Океан Бурь. Книга вторая - Лев Правдин

Словом, сколько успел навыдумывать до первого звонка, столько и выложил. И хотя все знали, что, по крайней мере, половина всех этих россказней — вранье, но всем так хотелось, чтобы другая половина оказалась правдой, что многие поверили. Потому что если не верить во все такое необыкновенное, интересное, пусть даже наполовину выдуманное, то жить станет очень скучно. А кому хочется скучно жить?

Поэтому тут же многие догадались, что сейчас откроется дверь, и появится Вовка, и тогда весь класс так и ахнет!

И до того все были охвачены ожиданием чуда, что чуть не прозевали самого главного. Дверь распахнулась, все замерли. Вошла Мария Николаевна, как всегда, строгая и приветливая, а за ней Володя. Ничего особенного в его появлении не было. Просто вошел и направился к своему месту. Только щеки у него разрумянились как-то необыкновенно ярко. А может быть, это он так загорел там, у своих туземцев. По пути он успел подмигнуть всему классу и отдельно Милочке, которая стояла, уцепившись за откидную крышку парты, румяная, голубоглазая и такая надменная, как будто ей ни до чего дела нет.

— Садитесь, — проговорила Мария Николаевна. — Вот вы все тут очень переживали за Володю. Волновались. Считали, что мы наказали его слишком строго. Но, как видите, это пошло ему на пользу, и он сам сейчас вам об этом расскажет. Он все понял и извинился за свое поведение. Ну, как было дело, Володя?

Поднявшись, Володя прежде всего деловито осведомился:

— С места или к доске?

Спросил он так, словно его вызвали для ответа и он отлично выучил все, что задано.

— Как хочешь. Лучше подойди ко мне, чтобы тебя все видели.

Он подошел к учительскому столику и, только слегка смутившись, проговорил:

— Ну чего… Хулиганить больше не буду. — Вздохнул, улыбнулся и снова подмигнул. — Ага. И никому не дам хулиганить и задирать девчонок. Девочек. Они такие же люди, а может быть, и сильнее…

— Ну да!.. — раздался в тишине мальчишеский голос.

Тая подняла руку. Мария Николаевна спросила:

— У тебя что?

— А Снежков, это теперь Володин отец, рассказывал, как Володина мама на войне из-под пуль раненых выносила. Таких мужиков здоровенных, а сама, все знают, на вид и не очень сильная.

После этих слов поднялся такой шум, что ничего понять стало невозможно. У всех нашлись примеры из личного опыта, и каждый хотел немедленно довести эти примеры до общего сведения. Но Мария Николаевна сразу все прекратила, пообещав потом когда-нибудь поговорить о том, что такое настоящая сила человека. А сейчас пусть Володя расскажет, где он был и что видел.

Не так-то это просто говорить перед всем классом, и еще если учительница слушает. Вроде как своими словами рассказываешь то, что не успел выучить. Попробуй-ка расскажи про все такое хорошее, что и во сне-то не всегда увидишь.

И Володя кое-как начал говорить, все время поглядывая на Марию Николаевну, словно только того и ждал, когда она скажет: «Ну, хватит. Садись на место…» Она это заметила и ушла в самый дальний угол класса, и там села за пустую парту, углубившись в классный журнал. Тогда Володе стало легче рассказывать, а тут еще друзья поддержали, начали подбрасывать разные вопросы и делать замечания. Дело пошло повеселее. Получилось как-то так, будто они отправились в это необычное интересное путешествие всем классом, а Володя, как бывалый человек, только командовал этой буйной оравой. Дело даже дошло до настоящего бунта. Как это ни странно, начали девочки. По-настоящему бунтовал Колька Птенчиков, но только он потом, а началось вот с чего.

Началось все с того дня, когда его исключили из школы на целую неделю. Это он так сказал, умолчав, что все началось гораздо раньше, а когда, этого он точно не помнит. Словом, с тех пор, как он вообразил, будто Снежков его отец. Так вот, его исключили, и он, желая с пользой провести свободное время, отправился в Северный город, где, по его предположению, живет художник Снежков.

— Ты думал, что он твой отец?

Тайка. Всегда ей надо вылезти со своими подсказками.

— Ничего я не думал, — проворчал Володя и, чтобы очень уж не завираться, потому что именно так он и думал, солидно добавил: — Я предполагал.

