Хаос (ЛП) - Шоу Джейми

— Джонатан, — повторяет она, как будто я идиотка, что спрашиваю, — президент Mosh Records.

— Ты имеешь в виду своего отца?

Майк хихикает, когда она отворачивается, не отвечая мне.

— Так или иначе, — продолжает она, как будто я вообще ничего не сказала, возвращая свое внимание к Шону и пропуская взгляд, которым я делюсь с Майком и Джоэлем.

Они оба притормаживают с веселыми выражениями на лицах, держась позади, пока Виктория тащит Шона и Адама в гримерку. Она все твердит и твердит о том, что контракт мог бы сотворить чудеса для нашей группы, и мы втроем ждем, пока она уйдет вперед.

— Она ненавидит, когда ей напоминают, что единственная причина, по которой она работает на компанию, это должность ее отца, — объясняет Майк, и Джоэль кивает в знак согласия.

Я помню, как Шон упоминал Mosh Records, что-то о том, что они каннибалы…

Не сомневаюсь, что Виктории понравится его вкус.

— Она влюблена в Шона или что-то в этом роде? — спрашиваю я, и Джоэль продолжает энергично кивать.

— Виктория приспособленка, — рассуждает Майк. — Так что да, прямо сейчас она влюблена в Шона.

Джоэль перестает кивать достаточно долго, чтобы возразить:

— Она была влюблена в него задолго до того, как мы стали известными.

Я смотрю на Майка, ожидая подтверждения, но он просто пожимает плечами, не делая ничего, чтобы успокоить мои нервы, когда мы заканчиваем короткую прогулку в гримерку.

За последние полторы недели, проведенные с Шоном, я узнала, что он рано встает, никогда не пьет одинаковое кофе два дня подряд и обычно надевает очки в толстой оправе, когда читает. Я видела, как вздымается и опускается его грудь, когда он спит, как выглядят его волосы, мокрые после душа, как он крутит гитарный медиатор у губ, когда пытается придумать слова для песни.

На сцене Адам — фронтмен, но за кулисами — шоу Шона. Он заказывает наши выступления, планирует веселые развлечения в наши выходные, забирает наши заказы на кофе каждый раз, когда мы паркуемся в нескольких минутах ходьбы от «Старбакс». Шон организован, педантичен и невероятно харизматичен. За кулисами он всегда говорит правильные вещи правильным людям и пожимает правильные руки, и все в индустрии любят его. Любят, потому что, несмотря на все это — прожекторы, поклонники, внимание, — музыка по-прежнему для него на первом месте, всегда была и всегда будет, и все восхищаются этим. Они видят в нем настоящего художника, и я тоже это вижу — вместе с парнем, который улыбается мне, прежде чем моя голова коснется подушки, парнем, который дарит мне бабочек вместе с утренним кофе.

Не знаю, что я ожидаю увидеть, когда заворачиваю за угол в гримерку, но это точно не Виктория, уютно устроившаяся на коленях Шона и обвившая его шею своими тонкими ручонками. Комната гудит от людей, жаждущих поздравить нас с великолепным шоу, и блондинистый каннибал в белом удостоверяется, что она находится прямо в центре этого.

— Джоэль! — кричит она, как только мы входим внутрь, чтобы убедиться, что она звезда шоу. Ее голос такой раздражающий и плаксивый, что я не знаю, как кто-то мог бы его пропустить. — Я слышала, у тебя есть подружка!

Джоэль падает рядом с Адамом на диван напротив Шона, положив ноги на кофейный столик и сцепив пальцы за головой.

— Как и у Адама, — говорит он, и Виктория улыбается.

Как будто меня здесь вообще нет. Как будто я невидимка, и если бы я не была уверена, что Шон смотрит на меня, то поверила бы в это. Я чувствую, как они — эти бездонные зеленые глаза — смотрят на меня, хотя я и не хочу встречаться с ним взглядом. Как я могу, когда она обнимает его? Как будто он наблюдает за мной… Для чего? Посмотреть, не возражаю ли я, что у него на коленях сидит горячая цыпочка?

Если ему нужно мое одобрение, он его не получит. Но он и не получит моего неодобрения, потому что я не имею на это права.

Шон не мой. И никогда им не был.

— Я и об этом слышала, — говорит Виктория, когда Майк отходит от меня.

