Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она притихла, веки медленно опустились, словно спасая глаза от палящего солнца, мешавшего ей разглядеть собеседника, стоящего рядом.
— Меня зовут Инга, и мы здесь не для того, чтобы похищать ваших детей.
— Ты — «кровокож». Зачем ты обманываешь меня? У меня больше нечего забрать, кроме моей жизни!
— Успокойся, женщина!
Её глаза опустились на мой плащ. Все мышцы женского лица содрогнулись, когда мозг осознал увиденное.
— Ты… — замямлила она. — Ты хочешь забрать моё лицо?
— Если ты сейчас же не встанешь на ноги, я сдеру с тебя всю кожу!
Отрезвляющие слова. Надо почаще пользоваться такими козырями. Девушка незамедлительно, с воем и рёвом встала на ноги. Всё то время она поглядывала на кровь, на которой стояла, и она никак не могла поверить, что её руки чисты. Что её ноги чисты. Чиста одежда. Она тёрла ладони друг о друга, пытаясь стереть кровь, которой там и не было. Продолжая реветь навзрыд, она спросила:
— Зачем вы вернулись?
— В вашей деревне мы впервые. И мы другие. Мы не те «кровокожи». Мой отряд как раз и ищет «кровокожих», которые бесновались в этих краях.
— Они давно ушли.
Девушка утёрла слёзы пыльным рукавом, проглотила слюну. Поправила косынку и заглянула мне в глаза. Тонкие губы кривились и сжимались, отражая страх их хозяйки. Я со всей теплотой улыбнулся и положил свою ладонь ей на плечо.
— Извини, что бросился на тебя так грубо, но ты плюнула мне в лицо.
Девушка молчала. Одной рукой массировала шею и громко сопела, когда второй — поправляла юбку и постоянно бросала взгляд через крыши домов на приближающееся к зениту солнце.
— «Кровокожи» забрали твоё дитя?
— Её зовут Сауле. Семь лет от роду, а в силе не уступала взрослому мужчине. Бегала быстрее собак. Чудо девочка. Она стала для нашей деревне чем-то вроде надежды на новую жизнь. Но пришли «кровокожи» и забрали её!
Горькие слёзы хлынули по её щекам. Она вновь принялась громко рыдать, проклиная воров и захватчиков в кровавых доспехах. Чистые слёзы горя падали на кровь, разлитую под нашими ногами, и тут же превращались в пар, оставляя на глади белёсые разводы соли.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Морта, — пробубнила женщина себе под нос, а затем, подняв голову, повторила сказанное, но уже с явной гордостью: — меня зовут Морта.
— Морта, и давно это случилось?
— Недавно. Ночи были горячими, а солнце превращало воду в пар, стоило её вылить наземь.
— А когда они… — мне трудно подбирать слова, я не хотел вновь окунать её в мучительные воспоминания, но иного выхода у меня нет, — Когда «кровокожи» проходили через вашу деревню, у них были другие дети? Из других деревень.
— Были, и немало. Среди «кровокожих» была женщина с властью в руках и с морозным холодом во взгляде. Она спрыгнула с лошади и пошла вдоль ровного ряда жителей нашей деревни. А потом остановилась напротив меня с дочкой. Ладонь, покрытая багровой коркой, затряслась над головой моей Саулочки. Я зажмурилась от страха, а потом моя дочка закричала. Та женщина схватила её за руку и с силой выдернула из моих объятий. Они бросили её в повозку к остальным детям, не дав мне даже попрощаться, и увезли…
— Куда?
Она вскинула влажную от слёз ладонь в воздух и указала пальцем на солнце.
— Там дорога, ведущая к большой воде, — сказала она, всхлипнув.
— И сколько ночей займёт путь, чтобы туда добраться.
— Пять, быть может шесть.
Большая вода. Слова женщины повторили всё точь-в-точь, что нашёптывал мне плащ. Если ранее я мог… даже должен был сомневаться в транслируемом потоке двух десятка сознаний в мой мозг (всё же природа плаща была мне не ведома, и он мог оказаться страшной ловушкой) то теперь все мои подозрения и сомнения развеялись.
Недалеко от дома на дороге, скрывшейся под слоем крови, томились под солнцем мои друзья. Ранее рукой я дал им команду не лезть в мои разборки, и они никуда не лезли.
— Идём на солнце, — бросил я им, когда вышел на дорогу.
Кровавое озеро отступило от дома Морты и хлынуло к моим ногам, словно опасаясь, что я могу ступить на песок или грязную землю.
— Долго еще? — спросил Дрюня, равняясь со мной.
— Дня четыре, может пять…
Дрюня резко умолк, услышав позади нас женский вопль, способный густой лес очистить от всех птиц.
— СТОЙТЕ!
Обернувшись на крик, я увидел Морту. Обезумевшая от горя женщина выбежала на дорогу, и даже не побоялась ступить на багровый глянец.
— Ты вернёшь мне мою девочку?
Полные решимости глаза, как у воина перед противником, впились в моё лицо.
— Верну.
Женское лицо дрогнуло, с уголков глаз снова сорвались слёзы. И её хмурое лицо ничем бы не отличалось от лица других хмурых баб, если бы не одно «но». Я увидел тяжкое рождение улыбки из тонких подрагивающих губ.
Покидая деревню, хлебнувшим горя жильцам мы оставили самое важное в их жизни — надежду.
Глава 8
Прикрыв глаза, я будто вновь нырнул в детский кошмар.
Каждый пройдённый день приближал нас не только к цели. Мы приближались к чему-то страшному, к чему-то такому, что может повергнуть мир в пустоту. Мирное время опьяняет людей, делает их глупыми и слепыми. Но то, что мы видим каждый день по обе стороны дороги, не имеет ничего общего с миром.
Когда солнце проигрывало битву тьме, мы припадали спинами к деревьям и пытались отдохнуть. Я прикрывал глаза, но не для того, чтобы увидеть сон или дать мышцам отдохнуть с утомительной дороги. Мне хотелось обуздать то чувство трепета, сворачивающее внутри меня узел волнения. Детские кошмары. Мой город, охваченный пламенем. Я словно опять стоял возле бетонных домов, внутри которых медленно тлела мебель с обугленными костями. Едкий дым окутывал нас, впитывался в одежду, оставлял на коже смоляные пятна, как от никотина. Грязь всюду следовала за нами.
И вот опять, мы шли вперёд, а грязь всюду следует за нашей тенью. И грязь эта непростая. Я всё никак не мог понять, что за такое удушливое чувство незримой рукой скреблось по моему доспеху, дергало за волосы и обжигало щёки огненным прикосновением.
Необычный страх. Горький и кислый. Страх, вызванный приближением
