Расчудесный Хуливуд - Роберт Кемпбелл

Она кивнула.

– Так почему же ты не позвала их на помощь, когда он принялся избивать твою подружку?

– Я так и сделала. Когда он взбесился и заорал на Мими, я спустилась по лестнице и начала искать Хогана, да и всех остальных.

– Хогана?

– Он самый большой. Он у нас как глава семейства.

Котлета нахмурился.

– Если бы я не пошла за помощью, может, он бы ничего и не сделал. Может, я сама помогла бы Мими от него отвязаться.

– И ты нашла Хогана?

– Нет, он как сквозь землю провалился. Там была пара девочек, но они не захотели пойти со мной на крышу.

– Ну, а Котлета?

– Его я тоже найти не могла. Я вернулась туда одна, но мужик уже ушел, а Мими…

Она заплакала, ее затрясло.

– Ты уверена, что все оно так и было? Уверена, что отправилась за подмогой? Я хочу сказать, ты ведь была под дозой. Ты уверена, что на самом деле спустилась по опасной лестнице с крыши, а потом самостоятельно поднялась обратно?

Она наклонила голову, уперлась в грудь подбородком.

– Посмотри на меня, детка, – ласково сказал Канаан – именно тем тоном, которым успокаивал некогда маленькую племянницу, если она пугалась своего дядюшки Айзека. – Я не собираюсь кричать на тебя. Никто не собирается кричать на тебя. Я хочу сказать, нам необходимо всего лишь разобраться. Что конкретно ты помнишь?

– Я ничего не помню, – пробормотала она.

– Ты уверена, что этот мужчина ушел, пока ты ходила привести кого-нибудь на помощь?

Канаан провел рукой возле самой ее щеки, словно собираясь погладить, но Хулигэн сгреб его за плечо и оттащил в сторону, чтобы самому подобраться поближе. Он разинул рот, готовясь заорать на нее, терпение у него лопнуло.

Канаан, в свою очередь, извернулся и оттолкнул Хулигэна.

– Отвали от нее. Ее нельзя было выпускать из больницы. Надо было продержать там, как минимум, до утра.

– Отвали, мудак, – сказал Хулигэн.

– Девочка в шоке, – ответил Канаан.

– Наплевать мне, в шоке она или нет.

Они стояли друг против друга, стояли вплотную.

– Она ничего не помнит.

– Она еще не оправилась от наркотика. Может быть, это был ЛСД. А может, и игла.

– Это не имеет значения. Ей надо отдохнуть. Хулигэн опустился в кресло, откинулся на спинку.

– Черт побери, Канаан, ты ведь даже не католик. Так какого хера ты разыгрываешь из себя святого?

Глава тридцать пятая

Кровотечение не останавливалось. Все знают, что рваная рана на лбу кровоточит сильнее и выглядит хуже, чем на самом деле оказывается опасна. Вот она и кровоточит. И, стоит ему убрать со лба носовой платок, кровь сразу же заливает глаза.

И болит она тоже сильно. Он ощупал карманы в поисках таблеток, которые подсунула ему дамочка на вечеринке у Хобби. Нет, ничего не осталось… Прошлой ночью он все роздал малолетним шлюшкам.

По Западной авеню – то есть по главной магистрали, на которой торгуют наркотиками, – ему в таком виде идти явно не следовало. С первой же патрульной машины заметят, что у него хлещет кровь, и заберут его в участок, потому что заняться им сейчас все равно нечем.

Конечно, все это останется позади, стоит ему найти травмопункт, который как он смутно припоминал, должен был быть где-то поблизости. Промоют рану, наложат пластырь, может быть, даже шов. Нельзя же разгуливать по городу, когда из головы у тебя хлещет кровь.

Он не услышал, как сзади к нему приблизилась, а затем и притормозила машина. Он понял, что что-то происходит, только услышав стук дверцы. Затем мимо него проехала патрульная машина и остановилась футах в двадцати спереди от него. Тогда он обернулся. Из той машины, что притормозила сзади, вылез водитель и тоже двинулся навстречу ему.

– Доброе утро, сэр. Вы, наверное, так порезались во время бритья?

– На меня напали в аллее.

– Вы гость города?

– С чего вы взяли?

– Мне показалось, у вас акцент. Вы, случаем, не из южных штатов?

– Из Кентукки.

– Что ж, нормально. И у нас проездом?

– Подумываю о том, не поселиться ли здесь.

– Надеюсь, этот прискорбный эпизод не отвратит вас от нашего чудесного города. Не будете ли так добры подойти к патрульной машине и положить руки на крышу?

– Не понимаю, чего ради. На человека напали, и вы его тут в Калифорнии так защищаете?

– Мы собираемся защитить вас, сэр. Так что не судите о нас неверно. А моя последняя просьба представляет собой элементарную предосторожность. И вы ведь сами это понимаете, не правда ли?

