Приключение — что надо! (сборник) - Уэстлейк Дональд Эдвин

Кроме них, в доме жили трое служанок. Одна из них вышла на улицу, положила возле бассейна чистое полотенце и халат и, сказав проплывающему мимо телу: «Доброе утро, сэр», вновь скрылась в доме.

Инносент с аппетитом поел под испепеляющими взглядами Маргарет и Патриции, затем надел белую сорочку с широким воротом и брюки, чмокнул маленькую толстуху Франческу, весело сказал что-то угрюмой Кэтрин и зашагал, насвистывая, к своей машине. Дом стоял на полпути между Бельмопаном на западе и Белиз-Сити на востоке. Сегодня утром Инносент свернул на восток.

По дороге он в третий раз прослушал запись, особенно ту ее часть, где Кэрби говорил, что купил землю, чтобы вложить деньги. «Тут очень хорошо пасти скот, как видите», — это было дословным повторением того, что сказал Сент-Майкл, когда продавал Кэрби участок. А какой еще землей владел Кэрби? Никакой. Значит, об этом наделе и идет речь.

Но, с другой стороны, это невозможно. Инносент прекрасно знал, что там есть и чего нет. И уж храма майя там точно не было. Да и такого места, как Лава Шкир Ит, тоже нет. Инносент мог поспрашивать через друзей у горных индейцев, но они почти наверняка не найдут ничего подобного. Просто Кэрби придумал какое-то экзотическое название, свою собственную Шангрила.

Следовательно, Кэрби нашел сохранившийся храм на купленном у Инносента участке, хотя Инносент изучил этот участок до последнего дюйма. Это — первая возможность.

Вторая заключалась в том, что Кэрби, сев где-то в джунглях, чтобы забрать груз марихуаны, отыскал доселе неизвестный храм майя и солгал своим покупателям, выдав чужую землю за свою.

Была и третья возможность: Кэрби и два педика вели какую-то хитрую игру, и целью этой игры, вероятно, был он, Инносент. Или кто-то другой. В таком случае они просто бродили где-нибудь в кустах и читали по писаному. Иными словами, никакого храма не было. Это, кстати, объясняет и причины появления записи.

Из всех этих трех вариантов наиболее вероятным казался второй, хотя и третий вполне соответствовал характеру и натуре Кэрби. Что касается первого варианта, в него Инносент просто не верил. Но если он и есть истина, то возникает новая сложность — Валери Грин. Допустим, просто допустим, что Инносент Сент-Майкл когда-то, сам того не ведая, владел храмом майя. Допустим далее, что Инносент в неведении продал участок Кэрби Гэлуэю, который сумел разглядеть то, чего не заметил сам Инносент. Тогда Кэрби, разумеется, вел там предварительные раскопки, коль скоро стела с ягуаром и тесаные камни валялись на виду. Если верить этой проклятой записи.

Итак, когда Валери, девушка, несомненно, честная, квалифицированный археолог (и красотка, хотя это уже другая история), отправится сегодня на этот надел, она обязательно увидит храм майя. Это подтвердит ее теорию. Что ж, большая радость для нее. Но о храме станет известно! Кэрби больше не сможет грабить его, а он, Инносент, лишится возможности запустить лапу в этот пирог.

С другой стороны, если бы он не отправил кого-нибудь на участок Кэрби, у него не было бы возможности подтвердить или опровергнуть первый вариант. Кроме того, он уже обещал Валери помощь. Сегодня утром его шофер заедет за ней в гостиницу. Возможно, он еще успеет сорвать ее поездку, но это осложнит дело впоследствии, если вся история выплывет на свет. Кроме того, Валери — девушка упрямая и сможет добраться до участка даже без его помощи.

Нет, эту задачку можно решить иначе, вот почему Инносент поехал нынче утром в Белиз. Первым делом он заглянет в контору своего приятеля, адвоката и бывшего напарника Сиднея Болфрейджа. Там они наметят возможные шаги с целью доказать юридическую ущербность купчей грамоты. Для законника с мозгами и опытом Сиднея это не составляет труда. Пока никаких официальных мер принимать не надо, но первые ходы будут сделаны, так что, если там и правда есть храм, Инносент притворится, что хочет исправить юридическую ошибку в интересах закона. И начинает это дело, все еще считая, что участок не имеет никакой ценности. До того как ему стало известно о храме.

