Тайны городов-призраков. - В Бацалев

Тяжелая ситуация Карфагена усугублялась еще и тем, что в Африке подняли восстание наемники, которым нечем было платить, и ливийские крестьяне. Руководили ими ливиец Матос и беглый раб Спен-дий. С напряжением последних сил восстание удалось подавить вернувшемуся в Карфаген Гамилькару Барке.[40]

После этого республика раскололась на аристократов, ратовавших за мирные отношения с Римом, и демократов, жаждавших реванша. Последних возглавил Гамилькар. Он понимал, что римляне и следующую войну постараются перенести на земли Африки, успех же карфагенянам могла принести только наступательная война на территории противника. Самым уязвимым для Рима местом была Цизальпинская (то есть лежащая по эту сторону Альп) Галлия. Гамилькар решил напасть на нее через Иберию: во-первых, здесь были большие месторождения серебра, чтобы пополнить оскудевшую казну; во-вторых, воинственные племена иберов и кельтов, которые отлично зарекомендовали себя как наемники. Сюда он и отправился спустя четыре года после окончания первой войны. Скоро, однако, он погиб в схватке с иберами. Карфагенскую экспансию возглавил его зять Газдрубал. Ему удалось завоевать большую часть Испании и построить опорную базу Новый Карфаген (ныне Картахена). Это вызвало вторую войну. Но и Газдрубал погиб от иберийского меча. И тогда на историческую сцену вышел один из самых выдающихся полководцев истории — Ганнибал. История перехода войск Ганнибала через Альпы и его четырнадцатилетние блуждания по Италии описаны во многих книгах, как древних, так и современных. Ганнибал не потерпел в Италии ни одного поражения, он нагнал на римлян такого страха, что и через сто лет они вздрагивали при упоминании его имени, Но после каждого поражения у Рима вместо одной армии появлялось две. Главным противником Ганнибала оказался престарелый Фабий Максим, избравший тактику ухода от боя.[41] Постепенно армия Ганнибала таяла, к тому же римляне, собрав остатки сил, высадили в Африке экспедиционный корпус во главе с Публием Корнелием Сципионом. На сторону римлян перешел нумидийский царь Масинисса, имевший по тем временам одну из лучших конниц в мире. Ганнибалу пришлось вернуться в Карфаген. В 202 году до н. э. Сципион и Ганнибал сошлись в битве при Заме. Римлянам удалось разбить карфагенян, следуя тому же плану, по которому четырнадцать лет назад уничтожил их Ганнибал при Каннах. У Карфагена не было ни денег, ни армии, чтобы продолжать борьбу.

По мирному договору за африканской республикой остались только окружающие ее земли. Она обязалась выдать все военные суда, за исключением десяти трирем, и выплатить 10 тысяч талантов контрибуции. Но роковым для нее оказалось третье условие: не воевать без разрешения Рима.

Удивительно, что даже в этой ситуации Карфаген опять явил миру свою живучесть и цепкость. Новых торговых контрагентов он нашел на востоке Африки. Постепенно он оправлялся, хотя политические дрязги в городе достигли апогея. Демократы и аристократы уже открыто ненавидели друг друга. Появилась третья — партия патриотов. Этой ситуацией воспользовался нумидийский царь Масинисса. С педантичной последовательностью он стал захватывать последние колонии Карфагена. В самом городе Масинисса посредством золота создал собственную партию, которая вела себя так, что ее пришлось выгнать из города. Карфагеняне отправили в Рим посольство, жалуясь на агрессивного нумидийца. Сенат не только одобрил захват земель, но еще и присудил карфагенян к штрафу на том основании, что во времена, когда сами римляне еще сидели на деревьях, эти земли уже принадлежали кочевникам. Воспользовавшись такой неожиданной поддержкой, Масинисса продолжил захват карфагенских территорий. И терпение финикийцев лопнуло. Однако Масинисса разбил наспех собранное карфагенское войско.

