«Если», 2012 № 06 - Журнал «Если»

Коэффициент правдивости допрашиваемого, определенный детектором АР-112С — 100 %. Соответствие с ментограммой — полное.

Запершись в кабинете, я перечитал протокол раз десять, хотя и так помнил его едва ли не наизусть. Отложил бумаги в сторону, закрыл глаза.

«Хеопс» был загружен рениевой рудой. Годовой добычей рения в астероидном поясе Сета, гаммы Змееносца. Шестьсот тысяч тонн руды общей стоимостью около пятидесяти миллиардов в галактах. От космопорта до входа в червоточину, кротовую нору, соединяющую системы Сета и Солнца, нас сопровождал изидианский конвой. Другой конвой, с Земли, должен был встретить на выходе через три с половиной недели по времени корабля. Встреча не состоялась — «Хеопс» до выхода из кротовой норы не добрался. Вместо него между орбитами Марса и Юпитера из гиперпространства материализовалась спасательная капсула с двумя пассажирами на борту.

На скорую руку я сварил кофе и загрузил ментограмму. Мои воспоминания, копия памяти на день катастрофы. На экране ментопроигрывателя они выглядели как отснятый неумелым или нетрезвым оператором фильм. А скорее, триллер, потому что содержание его было кошмарно. Этот кошмар преследовал меня уже десять лет.

Мчащиеся по коридору под вой сирены люди. Двое — я впереди, Джефф метров на двадцать отстает. Рев, лязг, сминающиеся за спиной переборки. Поворот к шлюзу, сто метров до лифта, за ним спасение. Навстречу от медицинского отсека бежит Лика. Ее лицо крупным планом, в глазах ужас. Грохот за спиной, я озираюсь на бегу. Рушащаяся силовая установка, отчаянно кричит Джефф. Я поворачиваю назад, несусь к нему. У Джеффа кровавое месиво вместо лица. Установка взрывается, меня отбрасывает к стене. Затылком о переборку. Все. Следующие кадры уже в капсуле. Осунувшаяся, посеревшая от горя Лика.

— Где мы? Где Джефф?

— Джефф погиб.

Выдержка из протокола допроса:

Дознаватель (далее Д.): Ваше имя, возраст, место рождения, род занятий.

Воронина (далее В.): Анжелика Воронина, двадцати восьми лет, уроженка Изиды, судовой врач.

Д.: Я обязан предупредить, что ваши показания будут подвергнуты детекторной проверке с целью определения коэффициента правдивости. Кроме того, будет проведено ментоскопирование. Есть ли возражения?

В.: Возражений нет.

Д.: Спасибо. В каких отношениях вы находились с Джеффри Гаррисом и Станиславом Каплинским?

В.: Стас был моим другом и напарником. Джефф тоже. Еще Джефф был моим женихом.

Д.: Где на момент катастрофы находились Гаррис и Каплинский?

В.: Я увидела обоих в коридоре уже после того, как завыла сирена. Я видела, как погиб Джефф. Мне удалось вытащить Стаса, он был без сознания.

Д.: Что вы делали, достигнув спасательной капсулы?

В.: Я оставила там Стаса и вернулась в коридор, туда, где был Джефф.

Д.: Зачем?

В.: Я была вне себя, в состоянии аффекта. Думаю, в тот момент я верила, что Джефф жив.

Д.: Что было дальше?

В.: Я убедилась, что он мертв. До взрыва оставалось чуть больше минуты. Я вернулась в капсулу и отстрелила ее.

Коэффициент правдивости допрашиваемой, определенный детектором АР-112С — 100 %. Соответствие с ментограммой — полное.

Я загрузил новую ментограмму, Ликину. Эти кадры я раньше не видел.

Тот же коридор, Лика бежит нам навстречу. Выматывающий душу вой сирены. Рушится силовая установка, кричит Джефф. Я бросаюсь назад, падаю перед ним на колени. Взрыв, я вмазываюсь затылком в переборку. Подоспевшая Лика подхватывает меня, волоком тащит по коридору. Пневматический лифт, теперь капсула. Лика оставляет меня на полу и мчится назад. Снова лифт, коридор, языки пламени, в дыму уже почти ничего не видно. Лика бросается в огонь, надсадно кашляет, стены коридора мечутся перед глазами. Придавленный двумя тоннами металла Джефф. Кровавое месиво вместо лица. Снова огонь и дым. И бесстрастный механический голос, отсчитывающий секунды до взрыва. Сто двадцать две, сто пятнадцать, сто восемь… Из дымного марева появляется Лика. Она уже не бежит, ковыляет, держась за стену. Девяносто четыре, девяносто две, девяносто… Лифт, салон спасательной капсулы, я, навзничь лежащий на полу. Лика падает в кресло за пультом управления. Отстрел капсулы. Все.

Меня уволили из изидианского федерального флота и лишили лицензии навигатора. Долгое время я не мог найти никакой работы, люди шептались за спиной, показывали на меня пальцами. Я начал пить, сначала помалу, потом запоями и всерьез. Я стремительно опускался и все чаще подумывал о суициде. До тех пор пока меня не разыскала Лика, которая последние месяцы провела в психиатрической лечебнице.

Мы стали жить вместе, но прошел еще год, пока мертвый Джефф наконец перестал являться Лике в ночных кошмарах. И еще несколько лет, прежде чем у нас обоих прекратились регулярные нервные срывы. Лика пошла работать в госпиталь медсестрой. Я — младшим клерком в нотариальную контору. На скромную тихую жизнь нам хватало.

Даже отпуска мы проводили дома, в квартире, оставшейся мне от отца. Иногда выбирались в лес, одни, без компании. В гости мы не ходили и не принимали у себя. Ни Лике, ни мне никого не хотелось видеть. И ни с кем говорить — тоже. У нас было, о чем поговорить вдвоем. А лучше — вдвоем помолчать. Мы понимали друг друга и так, без слов.

Я налил себе остывшего кофе и двинулся в гостиную. Лика сидела, поджав ноги, на диване и листала журнал.

— Лика, а как называется, когда… — я щелкнул пальцами, подбирая слова, — когда человеку стирают память, а на ее место записывают другую информацию?

Лика отложила журнал и удивленно посмотрела на меня.

— На сленге медиков — «напыление». Искусственную память как бы напыляют. Так иногда поступают с раскаявшимися преступниками, отбывшими срок. Почему ты спросил, Стас?

— Да так, из любопытства. Это сложная операция? Ее можно провести вне клиники?

Лика улыбнулась.

— Заинтересовался медициной? Можно. Но нужен меморайтер — это уникальный прибор, и стоит бешеных денег. Он по карману разве что миллионерам.

Я смотрел на Лику в упор. За десять лет я успел изучить ее до тонкостей. Она не умела сдерживать эмоции, на ее лице они отражались мгновенно.

— Скажи, а Джефф не интересовался этим вопросом?

Выражение Ликиного лица ничуть не изменилось.

— Ну что ты, — сказал она. — Джефф интересовался лишь межзвездными перелетами. И всем, что с ними связано. Ну, еще музыкой, литературой, спортом. А к медицине он был равнодушен.

Эту ночь я почти не спал. Ходил по кабинету и пытался сложить картинку. К утру мне это почти удалось, но оставалась одна деталь. Я позвонил Алексу.