История великих преступлений. Как разоблачить преступника - Инна Анатольевна Фомина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обнаружение и правильная интерпретация следов крови могут иметь первостепенное значение для раскрытия обстоятельств, связанных с совершением преступления. Как действовали жертва и преступник? И каков их вклад в совершение преступления? Каким было поведение после преступления? Обо всем этом нам расскажут следы крови.
Если преступник неизвестен, следы крови вместе с другими материальными следами на месте происшествия могут стать существенным фактором при оценке достоверности и правдивости заявлений участников события. Как? Очень просто. Когда мы задерживаем подозреваемого, и он нам рассказывает свою версию произошедшего, мы можем сравнить ее со следовой картиной, которая объективна, и понять насколько его версия соответствует реальности.
На практике тщательный качественный и количественный анализ следов крови имеет решающее значение для установления непосредственных исполнителей и других участников произошедшего (кто бил, а кто смотрел), а также для доказательства их роли в совершении преступления.
Если следователь видит динамику ссоры по тому, как ведет себя кровь, когда она вытекает из тела и как реагирует при контакте с поверхностью, тогда можно попытаться понять, что произошло, и определить, имело ли место преступление.
Следы крови могут рассказать нам о направлении (откуда взялась кровь) и помочь определить угол (под которым капля крови упала на поверхность) полета крови, о местоположении жертвы в момент нанесения ударов, движении истекающего кровью человека на месте преступления, минимальном количестве ударов, нанесенных истекающей кровью жертве и приблизительном местоположении человека, наносящего удары.
Помню как-то раз я поехала на осмотр места происшествия в качестве приглашенного специалиста.
Время было позднее, точнее, глубокая ночь.
Заходим мы в помещение (частный деревянный одноэтажный дом), и перед нами предстает картина: в доме убрано, слышно, как в ванной комнате работает стиральная машинка.
В дальней комнате труп мужчины. Он был инвалидом-колясочником, достаточно крупного телосложения. Труп находился между коляской и кроватью. По обстановке и взаиморасположению всех объектов видно, что мужчина сидел в коляске, спиной к входу, коляска стояла перед кроватью. Ему нанесли удар по голове рубящим предметом. По размеру раны и характеру ее краев понятно, что это не топор, а что-то больше, возможно, колун. От удара тело накренилось вперед к кровати, но окончательно из коляски не выпало. Вокруг виднелись характерные следы крови от удара и от того, как она вытекла из тела.
Но вот что странно.
Прошли в комнату с трупом из другой комнаты, из зала. И на расстоянии 30–50 см от дверного проема справа (если мы смотрим в комнату с трупом) и 20–30 см от пола виднелись брызги крови снизу вверх под углом 10–30 градусов.
Почему странно?
Потому что эта кровь ну никак не могла принадлежать трупу.
И вот я стою и смотрю на все это. Пытаюсь провести реконструкцию событий:
«… ага, потерпевший сидел спиной, не ожидал удара. Мужчина довольно крупный и высокий, несмотря на то, что он в коляске, все равно понятно, что рост выше среднего. Рана не точно посередине головы, а чуть сбоку. От черепа почти ничего не осталось. Удар был сильный. Но по характеру раны ощущение, как будто кололи дрова. Колун. Удар, возможно, был один. По крайней мере, других следов не видно. Хотя такое месиво в черепе… возможно, и не один. Так, кровь вокруг и следы… убийца не суетился. Удар был спланирован, но стал неожиданностью для жертвы. Все следы объяснимы, кроме тех справа от входа в комнату…»
И тут в мои внутренние рассуждения врывается четкий голос из вне.
— И так, записывайте: на стене обнаружены капли крови.
Погодите. Какие капли? Что-то я не помню капель в моей мысленной картине. Может что-то пропустила?
— Простите, а о каких каплях идет речь, — произношу я вслух.
— Ну вот эти, — с недовольным видом ответила мне эксперт-криминалист, которая так же выехала с нами на труп, и указала как раз на те самые брызги справа от входа в комнату.
Дело в том, что пока я была погружена в свои мысли и воссоздавала в голове произошедшее, следователь начал составлять протокол осмотра места происшествия, а эксперт-криминалист оказывать ему в этом содействие.
— Подождите, но это же не капли, а брызги, — тут уже пришел мой черед демонстрировать недовольство, — как можно «брызги» назвать «каплями»?
— Ой, можно подумать, большая разница!
— Да, девушка! Представьте себе, большая. Если вы напишите «капли», то человек, читающий эту вашу писанину, представит, как что-то капало и появились капли. Но на самом деле на стене брызги, а значит, кровь не капала, а брызгала. Брызгало из-за резкого нарушения целостности ткани. Нарушение внезапное, внутри тканей кровь под давлением. Мы ударили, целостность нарушилась, и кровь брызнула. Неужели не понимаете разницы? Это же влияет на версию происхождения этой крови здесь…
Хорошо, что мою тираду остановил следователь, а то я бы еще много чего наговорила. Сказал, что пока ничего писать не будет, мы просто осмотримся.
Эксперт-криминалист ушла в другую комнату…
Это потом, спустя время, мне сказали, что тогда я довела ее до слез.
Я этого не хотела, но в тот момент была сильно возмущена такой грубой, по моему мнению, ошибкой. Это сейчас, с возрастом, я понимаю, что надо было спокойно подойти к следователю и просто попросить пока не составлять протокол, а не начинать читать лекцию по следам крови, но… вернемся к осмотру места происшествия.
Следователь отвел меня в сторону и спросил:
— Что думаешь?
— Посмотри, как расположен труп и какие на нем раны. У него только расколота голова, и при этом он почти сидит в кресле. Видишь, на какой высоте? Даже если предположить, что это от него долетели брызги, то почему они идут снизу вверх и под таким углом, почти параллельно? И если предположить, что это от колуна… Кстати, вы нашли колун?
— Думаешь, это не топор?
— Нет. Посмотри, какая большая рана. Большая и тяжелая.
— Тяжелая?
— Ну это образно. Она глубже, чем от простого топора из-за тяжести орудия. Все же удар был один. Глубина от тяжести, а не