Между тем в самом сильно разбогатевшем за счет ограбленных Карфагена и Греции Риме торговцы, ростовщики и нувориши активно ратовали за физическое уничтожение торгового конкурента. Карфаген со своими богатствами был для них как бельмо в глазу. Парадоксальным образом во главе их встал Марк Порций Катон, проповедовавший жизненный принцип ''Ничего лишнего!" и возврат к древнеримским обычаям, где не было места ни разврату, ни продаже государственных должностей, ни сутяжничеству, ни другим порокам, порожденным не пристроенными к делу деньгами. Это был типичный кулак. Людей, которые на завтрак употребляли паштет из языков фламинго, он мог бы задушить прямо во время приема пищи. И все-таки они столкнулись. Каждый день Катон приходил пешком из своего имения на форум и бубнил сакраментальное: "Карфаген должен быть разрушен". Он лез с этой фразой повсюду. Если в кулуарах сената, гадко подхихикивая, обсуждали поведение какой-нибудь патрицианки Лесбии, Катон тут же встревал: "Конечно, Лесбия — шлюха! И мать ее была шлюха! И бабка! И прабабка! Но Карфаген все-таки должен быть разрушен". Этот добровольный, восьмидесятипятилетний морализатор с замашками современного терминатора, готовый бесплатно любого учить любому, до того надоел римлянам, что даже в самые гуманистически настроенные головы стала проникать мысль: "Интересно, если все ж разрушить Карфаген, Катон сменит пластинку?" Но Катон не мог ничего изменить, психика его была подорвана с самого рождения. Все детство и отрочество будущего защитника древнеримских обычаев пугали перед сном Ганнибалом, в юности он, вместо того чтобы обхаживать прабабку Лесбии, еле унес ноги от Ганнибала при Тразименском озере, да и в последующих битвах ему здорово досталось. И его страх перед Карфагеном разделяло большинство лысых или седовласых сенаторов.

Катон и римские торгаши добились своего: воспользовавшись военным столкновением между ну-мидийцами и карфагенянами, римляне обвинили последних в нарушении мирного договора, в котором они обещали не начинать войн без разрешения Рима. На этом основании Карфагену была объявлена третья война. Катон проводил римскую армию в Африку, помахал вслед с пирса, потом вернулся в родное имение и в тот же день умер совершенно счастливым.

Карфаген, увидев под своими стенами римскую армию, готов был принять любые условия. Римляне потребовали выдачи заложников, оружия, военных материалов и метательных орудий. Они не рассчитывали, что на следующий день получат все, они ждали, что карфагеняне начнут оправдываться и торговаться. Поэтому в первую минуту римляне растерялись и выставили дополнительное требование, однозначно указывавшее что римляне прибыли сюда не восстанавливать нарушенную мирным договором справедливость, а мстить за все свои прошлые страхи и за то, что семиты-карфагеняне гораздо лучше умели вести торговые дела по сравнению с ними, потомками Венеры. Римляне потребовали, чтобы карфагеняне перенесли свой город в глубь страны. Помимо голодной смерти в пустыне это означало и полный отказ от торговли. В порыве отчаянья было принято решение бороться до конца. Карфагеняне попросили тридцать дней на раздумье и в глубокой тайне стали готовиться к сопротивлению. Были укреплены стены, возведены новые укрепления, выковано оружие и изготовлены метательные машины, канаты, к которым карфагеняне сделали из волос женщин. Было проведено всеобщее вооружение населения и собраны средства на вербовку наемников.

Первые попытки взять Карфаген штурмом окончились полным провалом. Началась затяжная осада. Непривычный климат и болезни косили римлян, дисциплина и боевой дух быстро падали. А тут еще помер Масинисса, и завоеватели остались без союзника. "Да и карфагеняне, видя бессилие римлян, осмелели. Они делали удачные вылазки, отряды наемников донимали римлян по всей территории.

Сенат в Риме с тревогой наблюдал, как разворачиваются события в Африке, и в 147 году до н. э. был назначен новый главнокомандующий — Сципион Эмилиан. Он был внуком Сципиона Африканского, победившего Ганнибала в битве при Заме, и отличался невероятным честолюбием. Когда перед поездкой в карфагенскую армию Аппий Клавдий, с которым Сципион соперничал за цензорство, похвалялся, что сам он каждого римского гражданина приветствует по имени, а Сципион не знает почти никого, тот ответил:

— Ты прав, я старался не о том, чтобы всех знать, а о том, чтобы все знали меня.

Уже находясь в Африке, Сципион разжаловал одного юношу из всаднического сословия за то, что тот устроил богатый пир, подал к столу медовый пирог в виде города, объявил, что это Карфаген, и предложил наброситься на него и уничтожить. Юноша добрался до Сципиона и спросил, за что его разжалуют в простые легионеры.

— За то, что ты взял Карфаген раньше меня, — ответил Сципион.

Злость его вполне объяснима, так как накануне ему приснился дед и устроил что-то вроде выволочки. Пересказ этого сна сохранил Цицерон: