Анди. Сердце пустыни (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

Приподнял голову, снял ладонь Жарка со своей груди. Последнее время слуга вел себя странно. Зачем-то избил Орикса, когда тот перехватывал отставшего верблюда. Теперь вот выдает себя за дуэнью при девице-хозяйке. Но хозяин, гм, давно уже познал прелести женской ласки. А предположить, что Жарк вдруг озаботился честью ненавистной ему троглодки, Ирлан не мог.

Орикс уже не спал, тоже среагировав на тишину за пределами пещеры. Вопросительно вскинул брови, мол, что дальше. Ирлан вздохнул — будить сладко спящее «воинство» не хотелось, но надо. И кивнул — подъем.

Вышли после полудня. Сухой после бури воздух царапал горло. Солнце уже успело разогреть каньон так, что даже ложащаяся от скал тень не спасала. Дерхам на лапы надели защитные мешочки, чтобы не обожгли подушечки, еще и мазь нанесли. Такое новшество им не понравилось, но Ирлан был непреклонен — кто не желает, едет сложившись вдвое в корзине. Остальные идут в обуви. Это не южная часть пустыни, где солнце терпимо злое, а оазисы встречаются через дневной переход. Здесь суровый север. Тени и те кажутся пропитанные жаром.

Дерхи ворчали, скалили зубы, стаскивали украдкой мешки с лап, но Анди решительно встала на сторону Ирлана.

— Пусть привыкают, — сказала, удерживая больше всего нервничавшую Ночь за загривок, — путь указывает на север, а там есть малоприятные места. Их лапам точно не понравится.

— А нашим? — дрогнувшим голосом поинтересовался Жарк, останавливаясь рядом с поклажей в руках. Ответа не дождался, а потому с тяжким вздохом ответил сам себе:

— Видимо, тоже нет, — добавляя со злостью: — Когда уже закончатся эти пески?!

— Рано или поздно, мой друг, — поддержал его Орикс, — и тогда нас встретит пышная Валия со своими потрясающими персиковыми садами.

И вроде ничего крамольного в сказанном не было, но Жарк запыхтел, бросил выразительный взгляд на сладко улыбающегося наемника и поспешил к своему верблюду.

Все сборы Ирлан ловил себя на том, что глазами искал тонкий девичий силуэт в светло-бежевой рубашке, коричневых шароварах и темно-красном платке. Вот она кормит дерхов, а те вьются вокруг, точно игривые щенки, подставляя башки под ласку. Вот склоняется, собирая вещи в мешок, и коса сползает со спины на грудь. Убирает одеяло. Берет седло. Простые движения, а сколько красоты и грации в них.

С каждым днем кожа Анди теряла свой красноватый оттенок, Ирлана это не могло не порадовать. Главное, не дать ей снова купить ту гадость, которой она натиралась. Волосы на висках уже отросли до ежика, и странным образом светлели, точно выгорая на солнце. Хотя Ирлан не видел никого из местных со светлыми волосами, ну да ладно. Ему она нравится любой. Даже с бритыми висками, просто матушку жалко. Ей придется долго привыкать к такой невестке.

— Кхм, хозяин, — его чувствительно стукнули по плечу, Ирлан отмер.

— Не мое это, конечно, дело, но верблюды сами себя не оседлают и мешки на себя не закинут, — заметил Орикс, направляясь к животным.

— Ты прав, конечно, — поспешно согласился Ирлан, чувствуя себя ужасно глупо. Ведет себя, точно юнец, первый раз женщину увидевший. И вообще, не время для чувств. Выжить бы.

Он не один думал так же. Стоило каравану тронуться в путь — троглодка привычно встала во главе, как Жарк притерся своим верблюдом.

— Хозяин, — начал вкрадчиво. Голос из-за надвинутого по глаза платка звучал глухо, точно слуга разговаривал из ямы, — я бы хотел вас попросить оставить девушку в покое.

Ирлан вскинул брови. Нахмурился. Внутри вскипело, и захотелось осадить наглеца. Пусть он и знает Ирлана с раннего детства, но права вмешиваться в личную жизнь у него нет.

— Почему? — поинтересовался, частыми вздохами стараясь сдержать гнев. Если Жарк сейчас скажет, что Анди ему не пара…

— Необычная девушка, согласен. Немудрено, что она привлекла ваше внимание, но подумайте. Вы знатны, богаты, а она? Простая крестьянка. Поиграетесь и бросите здесь с разбитым сердцем. А как ей потом жить с погубленной репутацией?! — сокрушался Жарк с таким усердием, точно бросить собирались его.