– Если я положу руки на крышу, мне все лицо зальет кровью.

– Запрокиньте голову, сэр, и мой напарник, офицер Шелли, позаботится о том, чтобы кровь не лилась, пока я проверю ваши документы.

Второй полицейский, опустив руку на плечо Нигеру, сказал:

– Пожалуйста, не пререкайтесь, сэр. Сделайте то, о чем вас попросил офицер Крамп. Это займет какую-то минуту, а потом мы отвезем вас куда-нибудь, где позаботятся о вашей травме.

Янгер подошел к патрульной машине и положил руки на крышу, запрокинув голову, чтобы кровь не хлынула ему в лицо. Второй полицейский достал чистый носовой платок из собственного кармана и приложил его ко лбу Янгера.

– А почему вы вообще остановились? – спросил Янгер. – Ведь сзади не видно, что я ранен.

– По вашей походке, сэр, было видно, что вы несколько не в себе.

– А это еще что такое, – воскликнул Крамп, извлекая из кармана у Янгера выщелкивающийся нож.

– Нож, – сказал Янгер.

– Сам вижу, что нож. Я спрошу иначе. А зачем он вам, собственно говоря?

– В моих родных местах все ходят с ножами.

– С какой стати?

– Веревку перерезать, шкурку с кролика спустить, свисток вырезать, ногти почистить. Мало ли что?

– И впрямь, мало ли что. Возможно, у вас там так действительно принято, но в нашем штате выщелкивающиеся ножи считаются запрещенным холодным оружием.

Янгер понимал, что их учтивость и изысканные выражения это всего лишь прикол. Никто так не предубежден против пришлых, как полицейские. И их можно понять: от чужаков, как правило, бывает больше неприятностей, чем от аборигенов. А поскольку Лос-Анджелес – это город иммигрантов, здешние полицейские ненавидят практически всех. В патрульной машине заговорило радио. Сухой, странно механический голос полицейского диспетчера сообщил о нападении с применением холодного оружия в пивной "У Вики". Крамп, ухмыльнувшись, снял с крючка микрофон.

– Триста двадцать первая мобильная группа. Офицер Крамп. Какого рода оружие?

– Бутылочная «розочка» и нож. Это вас интересует?

– Мне кажется, мы задержали преступника.

К радиоразговору подключилась еще одна патрульная машина. Мобильная группа заехала к "У Вики", сняла письменные показания и проверяет личности свидетеля и потерпевшей.

Офицер Крамп снял с пояса пару наручников.

– Хочешь надеть на него? – спросил Шелли.

– Согласно Уставу.

– Наденешь на него наручники, так он кровищей все зальет. А потом…

Шелли мог и не договаривать. Крамп и сам знал, что все задержанные тут же начинают жаловаться на бесцеремонное, а то и безжалостное обращение.

– Тогда тебе придется сесть с ним на заднее сиденье, – сказал Крамп.

– Не возражаете, сэр, если я посижу с вами на заднем сиденье? – спросил Шелли у Янгера.

– А пошел ты на хер, – угрюмо возразил Янгер, уже сообразивший, что влип.

– Разве не удивительно, с какой скоростью пришлый люд усваивает модные словечки, – сказал Шелли, ощупывая лоб Янгера, чтобы убедиться в том, что никаких других увечий у него на момент задержания нет.

Глава тридцать шестая

– Перерыв? – предложил Хулигэн.

Он поднялся с места и подошел к полке, на которой стояли кофейник и несколько разнокалиберных и немытых чашек. Канаан последовал за ним.

– Ну, как тебе кажется? – Хулигэн налил себе полчашки. – Вред эта сиповка или говорит правду?

– Не думаю, что она знает всю правду.

– То есть тебе кажется, что она нам лжет? Хулигэн отхлебнул кофе.

– Я этого не сказал.

– Вот блядство! Совершенно холодный.

– Я сказал, что она, возможно, не знает всей правды. Может быть, не может в точности вспомнить смысл или последовательность случившегося.

– Значит, ты не думаешь, что она лжет?

– Этого я тоже не сказал. Я сказал, что она, возможно, сама не знает, где правда, где ложь.

– Но не стала бы она врать, покрывая мерзавца, который подобным образом расправился с ее подругой?

Хулигэн отставил чашку.

– Может, ей проще повести себя так, чем нам довериться. Но, повторяю, возможно, она действительно ничего не помнит.

– Из-за наркотика?

– Или из-за наркотика или какой-нибудь другой блокировки памяти.

– Ты веришь в такую херню?

– Ты где учился? Никогда не слышал об избирательной амнезии? Или о шоке?

– Ну, так что же нам делать?

– Основательно допросим ее еще раз. Может, найдем какую-нибудь ниточку, а может, и нет. Если это не сработает, пригласим на беседу с нею полицейского психиатра.