Сраженная таким замечанием, Тайка прикусила язык, и все почувствовали к Володе особое уважение, которое еще больше возросло, когда он рассказал о своей встрече с Конниковым. Это начальник Ключевского кордона, кроме того, он сильный и красивый человек. Рыжая бородища — вот такая! — прикрывает шрам, нанесенный медвежьей лапой во время смертельной схватки. И еще неизвестно, чем бы эта схватка закончилась, если бы поблизости не оказалось верного и бесстрашного друга Михаила Снежкова, который, не раздумывая, кинулся на выручку.

Тут уж Венка не выдержал.

— Ты расскажи, — заикаясь от волнения, выкрикнул он, — ты расскажи, как это он… Расскажи…

— Я и рассказываю.

— Да не так. Эх ты! — с отчаянием простонал Венка. — Ты все это сам видел. Ну, не совсем. А как будто.

— Да никак я этого не видел.

— Так шкура-то у тебя в комнате лежит, а ты говоришь, ничего не видел…

Но все зашумели, и Венка на время должен был притихнуть, тем более что дальше Володя действительно все сам видел и во всем принимал участие. Оказалось, что Снежков каждое лето проводит на Ключевском кордоне, где у него свой охотничий домик. «Эх, ребята, если бы вы только видели, что там!» Но добраться до него можно только высадившись на станции Таежная, и только на плоту по реке. Здесь, в лесосплавной запани, Володя повстречался с необыкновенной девочкой по имени Катя Карасик, дочкой начальника сплавной запани. Ходит в сапогах, ловит рыбу, как настоящий рыбак, свистит так звонко, что слышно за километр. Когда Володина мама, обеспокоенная пропажей сына, кинулась на поиски и приехала на станцию Таежная, то Володи уже не было. В это время он вместе с Конниковым на плоту приближался к Ключевскому кордону. Мама была в отчаянии, но Катя — вот ведь девчонка какая! — сумела так разжечь костер, что сейчас же приземлился пожарный вертолет, который и доставил маму на кордон, даже раньше, чем туда добрался Володя. Но это он узнал уже потом, от мамы, и потому сейчас ему пришлось вернуться к тому месту рассказа, где он расстался с таежной лесосплавной запанью, помахав на прощание рукой Кате Карасик; и над плотом уже пролетал вертолет, на котором мама разыскивала своего очень уж отважного сына… И на этом месте Милочка, мечтательно глядя на голубое небо, проговорила:

— Такая уж она раскрасавица, эта Катя?

— Кто тебе сказал?

— Ты так расписал, что можно подумать…

Ничего такого Володя не расписывал, просто потому, что он даже и не думал ни о какой Катиной красоте. Просто рассказал, как было. Ну, конечно, он сказал, что Катя — это не совсем обыкновенная девчонка.

— Там все люди красивые, — добавил он убежденно.

— О других ты ничего такого не говорил, — не унималась Милочка на удивление всему классу: никогда она не спорила и не злыдничала. А сейчас даже до слез. В чем дело?

— Да уж, конечно, она не положит цветочки на парту… — проговорила Таня Кардашинская.

— Это ты первая положила.

— Ну и что же? Положила и тут же убрала. А ты каждый день приносила. Это почему?

И тут Милочка снова удивила весь класс. Глядя на Кардашинскую своими ясными большими глазами, она объявила:

— А потому, что ты даже не знаешь, какой Володя выдающийся человек.

Никто не заметил, как при этих словах Мария Николаевна покачала головой, будто Милочка что-то неправильно ответила. Все даже опешили от таких слов, и в тишине прозвучал чей-то голос с последней парты:

— Чего-чего он выдает?

— Щи! — отозвался другой. — Выдаю щи…

И сейчас же по всему классу покатились всякие веселые словечки, выкрики, смех, и снова тот же голос с последней парты выкрикнул:

— Вовка плюс Милка!..

И тут Милочка в третий раз удивила всех: вскинув голову так, что даже косы разлетелись в разные стороны, она сказала:

— Ну и что?..

Все получилось до того неожиданно, что Володя не сразу заметил, как вспыхнул этот бунт. Но, как только он все понял, так сразу начал действовать.

— Да это, кажется, Колька Птенчиков пищит? — с удивлением, спросил Володя.

Никогда прежде Колька Птенчиков не решался задирать Володю. Знал, что даром это не пройдет. Разговор получится короткий, а расправа скорая и справедливая. А теперь, наверное, он решил, раз уж Володя так перевоспитался, так поддался своему новоявленному отцу, что даже извинился перед всем классом, то бояться его нечего. Да и вообще такой он сделался смирный, серьезный, что вряд ли полезет в Драку. Тем более при учительнице. Да и многие так же подумывали и все замерли: что теперь будет?

— Это Колька Птенчиков пищит там? — повторил Володя и направился к месту бунта. Глаза его угрожающе сузились.