сэр, в ваших бумагах содержится отчет обо всех действиях, предпринятых в рамках разработки Кромлеха. Их было много... Однако мы все время ощущали сильнейшее противодействие противника, контролировавшего буквально каждый его шаг. Кроме того, сам Кромлех — личность, мало поддающаяся вербовке, полностью погруженный в свое дело ученый. Во всяком случае, он не отвечал на наши обычные методы. Некоторая надежда у нас появилась, когда у него началась связь с аспиранткой, однако компрометации он совершенно не опасался, их отношения были вполне открыты, и извлечь что-нибудь из них для нас составляло проблему.

Сенатор Маккиннон:

— Речь идет о нынешней миссис Дельгадо?

Агент Джагельски:

— Именно о ней. После исчезновения Кромлеха...

Сенатор Маккиннон:

— Допущенного вами!

Агент Джагельски:

— Да, сэр, это моя вина, хотя его поступок невозможно было предусмотреть. Так вот, после того, как профессор бросился в колодец в Чичен-Ице, мы еще какое-то время надеялись, что перед этим он сообщил содержание документа миссис Дельгадо, тогда мисс Линьковой. Довольно скоро мы поняли, что это не так, но в любом случае рядом с ней теперь постоянно находился наш источник.

Сенатор Рубио:

— Вы имеете в виду вашего мексиканского агента, ставшего ее мужем?

Агент Джагельски:

— Да, Антонио Дельгадо. Мы подозревали, что он ведет двойную игру, но использовали его,