Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

— Вы считаете, что здесь все согласны с версией мистера Шерингэма?

— Несомненно.

— А разве у нас не полагается в подобных случаях голосовать? — ледяным тоном осведомилась мисс Дэммерс.

— «Принято единогласно», — привычно провозгласил мистер Брэдли. — Ну что же, будем придерживаться порядка. В таком случае Шерингэм ставит на голосование следующие пункты: а) собрание принимает версию Шерингэма и считает тайну отравленных шоколадок раскрытой; б) собрание делегирует мистера Шерингэма и мистера Брэдли в Скотленд-Ярд для серьезного разговора с полицией. Я подсчитываю голоса. Кто «за»? Миссис Филдер-Флемминг?

Миссис Филдер-Флемминг одобрила предложение мистера Брэдли, постаравшись, однако, не проявлять свое неприятие его манер.

— Безусловно, я считаю, что мистер Шерингэм свою версию доказал, — произнесла она сухо.

— Сэр Чарлз?

— Согласен, — мрачно буркнул сэр Чарлз, который тоже был задет развязной манерой мистера Брэдли.

— Читтервик?

— И я согласен.

Померещилось ли Роджеру или так было на самом деле, только мистер Читтервик, прежде чем ответить, будто поколебался, словно ему мешала какая-то мысль, а он не мог пока найти слов для нее. Все-таки Роджер решил, что это ему померещилось.

— А мисс Дэммерс? — повернулся к ней мистер Брэдли. За ней был последний голос.

Мисс Дэммерс обвела всех спокойным взглядом.

— Я совсем не согласна. То есть я считаю, что трактовка дела в изложении мистера Шерингэма была очень интересна и достойна его звания. Но с другой стороны, я думаю, он ошибается. Надеюсь, завтра мне удастся доказать вам, что преступление совершил совсем другой человек, и я его назову.

Члены Клуба в изумлении разглядывали ее, не в силах скрыть восхищения.

Роджеру почудилось, что ему изменяет слух, да и язык что-то совсем перестал повиноваться. Он не мог выдавить из себя ни звука.

Мистер Брэдли первый пришел в себя.

— Принято, но не единогласно. Господин президент, это надо считать прецедентом. Все знают, что означает, когда резолюция не принята единогласно?

Поскольку президент не мог прийти в себя, мисс Дэммерс взяла на себя его функции.

— Я полагаю, заседание закончено, — сказала она. С тем и разошлись.

Глава 15

Назавтра Роджер появился на заседании Клуба еще более возбужденный, чем накануне. В глубине души он не мог поверить, что мисс Дэммерс в состоянии разрушить или хотя бы серьезно поколебать его версию против Бендикса. Но что бы она ни сказала, это несомненно будет интересно, и ее критические замечания, разумеется, тоже.

Алисия Дэммерс была типичным воплощением своей эпохи.

Появись она на свет лет пятьдесят тому назад, неизвестно, какая судьба была бы ей уготована. И уж конечно, надежду преуспеть на литературном поприще ей пришлось бы оставить навсегда. Потому что очень уж она была не похожа на писательницу, какими они были в те времена. Тогда женщина-писатель была существом чудным, по понятиям простых людей. Она носила нитяные перчатки, держалась скованно и притом была одержима страстным, если не сказать истерическим, желанием быть любимой, чему, увы, сильно препятствовала внешность бедняжки. Что же касается мисс Дэммерс, то ее перчатки, не говоря уже о туалетах, были от самых известных фирм, а хлопок давно не касался ее кожи, с тех пор как ей исполнилось лет десять; скованность она объясняла тайными изъянами, которые хотят скрыть; и если ей дано было переживать любовные увлечения, то она умела прекрасно это скрывать. Страсть и плотские желания, как казалось окружающим, были ей чужды, однако она признавала их как занятное свойство, присущее существам низшего разбора.

Вернемся, однако, к женщинам-писательницам. Гусеница-писательница в нитяных перчатках в процессе эволюции на следующей стадии превращалась в пишущую даму-куколку, немного смахивающую на повариху из хорошего дома на каникулах; в этой стадии окукливания пребывала как раз миссис Филдер-Флемминг. Потом из подобных куколок вылуплялись бабочки нескольких разновидностей, умненькие, бесстрастные бабочки, среди которых было много прехорошеньких и печальных, чьи портреты в последнее время очень охотно помещают иллюстрированные еженедельники. Это бабочки с ясным челом, пересеченным легкой морщинкой, вызванной напряженной работой аналитической мысли. Есть бабочки ироничные, есть циничные бабочки; есть даже бабочки — хирурги и анатомы, проводящие время в воображаемых анатомических театрах (по правде говоря, излишне в этом усердствуя временами); это бабочки, лишенные плотских вожделений, грациозно порхающие с одного ярко окрашенного психологического комплекса на другой. Бывают бабочки, лишенные чувства юмора. Эти бабочки очень утомительны, и пыльца, которую они собирают, всегда грязновато-серого цвета.

