Маргарита Наваррская - Олег Авраменко

И вот еще что, - добавил Габриэль. - Обратите внимание: вторым в списке идет московский рыцарь.

- Ха! Что может быть общего у фанатиков-ортодоксов и таких же, по крайней мере с виду, ревностных поборников католичества?

- Не знаю, Филипп, я плохо разбираюсь в теологии. Однако и с теми и другими у меня связаны весьма неприятные воспоминания.

- Гм, понятно... А как ты думаешь, Инмортов ублюдок вызовет меня?

- Вполне возможно. Но если он спутался с московитами...

- Так что?

- К вашему сведению, тот московит, что под вторым номером, двоюродный брат боярина, с которыми у нас... мм... словом, были определенные недоразумения.

- Ага! - только и сказал Филипп.

Покончив со списком вызывающих рыцарей, главный герольд разразился многословной и крайне банальной сентенцией о рыцарской доблести, немеркнущей славе ратных подвигов, любви прекрасных дам и прочих подобных вещах. Король Наварры дал знак рукой, маршал-распорядитель турнира повторил его жест, громко заиграли трубы, заглушив последние слова герольда, и на арену въехали семь первых рыцарей.

- Великолепный и грозный сеньор Хайме, граф де Барейро, - объявил герольд и сделал выразительную паузу.

От группы отделился всадник в черных, как ночь, доспехах и уверенно направился к первому от помоста шатру.

- Вызывает на поединок великолепного и грозного сеньора Александра, графа Бискайи, наместника Басконии.

На лице графа отразилось искреннее удивление, которое Филипп ошибочно принял за испуг и презрительно фыркнул.

- Великолепный и грозный сеньор Василий Козельский из далекой страны Московии...

- Ну и ну! - сказал Филипп, обращаясь к Габриелю. - Твое предположение не так уж и безумно, как это кажется на первый взгляд. Доспехи-то у московита лузитанские.

Между тем Василий Козельский подъехал к шатру Филиппа и прикоснулся копьем к его щиту. Герольд с несколько глуповатым воодушевлением сообщил:

- Вызывает на поединок великолепного и грозного сеньора Филиппа Аквитанского, принца Беарнского, графа Кантабрии и Андорры, соправителя Гаскони.

- Хочет отомстить за кузена, - прокомментировал Филипп, при помощи Габриеля и Гоше взбираясь на лошадь. - Так сказать, поквитаться со мной за попранную фамильную честь. Что ж, пусть попытается - попытка не пытка... Но может таковой обернуться.

Когда последний из первой семерки рыцарей вызвал единственного оставшегося после шести предыдущих вызовов зачинщика - Эрика Датского, все семь пар противников заняли свои места по оба конца арены.

Приглашение маршала-распорядителя, неуместные откровения герольдов, призывное завывание труд - и, выставив вперед копья, Александр Бискайский и Хайме де Барейро во весь опор понеслись навстречу друг другу.

Противники сшиблись, копья у обоих разлетелись в щепки, но при этом граф Бискайский потерял равновесие, и лишь в последний момент ему удалось ухватиться за шею ставшего на дыбы коня и избежать падения. Маршалы единодушно признали его побежденным.

Как бы невзначай, главный герольд обронил:

- Слава победителю, великолепному и грозному сеньору Хайме де Барейро.

С невозмутимым видом граф де Барейро направился к шатру, ранее принадлежавшему графу Бискайскому. По правилам состязаний, место потерпевшего поражение зачинщика занимал рыцарь, победивший его.

Между тем на трибунах, где зрителями были преимущественно простолюдины и дворяне мелкого пошиба, начались беспорядки. Противники иезуитов, искренне возмущенные весельем сторонников последних, убедившись в своем численном превосходстве, вознамерились проучить наглецов. Вскорости стычки переросли в грандиозную потасовку, в связи с чем возник незапланированный перерыв, и пока стражники вместе с королевскими гвардейцами унимали буянов, высокие гости от всей души забавлялись этим зрелищем.

Наконец страсти поостыли и турнир возобновился. Филипп в прекрасном стиле вышиб из седла Василия Козельского, чем доставил немалое удовольствие собеседнику отца, князю Гедимину - как выяснилось впоследствии, старший брат этого боярина был царским наместником в Карелии.

Возвращаясь обратно, Филипп увидел, что над шатром Александра Бискайского уже развевается красно-черное знамя ордена иезуитов-меченосцев, под которым выступал граф де Барейро. Не будучи посвященным иезуитом, он, тем не менее, занимал пост губернатора провинции Садо Лузитанской области ордена Сердца Иисусова, что приравнивалось к званию командора.

В пяти остальных поединках первого круга уверенную победу одержали зачинщики. Особенно лихо расправились со своими противниками Тибальд Шампанский и Гуго фон Клипенштейн.

Когда на арену въехала вторая семерка рыцарей, Филипп ожидал вызова со стороны Серхио де Авилы-и-Сан-Хосе, но упомянутый кабальеро предпочел сразиться с графом Оской. Зато следующий...

- Великолепный и грозный сеньор Хуан Родригес, - объявил герольд.

"Родригес... Родригес... - лихорадочно перебирал в памяти Филипп, тем временем как закованный в блестящие латы всадник с опущенным на лицо забралом и черным щитом без герба и девиза приближался к его шатру. - Есть что-то знакомое, но что?.."

- ...Вызывает на поединок великолепного и грозного сеньора Филиппа Аквитанского...

К Филиппу подбежал один из младших герольдов:

- Монсеньор, вызывавший вас рыцарь отказался сообщить свое настоящее имя, ссылаясь на принесенный им в прошлом году обет в течение пяти последующих лет совершать ратные подвиги инкогнито.

Филипп пренебрежительно фыркнул.

- Так вот оно что! Стало быть, Родригес - вымышленное имя?

- Да, монсеньор. И у нас нет никакой уверенности, что этот господин на самом деле посвященный рыцарь и вправе скрестить с вами копье. Так что вы можете...

- Правила мне известны, милостивый государь, - перебил герольда Филипп. - Коли сей рыцарь принес обет, я не буду настаивать, чтобы он нарушил его, публично назвав свое имя. Я готов переговорить с ним с глазу на глаз.

Когда все семеро рыцарей выбрали себе противников, маршал-распорядитель велел немного обождать с началом поединков, а главный герольд в изысканных выражениях объяснил публике, в чем причина заминки. Филипп и "Хуан Родригес" съехались в центре арены.

- Господин рыцарь, - сказал Филипп. - Меня вполне удовлетворит, если вы сообщите свое настоящее имя и какого вы рода. Даю слово чести, что никому не открою вашего инкогнито без вашего на то позволения.

В ответ "Хуан Родригес" молча поднял забрало.

- Ба! - пораженно воскликнул Филипп. - Родриго де Ортегаль! Выходит, грош цена заверениям вашего преемника, что вы находитесь под стражей, ожидая суда ордена.