И только потом пожалели - Дональд Уэстлейк

— Стол для пула?

— Конечно.

Дэниэлс ненадолго поднял весла, и маленькая лодка мягко закачалась на воде. Мэл прикрыл глаза ладонью от солнца и взглянул на катамаран:

— Точь-в-точь бильярдный стол, — заверил Дэниэлс.

— Боже праведный, — проговорила девушка. — Стол для пула. У вас развито поэтическое воображение.

— Вы просто никогда не видели бильярдных столов, — объяснил Дэниэлс, чувствуя раздражение, потому что такое непонимание роняло девушку в его глазах, Мэл испугался, что их прогулка приведет к разрыву.

— Скажите честно, Мэл, — попросила Мэри-Энн. — Разве вы хоть раз в жизни смотрели на стол для пула с мыслью: «Он напоминает мне озеро»?

— Конечно нет, я никогда раньше не видел ничего подобного…

— Не совпадает даже цвет. Бильярдные столы зеленые, а озеро голубое.

— Забудьте об этом, — не выдержал Дэниэлс. — Не обращайте внимания, забудьте о моих словах.

— И кроме того, бильярдные столы покрыты копотью и они… — Мэри-Энн резко замолчала, прижав ладонь ко рту, ее глаза расширились.

Девушка смотрела так на Мэла несколько секунд, пока он пытался понять, что с ней стряслось, затем Мэри-Энн медленно отняла руку от лица, покачала головой и проговорила:

— Мне очень жаль, Мэл. Мне правда очень жаль.

— Ну… конечно. Все в порядке.

— Я всегда так делаю, всегда. Мой брат называет меня Люси — Мисс Сплетница года. Вы знаете, из «Маленьких людей».

Дэниэлс обнаружил, что улыбается, его раздражение растаяло.

— Итак, это не похоже на бильярдный стол, — подвел итог Мэл. — Может быть, это чисто мужское представление о вещах.

— Нет, я поняла, что вы имеете в виду: разноцветные паруса и все такое. Но просто я всегда так делаю. Я часто начинаю командовать и придираться.

— В вас сидит режиссер.

Мэри-Энн с трудом улыбнулась:

— Возможно, и так.

— Скажите мне кое-что, — начал Дэниэлс, чувствуя, что пора уводить беседу от бильярдных столов.

— Ладно, что сказать?

— Когда вы собираетесь в Нью-Йорк?

— Я не знаю, Мэл. Как-нибудь.

— Почему не нынешней осенью? Сразу после того, как закончится сезон.

— Если сезон состоится.

— Забудьте об этом на время. Этой осенью. Хорошо?

— Я не знаю, Мэл.

— Примите же решение. Может быть, сейчас рано, пока все происшедшее висит у нас над головой, но, когда все разъяснится и мы снова станем летним театром, скажите всем, всей труппе. Скажите им: «Я собираюсь в Нью-Йорк нынешней осенью. Если вы сможете дать мне несколько рекомендаций или найти для меня какую-нибудь работу, я была бы вам очень признательна». Сделайте это, хорошо?

Девушка нахмурилась, пожевала нижнюю губу и посмотрела на воду, бежавшую за бортом лодки.

— Я не знаю, Мэл, — наконец проговорила Мэри-Энн.

— Если вы объявите о своем решении сейчас, вам придется поехать.

— Я знаю.

— И эти люди помогут вам, если это в их силах. Я очень хотел бы сам помочь вам. Я имею в виду, что я постараюсь. Но посмотрите на меня, я ведь тоже только начинаю. Я и сам воспользовался несколькими связями.

Мэри-Энн посмотрела на него и снова улыбнулась:

— Нужно обладать смелостью, чтобы сделать то, что вы сделали. Уехать из дома, начать все с нуля. Я не уверена, что смогла бы.

— Вы обдумайте это.

— Конечно.

Мэл опустил весла и снова начал грести, потом оглянулся через плечо:

— Кстати, где этот чертов остров?

— Прямо перед нами. Я буду вам подсказывать.

— Отлично.

Дэниэлс посмотрел мимо Мэри-Энн назад, на оставшееся позади пространство.

— Уже нельзя видеть театр, — заметил Мэл, — или дом.

Девушка повернулась на сиденье, чтобы взглянуть в том же направлении.

— Я очень рада, — призналась она.

— Я не меньше.

Дэниэлс продолжал грести, затем извлек весла из воды и приподнял их повыше для просушки.

— Я хочу заключить договор, — предложил молодой человек.

— Какой?

— С глаз долой — из сердца вон. До конца дня больше никакого театра, никакого дома и никакого маньяка.

— Превосходно.

Они улыбнулись друг другу, и Дэниэлс направился к острову.