А вот глядя на мисс Дэммерс, на классический овал ее лица и миловидные черты, на ее большие серые глаза, скользя взглядом — и с удовольствием — по ее высокой, прекрасной фигуре, статность которой она умела подчеркнуть, одеваясь с большим изяществом, так вот: глядя на все это, человек непосвященный ни за что бы не угадал в ней даму-сочинительницу. И это отсутствие эволюционных признаков в сочетании с умением писать хорошие книги и было, по мнению мисс Дэммерс, как раз то, к чему современные писательницы, если мыслили они в духе времени, должны стремиться.

Интересно, что никто не решался спросить у нее, как ей удавалось в своих книгах исследовать чувства других людей, если сама она их не испытывала. Ответ был ясен, поэтому, собственно, никто ее и не спрашивал. Ничто человеческое ей не было чуждо, она могла и умела чувствовать. И между прочим, с большим успехом.

На другой день — точнее, вечер, в пять минут десятого — мисс Дэммерс начала свою речь:

— Вчера мы заслушали виртуозное обоснование необычайно интересной версии нашего дела. Методы, которыми пользовался в своем расследовании мистер Шерингэм, должны служить для нас всех в какой-то степени моделью. Он начал с дедуктивного метода и был верен ему до конца, что и вывело его на след убийцы. В доказательство же он использовал индуктивный метод. Таким образом, ему удалось продемонстрировать продуктивность и того и другого метода. Со свойственной ему тонкостью мистер Шерингэм совместил индукцию с дедукцией, и не будем упрекать его за то, что эта великолепная работа целиком базировалась на ошибке, а следовательно, и не могла привести к верному решению. Что же делать, просто не повезло.

Роджер слушал, удивленно улыбаясь, еще не веря, что его версия лопнула.

— Версия, предложенная нам мистером Шерингэмом, — продолжала мисс Дэммерс своим красивым мелодичным голосом, — должна была показаться некоторым из вас крайне новаторской и неожиданной, однако для меня ничего в ней неожиданного не было, хотя и было вполне увлекательно. Дело в том, что мы оба исходим из одной и той же посылки, а именно, что объект преступления не был случаен.

Роджер насторожился.

— Мистер Читтервик обратил наше внимание на то, что версия мистера Шерингэма строилась исключительно на пари между мистером Бендиксом и миссис Бендикс. Основываясь на показаниях мистера Бендикса о заключенном пари, мистер Шерингэм дедуктивным методом выводит умозаключение психологического характера, что пари, как такового, не было. Это заключение имело бы смысл, если бы не было ошибочным. Мистер Шерингэм слишком снисходителен в интерпретации женской психологии. Что же касается меня, то я тоже начала с пари. Но поскольку я значительно лучше знаю женщин, чем он, дедуктивное рассуждение привело меня совсем к другому выводу, а именно, что миссис Бендикс была не столь безупречна, когда старалась выглядеть таковой.

— И у меня, конечно, эта мысль мелькала, — попытался возразить Роджер, — но я вынужден был от нее отказаться из соображений чисто логического порядка. Вся жизнь миссис Бендикс свидетельствует о том, что она была порядочной, честной женщиной. За ней нет ничего, что свидетельствовало бы об обратном. А если, кроме свидетельства самого Бендикса о пари, у нас нет никаких ему подтверждений…

— А вот как раз и есть, — сразила его мисс Дэммерс. — Сегодня я провела большую часть дня, пытаясь прояснить это обстоятельство. Я понимала, что не смогу разбить вашу версию, если не добуду веских доказательств, что пари и в самом деле было заключено. Я не хочу затягивать вашей агонии, мистер Шерингэм, и скажу сразу, что у меня есть неопровержимое доказательство, что пари действительно было.

— Есть доказательство? — Роджер был в полной растерянности.

— Определенно. Между прочим, этот момент вы могли бы и сами прояснить, учитывая, какое важное место это занимает в вашей версии, — ласково пожурила его мисс Дэммерс. — Итак, у меня есть два свидетеля. Горничная, при которой миссис Бендикс обронила фразу в том духе, что ужасное расстройство желудка, которое так сейчас ее мучает, должно быть, наказание за то пари, которое она выиграла. Это она произнесла в своей спальне, куда поднялась, чтобы лечь в постель, уже чувствуя дурноту. Вторая свидетельница — моя подруга, которая знает Бендиксов. Она видела Бендиксов в театре, в их ложе. Во время второго антракта миссис Бендикс осталась в ложе одна, и моя подруга зашла к ней поболтать. Миссис Бендикс заметила ненароком, что они с мужем заключили пари, кто в пьесе окажется убийцей, и назвала одного из персонажей, в котором предполагала злодея. Но — что окончательно подтверждает сложившееся у меня мнение о ней — миссис Бендикс не сказала моей подруге, что видела пьесу раньше.