Итак, первая остановка — в конторе. Первая, но не единственная, поскольку существование пленки создает еще одну сложность, и сложность эта заключается в самом существовании пленки. Неважно, кто эти двое и с какой целью они сделали запись. Их надо как-то обезвредить.

Инносент оказался в трудном положении и улыбнулся, поняв это. Теперь он вынужден защищать Кэрби Гэлуэя, чтобы иметь возможность хоть как-то владеть обстановкой и выяснить, что же именно творится вокруг.

ЛЕГКИЕ ДЕНЬГИ — НЕПРАВЕДНЫЕ ДЕНЬГИ

В Джорджвиле, в пятнадцати милях к западу от Бельмопана и в двенадцати милях к востоку от гватемальской границы, Западное шоссе пересекают две узкие дороги. Та, что идет на север, попетляв несколько миль по зарослям, приводит в деревушку под названием Берегись Испанцев (англоязычные жители Белиза уже давно ждут пакостей от живущей на западе испаноязычной нации), а та, что тянется к югу, поднимается в горы Майя, к плоскогорью Вака, мимо Сан-Антонио, водопадов Потаенной долины, маленького аэропорта и лесного приюта в Огастине. Эта дорога, прорубленная через сосновый лес, пересекает ущелье и огибает горные бастионы. Оканчивается она в Миллионарио. Отсюда до Западного шоссе девятнадцать миль по прямой и сорок миль по дороге.

Но Вернону не было нужды доезжать до конца. В нескольких милях южнее Огастина он свернул на проселок, которым пользовались лесорубы, и остановил свою чахоточную оранжевую «хонду» на полянке, где можно было съехать на край узкой дороги.

Выезжая из Бельмопана, Вернон был одет так, словно собирался на службу. Теперь он переоделся, натянув мешковатые армейские штаны, высокие сапоги, серо-зеленую ветровку и пилотку защитной окраски, купленную в дешевой лавке в Белиз-Сити. Попугаи ара и туканы таращились на него с веселым изумлением, звуки джунглей эхом отражались от ветвей в вышине, сквозь которые пробивались косые снопы солнечного света. Было половина десятого утра, и воздух еще не прогрелся. Вернон действовал неторопливо, лицо его было непроницаемо, и казалось, что он сознательно душит сомнения и тревожные мысли. Заперев «хонду», он огляделся и двинулся вперед по пропитанной влагой тропе. Он шел по джунглям к тому месту, где намеревался совершить сделку и продать свою родину.

Он не захватил с собой мачете — этой тропой пользовались часто, и она никогда не зарастала настолько, чтобы приходилось прорубать путь. Иногда он натыкался на недавние вырубки, а дважды слышал людей: сначала зуд бензопилы, потом смех откуда-то справа. Когда донесся этот смех, Вернон застыл: единственная опасность здесь — нарваться на британский патруль. Гватемала считала Белиз своей утерянной провинцией, отторгнутой англичанами в девятнадцатом веке, а разные гватемальские вожди клялись силой вернуть ее обратно. Поэтому в независимом Белизе оставался один чуждый элемент — тысяча шестьсот британских солдат и два реактивных «харриера». В англо-белизском соглашении говорилось, что они пробудут здесь «столько, сколько необходимо», и станут охранять сто пятьдесят километров гватемальской границы. Патрульную службу в горах и джунглях несли в основном подразделения гуркских стрелков, малорослых и крепких непальских горцев, слывших беспощадными храбрецами.

Вернон не хотел бы встретиться с британским патрулем, будь то гурки или англичане. Они не пропустят его, не установив личности, а он не сможет убедительно объяснить, почему оказался на этой отдаленной тропе. Все это дойдет до Сент-Майкла, и тот не успокоится, пока не выяснит, чем занимается его помощник.

Примерно через полчаса он пересек воображаемую линию и покинул Белиз. Вернон не мог бы точно указать, где проходит эта линия, но знал, что находится в Гватемале и может больше не бояться патрулей, разве что на обратном пути. Еще через двадцать минут он вышел на проселочную дорогу недалеко от гватемальского городка Альта-Грациа. Справа от него стоял долговязый крепкий мужчина в форме высшего армейского офицера и мочился на левое заднее колесо пыльного черного «даймлера». Офицер обернулся и посмотрел на Вернона сквозь очень темные очки. Продолжая поливать шину, он приветливо кивнул.