Чужая жена - Джулия Тиммон

Грудь Нэнси под свитером высоко поднялась и медленно опустилась. Сколько раз в своих мечтах Курт покрывал ее жаркими поцелуями, гладил, ласкал… Любимая женщина стояла перед ним — живая, манящая, теплая. Он сходил с ума от желания прикоснуться к ней.

— Представим себе, что тот день повторяется? — медленно переспросила Нэнси, и ее глаза засверкали как два хрусталика на солнце.

— Ну да. — Курт улыбнулся и развел руками. Он до сих пор не понимал, к чему Нэнси клонит, хоть очень надеялся, что она жалеет, что не приняла его предложения.

Лицо молодой женщины осветилось волшебным светом. Под ее глазами еще темнели тени, но, как ни удивительно, они лишь придавали ей очарования.

— Подожди, Курт. — Она внезапно посерьезнела. — Я ведь еще не сказала тебе о самом главном.

До ресторанчика, к которому они направлялись, было рукой подать. Но о «самом главном» Нэнси желала поведать Курту где-нибудь в более безлюдном месте. Небольшой скверик по дороге показался ей вполне подходящим.

Когда они сели на низкую скамейку из широких лакированных досок, Нэнси кашлянула и, уставившись на свои руки, сбивчиво начала:

— Когда там… в мансарде, я посмотрела на твою фотографию в журнале, то окончательно поняла, что больше не могу жить с Томом… Несколько лет назад мне казалось, что я его люблю. Скорее всего это была не любовь… а увлечение, столь свойственное ранней юности. — Она помолчала, сжимая и разжимая пальцы. — На каждое свидание Том приносил мои любимые конфеты, и это казалось мне очень романтичным. Я посчитала, что лучшего парня мне не найти. Он уже тогда владел небольшим складом автозапчастей… и его рассказы о закупке товара и поиске клиентов я слушала если не с восторгом, то с любопытством. — Она грустно улыбнулась, наверное на миг вернувшись во времена, давно оставшиеся позади. — Только после свадьбы я начала понимать, что мы совсем разные. К тому же Том сильно изменился, стал более требовательным, перестал даже притворяться, что интересуется моими делами… Короче говоря, вчера вечером я сказала ему, что больше не могу так жить.

Курту казалось, что и сама Нэнси, и ее рассказ — плод его воображения. Он незаметно для нее ущипнул себя за руку, желая удостовериться, что не спит.

— И ушла от него, — сказала Нэнси.

— Что?! — Курт покачал головой, словно желая прогнать галлюцинацию.

— Я ушла от Тома, — повторила молодая женщина.

— Нэнси, я не верю своим ушам! — Курт порывисто взял ее за руки, которые она до сих пор с увлечением рассматривала. — Умница, умница ты моя! Только… неужели он так запросто тебя отпустил?

Нэнси покачала головой.

— Не запросто. Естественно, побушевал, попытался пригрозить. Но я к этому основательно подготовилась. — Она посмотрела на Курта, хитро улыбаясь, и, сраженный наповал этой улыбкой, он наклонил голову и поцеловал сначала одну, потом другую ее руку. — Я сказала, что уже поговорила с отцом и он вызовет полицию, если я не появлюсь в родительском доме в условленный час. Том мне поверил.

— И тут же сдался? — спросил Курт недоверчиво. — Не попытался остановить тебя любовными клятвами, обещаниями, уговорами?

Нэнси ответила не сразу.

— Он наверняка пустил бы в ход и обещания, и клятвы, — произнесла она медленно, — если бы я не сказала, что больше не люблю его и что…

Курт ждал продолжения, затаив дыхание. Когда его терпению настал предел, он легонько сжал руки Нэнси, и она договорила:

—…живу теперь мыслями о другом человеке. К моему великому удивлению, Том сразу догадался, кто это.

— Кто же? — спросил Курт, как будто еще не понимая, что речь идет о нем, но словно бы имея право задавать Нэнси столь личные вопросы.

— Ты, — ответила она, покраснев.

— Нэнси… — Он обнял ее так крепко, что едва не задушил. Но, испугавшись, тут же ослабил руки, немного отклонил назад голову и всмотрелся в ее лицо так, будто видел впервые. — Я не верю, не верю, не верю…

— Поверь, — прошептала Нэнси, закрывая глаза.

Поцелуй, которого оба ждали так долго и мучительно, лишил их остатка сомнений, унес в чудесную сказку, вознаграждая за былые страдания. У Нэнси были невообразимо нежные, медово-сладкие губы. Целовать их хотелось бесконечно. Она отстранилась в тот момент, когда Курту уже казалось, что без этого поцелуя он не сумеет продолжать жить.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Люблю безумно, до умопомрачения.

— До умопомрачения не надо, — прошептала Нэнси, переведя дыхание.

— Почему?

— Твой ум еще не раз пригодится в архитектуре, — улыбнулась Нэнси.

— Одно другому не помешает, — ответил Курт, притягивая ее к себе и нежно проводя носом по ее макушке. — Я, естественно, продолжу заниматься реставрацией, но не смогу любить тебя меньше.

— Думаешь, твоих сил хватит на все? — полюбопытствовала Нэнси игриво.

Курт негромко засмеялся.

— Уверен в этом. Хотя еще сегодня утром их у меня вообще не было. Я заснул на рассвете, проснулся почти в полдень, не испытывая ни малейшего желания даже подниматься с кровати.

— Все из-за меня? — спросила Нэнси виновато.

— Не из-за тебя. Из-за того, что воспылал к тебе любовью в тот момент, когда ты была еще не готова кардинально изменить свою жизнь. Но теперь во мне энергии хоть отбавляй! По-моему, я в состоянии своротить горы!

Нэнси засмеялась, удобнее приникая к его груди. Курт вдруг вспомнил о своей щетине и озабоченно потер подбородок.

— О господи, я совсем забыл…

Нэнси вопросительно на него посмотрела.

— О чем?

— Я не брился целых три дня. Не стал и сегодня тратить на это время. Когда ты сказала, что будешь в Эдинбурге через четверть часа, я вылетел из дома, лишь приняв душ. — Он подергал себя за обросшую щеку. — Какой кошмар!

— Вовсе не кошмар, — возразила Нэнси, глядя на него. — Мне даже нравится.

— Правда? А когда мы целовались, она не кололась?

— Как ни странно, нет. — Нэнси засмеялась, ласково проводя рукой по щеке Курта. — Хочешь, открою тебе маленький секрет?

— Конечно, — сказал он.

— Я давным-давно мечтала поцеловаться с бородатым мужчиной. Все гадала, удобно ли это.

— И? — Курт заулыбался.

— Это был самый умопомрачительный поцелуй в моей жизни.

Курт снова приник к ее губам и поцеловал более нежно и трепетно, чем в первый раз. Нэнси закрыла глаза и тихонько застонала, тая в его руках. Вокруг не было ни души, и наслаждаться друг другом им никто не мешал.

— Радость моя, мое спасение, — произнес Курт ласковым шепотом.

Нэнси медленно открыла глаза.

— Это ты мое спасение. Если бы мы не встретились, не знаю, что бы со мной сейчас было.