Он направляется к столику, полному еды и напитков в углу, а я направляюсь к подлокотнику дивана Джоэля, наблюдая, как Виктория адресует свою улыбку Шону, который выглядит так, как обычно после шоу — усталый, но бодрый, как будто он преодолел усталость и решил, что ему больше никогда не нужно спать. Его радужки темнее, волосы влажные и вьющиеся на кончиках, и все его тело выглядит так, будто зашипит от прикосновения. Я проводила ночи, гадая, как будет ощущаться его грудь рядом с моей сразу после шоу, когда мы оба все еще наполнены адреналином и светом сцены. Теперь Виктория проводит пальцами по его ключице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Шон дергает подбородок и встречается с ней взглядом.

— Но только не ты, верно? — продолжает Виктория, ее карие глаза сверкают, когда она так нагло спрашивает, есть ли у него девушка. — Ты все ещё свободен.

И на этой фразе я понимаю, что мне, пожалуй, пора. Не дожидаясь ответа, я встаю с дивана и встречаюсь с Майком у стола с едой. Хватаю печенье, откусываю кусочек и наливаю себе столь необходимую порцию водки, проглатывая ее и морщась от послевкусия — желанное отвлечение.

— Когда мы станем достаточно известными, — говорит Майк, когда я пытаюсь заменить вкусом печенья мерзкий привкус во рту, — я потребую, чтобы на каждом шоу была пицца. — Его большие пальцы подносят маленький мини-сэндвич ко рту, и он корчит гримасу, прежде чем положить его в рот.

— Я бы попросила аппарат для йогуртов, — возражаю я. И прямо сейчас? Я бы утопилась в нем.

— Какой вкус?

— Все до единого.

Майк хихикает, когда мы оба поворачиваемся к комнате и прислоняемся к столу. Я стою рядом с ним, стараясь не смотреть на Шона, но безуспешно. Мое сердце разрывается от ревности при мысли о том, что Виктория может флиртовать с ним так, как я никогда не могла. И от того, что она может прикасаться к нему, как я никогда не смогу.

— Слышала, что Van Halen любят M&Ms, — продолжаю я, — но с удалением всех коричневых.

Майк проглатывает еще один мини-сэндвич.

— Серьезно?

— Да. — Я отрываю взгляд от Шона, перевожу его на Майка и приказываю глазам оставаться на месте. — А Мэрайе Кэри нравятся пушистые животные за кулисами. — Когда он поднимает густую коричневую бровь, я объясняю: — Типа котята, щенки и все такое.

— Ты шутишь…

— Нет. В колледже я писала статью о райдерах. И это даже не самое странное. Мэрилин Мэнсон просит лысую проститутку без зубов.

Встревоженное выражение лица Майка сменяется коротким смешком, а затем он кричит через всю комнату:

— Джоэль! Ты знаешь, что когда-нибудь сможешь поместить лысую беззубую проститутку в свой райдер вместо того, чтобы выслеживать ее самостоятельно?

И из всех вопросов, которые Джоэль мог задать после того, как разворачивается на диване, он выбрал:

— Что, черт возьми, такое райдер?

— Это список, который вы даете организаторам тура, — отвечает какой-то случайный человек в комнате, — всего того, что должно быть готово для вас за кулисами.

Локти Джоэля соскальзывают со спинки дивана, когда он поворачивается к Шону.

— А почему у нас нет такого?

— А мог бы быть, — напевает Виктория, ее длинные ногти танцуют на шее Шона. — Большинство наших групп…

— Этого не случится. — Шон бесцеремонно снимает ее со своих колен, прежде чем подойти ко мне и Майку.

Как исполняющий обязанности менеджера нашей группы, он должен работать с музыкальными шишками, такими как отец Виктории. Ребята поддерживают его решения, и я тоже — особенно если они связаны с тем, чтобы вывести Викторию из себя.

— Вы могли бы стать успешными! — протестует она.

— Будем, — поправляет Шон. Его плечо касается моего, когда он забирает бутылку водки и стопку одноразовых рюмок, но он даже не смотрит на меня, прежде чем вернуться к Виктории.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Разве ты не хочешь славы? Денег? Женщин?

Шон откидывается на спинку дивана, ставит рюмки с водкой на стол и тут же откручивает крышку.

— Нет, если это означает продажу моей души.