Глава 9

После завтрака Сондгард отправился отдавать распоряжения на тот случай, если убийца действительно клюнет на удочку и попытается убежать до наступления трех часов. Капитан был сейчас совершенно уверен, что его план не сработал; его намеки на то, что у полиции нет стопроцентной уверенности в качестве отпечатка, привели к тому, что снизилась острота угрозы. Но у Сондгарда не было другого выхода. Капитан ДОЛЖЕН был оставить себе лазейку, потому что, черт побери, отпечаток ОТСУТСТВОВАЛ. Но, прикрывая себя, Сондгард резко снизил эффективность плана, так что вся его идея казалась теперь пустой тратой времени.

Арни Капоу еще больше испортил дело, спросив за завтраком, действительно ли капитан полагает, что сумасшедший попытается бежать. Если бы Сондгард ответил утвердительно, он поддержал бы уверенность сумасшедшего, что все пути к бегству перекрыты и ему лучше остаться на месте и выяснить, окажется ли отпечаток угрозой для него или нет. Если бы капитан ответил отрицательно, его хитрость стала бы очевидна всем вокруг. Поэтому Сондгард постарался не говорить ни да, ни нет, но он не тешил себя надеждой, что ЭТО сработает.

Однако оставался шанс (крошечный, но все же оставался), что убийца попытается убежать. Сондгарду пришлось поразмышлять над этой возможностью, и, когда капитан убедился, что все выходы перекрыты, он задумался над тем, как создать иллюзию, что один или больше путей НЕ заблокированы.

Ему предстояло немало хлопот. Для начала у капитана просто не хватало людей. Департамент полиции Картье-Айл в полном составе, вместе со своим начальником, насчитывал четыре человека. Один из них, Ларри Темпл, едва стоял на ногах, ему явно следовало дать отдохнуть и отправить домой до того, как он свалится; стало быть, остается трое. Даже если забросить все другие дела — то есть контроль дорожного движения и общее наблюдение, — Сондгард все равно располагал тремя полицейскими, включая самого себя. А дом, как и большинство домов, имел четыре стороны. Итак, капитан остро нуждался еще в одном человеке.

Кроме того, у самого Сондгарда было много дел, он не мог ограничить свои передвижения, взяв на себя обязанности охранника. Это сокращало его отряд до двух человек.

Но конечно, оставался еще капитан Гаррет. У капитана Гаррета было столько людей, что он не помнил их всех по именам. Капитан Гаррет мог бы оцепить дом, привезти прожекторы и мегафоны, допросить с пристрастием подозреваемых, найти улики…

Нет. Было слишком много оснований не приглашать капитана Гаррета для участия в этом деле, и не самым ничтожным из них являлось смущение Сондгарда, неминуемое при описании его слабой попытки переиграть убийцу. Она провалилась. Как только убийца будет пойман, Сондгард сможет рассказать капитану Гаррету всю историю целиком, но не сейчас. Его ошибки, просчеты и медлительность утратят свою актуальность к тому времени, когда убийца будет надежно упрятан за решетку. Однако в настоящий момент промахи его казались слишком существенными; Сондгард не хотел, чтобы на сцене появился профессионал, который отнесется к нему пренебрежительно.

Капитан убеждал себя, что ему следует забыть о личных чувствах, чтобы действовать на основе логики, а не эмоций, но Сондгарду не удавалось справиться с собой. Главный его аргумент, что это дело предназначено для психолога, а не для детектива, теперь потерял свое значение; Сондгарда сейчас поддерживала только угрюмая решимость, нежелание показаться полным идиотом.

Итак, капитан мог полагаться только на самого себя и на свой немногочисленный отряд, состоящий из бывшего военного моряка, больше любившего свою форму, чем свою работу, студента колледжа двадцати одного года от роду, готового заснуть в любую секунду, и человека, в последние двадцать лет не думавшего ни о чем, кроме лодок.

И конечно, полный дом заинтересованных участников, четырнадцать из которых являлись его добровольными союзниками и лишь один противостоял всей толпе.

Сондгарду следовало придумать, что он сможет предпринять исходя из имеющихся у него ресурсов. Надо еще и еще раз обдумать все заново и понять, что ему следует делать.

Вначале Сондгард поговорил с Луин Кемпбелл, имевшей собственный автомобиль, белый «континенталь» с откидным верхом, припаркованный перед театром. Капитан спросил ее, не может ли Луин сделать ему одолжение и отвезти домой Ларри Темпла, так как сейчас ни сам Сондгард, ни Майк Томпкинс не располагают для этого временем.

— С удовольствием, — ответила актриса и одарила капитана довольно суровой и холодной улыбкой. — Если ты тоже окажешь мне услугу.

— Если я смогу.