Биосоциальная проблема и становление глобальной психологии - Ирина Анатольевна Мироненко

В.А. Вагнера, Б.Ф. Поршнева. Эти ученые не грешили против официальной идеологии марксизма, напротив, они были даже слишком последовательными марксистами в использовании диалектического метода, в своем подходе к человеческой психике как к явлению изначально внутренне противоречивому, развитие которого потому и происходит с неизбежностью, что основано на внутреннем противоречии. Они не были репрессированы, но их труды фактически не публиковались прижизненно, игнорировались официальной наукой, уже набранными исчезали в типографиях.

А. В. Юревич пишет об утрате современной отечественной социогуманитарной наукой, в первую очередь психологией, претензий на «самобытность», о том, что отечественные ученые «как „интеллектуальные посредники” <…> играют очень важную и вполне творческую роль, однако свое традиционное предназначение в качестве производителей нового знания они начинают утрачивать.

И это – возможно, главный результат «адаптации» отечественной социогуманитарной науки к тому социальному контексту, который сложился в современной России» (Юревич, 2004, с. 13; курсив мой. – И. М.).

Школа в науке – явление временное. Вероятно, наступает естественный конец той школы, которая сложилась в СССР. В то же время есть основания думать, что возможно возрождение этой школы в новом облике, соответствующем реалиям современности, в чем-то радикально отличной от советского периода, но что-то главное в традиционной парадигме развивающей. Конечно, не следует рассчитывать, что все, получившие диплом психолога в современной России, сплотятся в единое монометодологическое течение, как это было в советский период. Пусть каждый примкнет к той школе, которая ему ближе. Однако есть основания полагать, что и школа, сложившаяся в России, не исчерпала своего потенциала.

В эпоху глобализации с неизбежностью происходит формирование глобальной науки, что предполагает как формирование новых объектов и предметов исследований, так и изменение совокупного субъекта исследовательской деятельности – научного сообщества. Глобальная психология формируется как многополюсное сетевое образование, включающее весьма различные центры, не как некое новое единое теоретическое течение, но, скорее, как реакция бифуркации, как дивергентное развитие новых и переосмысляемых старых психологических теорий в попытках дать объяснение новым эмпирическим реалиям, порождаемым эрой глобализации. Дискурс глобальной психологии направлен на становление дисциплины, способной адекватно ответить на вызовы времени, отразить психологию человека, живущего в современном мире, что невозможно без полноценного участия «локальных» школ, развивающихся на основе национальных культур, вне западно-центрического мейнстрима.

Представляется, что выбора «вступать или не вступать» в формирующуюся глобальную мировую науку у российских психологов сегодня нет. Но есть еще выбор: войти туда как представители «развивающейся провинции» или как наследники великой школы.

Положение российской психологии в контексте проблемы формирования глобальной науки можно назвать уникальным. С одной стороны, оно радикальным образом отличается от школ, которые в составе мировой науки в сложившейся западноцентрической традиции раньше просто не существовали и которые в русле мейнстрима относятся к «развивающимся» (новые африканские, азиатские школы с их индигенными теориями). Российская школа всегда была частью мировой науки в западноцентрической традиции, описывающей процесс развития психологии начиная с древних греков. В России имеется собственная научная школа, сформировавшаяся в конце XIX – начале ХХ в., в период, когда формировался основной массив научных школ Европы и Америки, составивших лицо психологической науки XX в. Эта школа внесла существенный вклад в становление мировой психологической науки, и в дальнейшем оказывала и продолжает оказывать заметное влияние на западные школы. Не следует забывать и то, что относительная изоляция российской советской психологии с 1930-х годов носила своеобразный односторонний характер. Советские ученые в достаточной степени имели возможность непосредственно или посредством обзорных работ знакомиться с основными вехами в развитии западной науки. Во всяком случае можно утверждать, что российские ученые знали о западной науке существенно больше, чем западные ученые о российской. С другой стороны, российская психология не является частью современного западноцентрического мейнстрима. Ее односторонняя изоляция на протяжении большей части XX в. привела к тому, что разработанные здесь во второй половине XX в. теории и методология остаются недостаточно известными за пределами России.

В сети глобальной науки российская психология может занять достойное место, обладая серьезным теоретико-методологическим базисом и знанием психологических особенностей многомиллионного народа. В то же время российская психология может и должна сохранить свою особость, специфичность, потому что именно своей уникальностью она может быть интересна и полезна, а значит – востребована. Но это не осуществится само собой. Никто, кроме российских психологов, российские теории в мировую науку не впишет. Движение в этом направлении требует целенаправленной работы и усилий.

Глава 3

Российская психология в постсоветский период

Социальная ниша и социальные процессы в российской психологии в конце ХХ в

Изменения в социально-политической жизни России в конце ХХ в. привели к кардинальным преобразованиям в психологической науке. В развитии психологии в постсоветской России явно выделяются два периода, которые различаются по ведущим тенденциям. Первый период – с конца 1980-х годов до конца века – можно обозначить как постсоветский.

В конце 1980-х годов идеологическое давление и контроль в науке, характерные для советского периода, существенно ослабли. Появились возможности для изложения и отстаивания точек зрения, оппозиционных традиционным для советского периода взглядам. Как отмечается в изданной ИП РАН монографии «Психологическая наука в России ХХ столетия» (1997), с начала 1990-х годов развернулся процесс пересмотра и критики исходных методологических и теоретических принципов. Прошли «круглые столы», посвященные обсуждению вопросов значения марксизма в психологии, возможностям гуманистической парадигмы и ограничениям естественно-научной ориентации в изучении человека. Был опубликован ряд проблемных статей на тему о нетрадиционных и новаторских подходах в изучении психики.

Возможность подобной дискуссии после десятилетий, когда данная тема считалась запретной, безусловно, явилась значительным достижением и источником развития современной психологии в России. Однако в развитии постсоветской психологии закономерно сочетались как позитивные, так и негативные тенденции.

Характеризуя в целом состояние психологии в России этого периода, авторы монографии «Психологическая наука в России ХХ столетия» обозначают его как переходный период от устойчивой, унифицированной и моноструктурированной системы к новой, наиболее существенные особенности которой прогнозировались следующим образом (там же):

– научно-практическая и прикладная ориентированность психологических исследований;

– плюралистичность в выборе исходных теоретико-методологических оснований;

– многообразие форм профессиональной подготовки психологов и применения их знаний и умений;

– узкая специализация психологов;

– достаточно жесткая детерминация тематики психологических исследований со стороны запросов общества;

– прагматизация взглядов психологов относительно своего будущего в психологическом сообществе.

Далее в цитируемой монографии отмечено возрастание в российской психологии удельного веса элементов и компонентов западноевропейской и американской моделей.

Важной тенденцией постсоветской психологии в России является принципиальное изменение приоритетности фундаментальных и прикладных разработок в пользу последних (там же). В советской психологии авторитетность фундаментальных разработок была очень высока. Ученые, работавшие в этой области, пользовались поддержкой