— Не бросить, а взять с собой, ты забыл? — напомнил Ирлан.

— А там? — не согласился вредный слуга. — Жениться вы не сможете. Ваша матушка костьми ляжет, но не допустит мезальянса. И что останется бедной девушке? Тихо страдать?

На взгляд Ирлана, Анди скорее его убьет, чем будет страдать, но Жарку это не объяснить. Он уже записал его в соблазнители, а ее — в жертву несчастной любви.

— А там посмотрим, — отрезал и вдарил сапогами по бокам верблюда, посылая животное вперед. Если он сейчас расскажет о своих планах, со слуги станется впасть в панику и отправить гонца к матушке, чтобы сообщить о грядущем позоре благочестивого семейства. Тогда все осложнится в разы. Нет, уж. Лучше пусть их прибытие останется сюрпризом.

К вечеру каньон расползся в разные стороны, точно кожа на старых сапогах. На открытом пространстве стало легче дышать, задул ветер. Буря принесла с собой песок, он покрыл каменистое дно тонким слоем, скрипя под ногами верблюдов. Желто-коричневые волнистые стены медленно с верхушек затекали красным светом уходящего в закат солнца. И было что-то вечно-величественное в их красоте, даже Жарк пораженно притих, глядя на пламенеющие на фоне пронзительно бирюзового неба скалы.

— Куда нам? — спросил Орикс, подъезжая к Ирлану. Впереди каньон все так же радовал своей прямотой и широтой, но вбок, по узким ущельям, уходили два пути.

Ирлан покрутил браслет. Капля крови указывала прямо. Лежащий перед ним широкой долиной каньон не внушал опасений. Ирлан тронул верблюда, понуждая двигаться дальше. Сердце, чувствуя близость цели, торопило.

Анди, обернувшись, ждала его выбор. Надеялась, они повернут направо — там была чудная пещера для ночевки. Или налево — вариант похуже, с козырьком, но стоянка была и там. Прямо она не ходила ни разу, ее сородичи избегали очевидного пути, утверждая, что он ведет к смерти.

Вздохнула. Прямо, так прямо. Кто говорил, что снять проклятие с аргосца будет легко?

Вспомнила сегодняшнее утро. С досадой встретила вернувшееся смущение. Подумала, что целоваться ей понравилось. Это было приятнее, чем выпить в зной ледяной воды из источника. Вкуснее запеченной на углях козлятины. И слаще пропитанной медом лепешки. Голова в тот момент сделалась легкой и пустой, а тело налилось томлением непривычных желаний.

Анди нахмурилась. Ей тело уже готово принять мужчину, но почему она медлит? Одернула себя. Путь троглодов больше не ее путь. Она не обязана соблюдать их традиции, где каждый желанный гость, если он мужчина, мог оставить частицу себя в понравившейся ему женщине. И никто ее не осудит. Наоборот, с радостью возьмут замуж, если она подарит племени ребенка от чужака.

Мотнула головой, изгоняя вбитые с детства традиции. Дернула в раздражении за косу, которую с чего-то начала заплетать, точно замужняя женщина.

Чужак похож на катящуюся по пескам колючку. Сегодня здесь, завтра там. Он привезет ее к себе, потому что ему нужен кто-то, чтобы присмотреть за дерхами. Но будет ли ему нужна Анди, чтобы присмотреть за ним самим? Пустыня шептала: нет.

Девушка окинула задумчивым взглядом пламенеющий на закате каньон. Сейчас пески как-никогда громко пели в ее сердце, и путь в Аргос казался далеким и неправильным.

Здесь ее дом. Ее судьба. Пусть без племени. Но пески не отказывались от нее.

А чужак? Он добр к ней. Это правда. Она бы хотела от него сына. На память.

Да, это будет лучшим выходом. Найти за границей пустыни того, кто сможет взять под опеку дерхов, и вернуться домой, неся в себе частицу аргосца.

Улыбнулась дороге, ведущей к смерти. Поблагодарила Мать за подаренный путь и за принятое решение. Цокнула, посылая верблюда вперед.

На ночевку остановились у стены каньона. Спать никому не хотелось, и они долго сидели у костра. Молчали. Жарк, не удержавшись, вздыхал на звезды, которых сегодняшнее небо подарило им во множественной красоте.