Джентльмен-дьявол - Эшли Макнамара

Это как с музыкой. Если отрывок очень сложный, требуются долгие часы упражнений, прежде чем мелодия станет частью его существа, будет жить одной жизнью с пальцами, и они смогут воспроизвести ее, не обращаясь за помощью к памяти.

Или как с женщиной.

Джордж мысленно одернул себя. Почему это пришло ему в голову? Следовало выяснить, где корни подобной мысли, и выкорчевать ее с корнем, иначе не миновать проблем.

– А говорите, что забыли, как играть, – заметил он вслух. Изабелле явно случалось делать ставки, раз она вспомнила об интересе.

– Для настоящей игры требуются все четыре масти.

Джордж долил вина в чашку и сделал глоток.

– Мы можем раздать карты на четверых игроков, а играть только за двоих.

– Или можно самому выбирать карты.

– Ну, это несправедливо. Если я как джентльмен позволю вам выбирать первой, вы заберете себе все старшие карты.

– Если делать это по очереди, то будет справедливо. – Изабелла протянула руку. – Дайте мне карты. – Она положила колоду на стол между ними. – Я выбираю карту из первых двух, потом вы выбираете, и так, пока не наберем нужное количество.

– Но вы будете знать, каких карт нет в игре.

– И вы тоже. И это будут разные карты. – Она заморгала. – Но если хотите, можно и по-другому. Я беру первую карту и, если она мне нравится, оставляю себе, а следующую откладываю, не глядя. Если первая карта мне не нравится, то я могу взять вторую, но должна оставить ее, даже если она плохая.

– Да, так может получиться. А как определить козыри?

– Последняя карта будет козырем. Как в настоящем висте.

Джордж улыбнулся, захваченный изобретением новой игры.

– А на что мы будем играть? На фанты?

– На фанты? – Глаза Изабеллы сузились. Этого следовало ожидать. Опыт научил ее недоверию. Если он хочет получить ответы на свои вопросы, то надо действовать очень осторожно. – Какие фанты?

– Ничего неприличного. Если только вы не любите высокие ставки.

– Не люблю.

– Я никогда не запрошу большего, чем вы сами захотите заплатить.

– А за каждое очко, выигранное мной?

Джордж позволил себе бесшабашную улыбку. Она, как видно, считает, что он имеет в виду поцелуи и прочую ерунду. Вовсе нет. У него более важная цель.

– Называйте цену, я буду счастлив заплатить любую.

В ответ Изабелла улыбнулась, и Джорджу это почему-то не понравилось. Лукавый огонек, вспыхнувший в ее глазах, ясно говорил о подвохе.

По очереди они разобрали карты. Выяснилось, что способ Изабеллы очень неглуп. Конечно, Джордж мог собрать длинную масть, но козырной могла оказаться другая. Или можно было оставить себе короля, но где туз – у Изабеллы или в отброшенных картах, – не узнаешь. Можно было запоминать карты и онеры, но эта стратегия тоже не обещала успеха, потому что половина колоды оставалась неизвестной.

Началась игра. Изабелла показала отличные навыки. В настоящей игре, если бы она оказалась его партнером, Джордж мог бы выиграть достаточно, чтобы выкупить векселя Саммерсби и даже часть своих, достаточно, чтобы поселить Изабеллу и Джека в приличном районе Лондона, нанять ей пару служанок, в общем, достаточно, чтобы обеспечить ей жизнь, для которой она была рождена.

Изабелла положила козырь на последнюю карту Джорджа. Черт возьми, она уже взяла свои шесть взяток, а это означает…

– Я выиграла раздачу, – довольным тоном объявила она.

– Надо же, вы-таки вспомнили, как играть в карты.

Изабелла приложила палец к подбородку и задумчиво посмотрела на Джорджа. Он даже заерзал от неловкости.

– Ну что же вы? Не тяните. Я готов к самому худшему. Фант ваш.

– Я хочу еще раз услышать, как вы играете на рояле.

Черт возьми, только не это. Конечно, музыка возбуждает его, но эту любовь он ни с кем не желает делить. И отказаться нельзя. Он же сказал, что она может просить что угодно.

– Как же мне играть, если нет инструмента?

– Вы можете рассчитаться в другой раз. – А, так, значит, они еще могут увидеться в Шорфорде. Если учесть оказанный Изабелле прием, она, должно быть, имеет в виду еще одну встречу в полночь.

Джордж ухмыльнулся и передал ей колоду. Они снова разобрали карты для нового роббера. Джордж внимательно следил за игрой Изабеллы. Она начала делать элементарные ошибки. Подложила десятку под его туза. К последней взятке руки у нее дрожали.

Джордж забрал последнюю взятку.

– Две раздачи. Значит, вы должны ответить на два вопроса.

– Хорошо. – Она опустила голову и сложила руки на столе.

– Скажите… – он решил пока не упоминать Рэддича, – что вызывает у вас улыбку?

– О… – Изабелла растерялась.

Оно и понятно. За два дня она потеряла сына и единственную поддержку, которую имела. Все последние годы ей приходилось вести ежедневную борьбу, и не только за жизнь, но и за признание. Днем Джордж видел, как реагировали другие жители деревни, когда он объяснял, кого разыскивает.

– Ну, Джек… – Голос Изабеллы прервался. – Джек любит, чтобы я рассказывала ему разные истории. Любит, чтобы в них были драконы и все такое. – Она потрогала пустую чашку. – На прошлой неделе я так устала, что не было сил что-нибудь придумать. И я решила рассказать ему сказку «Джек и бобовый стебель». Подумала, что ему будет интересно, ну, из-за имени.

– А он не испугался людоеда?

– Совсем не испугался. Он потом несколько дней ходил и кричал, как великан в сказке:

Фи-фай-фо-фамДух британца чую там,Мертвый он или живой,Попадет на завтрак мой.

И знаете, что он сказал?

Джордж пристроил подбородок на ладонь и слушал.

– Нет, расскажите.

– Сказал, что настоящий людоед не стал бы мямлить и говорить такую ерунду. – Изабелла почти рассмеялась этим воспоминаниям, но, словно подавившись, внезапно умолкла.

Джордж выпрямился. Этот вопрос, как и карточная игра, должны были отвлечь Изабеллу от мыслей о пропавшем сыне.

– Но у вас есть еще вопрос, – хрипло напомнила она.

Ему надо спросить про Рэддича, но как это сделать? Как поднять эту тему, не проявляя жестокости и не напоминая ей про еще одну потерю? После всего, что ей выпало, он не мог на это решиться.

– Пожалуй, я воспользуюсь своим вторым фантом позже, когда у меня будет возможность сыграть вам.

– А вы не можете придумать какой-нибудь другой вопрос?

– Я приберегу свой шанс для чего-то особо скандального. – Пусть думает, что на уме у него только флирт.