Свадьба на Рождество - Валери Кинг

Хьюго снова опустился в кресло, озадаченный всем этим разговором. По правде говоря, в словах Сиддонса была большая доля истины. Он не стал бы с ним спорить, да и сам бы, наверное, отдал Джейкобу этого оленя. Просто до него вдруг дошло, что мир вокруг во многом изменился, пока он объезжал свои владения, корпел над конторскими книгами и размышлял о тем, стоит ли вновь открывать заброшенную шахту.

Хью подумал о сэре Руперте. Не его ли имел в виду Сиддонс, когда говорил о бедствующих арендаторах? «Это маловероятно, — решил он. — Сэр Руперт — человек благоразумный, хотя и не склонен сочетать правосудие с милосердием. И все же он, без сомнения, уделяет внимание положению своих арендаторов и заботится о своем хозяйстве».

Хью снова взял рюмку и сделал из нее глоток, не обращая внимания на расплывшееся на белом скатерти пятно. Но почему его жизнь вдруг так осложнилась?..

— Вы можете идти, Сиддонс. Благодарю за откровенность, но теперь я хотел бы остаться один.

Сиддонс поклонился и вышел неторопливой величавой походкой.

Отодвинувшись от стола, Хьюго откинулся на резную свинку кресла и принялся разглядывать потолок. Амуры привлекли его внимание. Детские фигурки, резвящиеся на фоне зелени, представляли собой умиротворяющее зрелище. Хью погрузился в задумчивость, и мысли его разбрелись.

Как много изменилось за последние четыре года — смерть родителей, Амабел в инвалидной коляске, состояние расстроено… Даже любимая собака, когда-то ходившая за ним по пятам, угодила в построенный браконьером капкан и погибла. И дело не только в его поместье. Казалось, что после Ватерлоо всю страну охватил хаос, от которого его собственные владения пострадали еще больше, чем из-за слепого доверия отца к своим друзьям и собутыльникам.

Хью подумал о тех успехах, каких ему удалось достичь. Почему, кроме лежащего на нем бремени хлопот по восстановлению семейного состояния, он должен брать на себя еще и другие обязанности? Сэр Руперт предъявляет ему свои требования, Мэри — свои… Но ему нет дела до их мира! Довольно с него одного Хэверседжа!

Хью внезапно пришло в голову, что во всех его трудностях виновата Мэри. Гонория вносила умиротворение в его напряженную повседневную жизнь, высказываемые ею мнения были всегда уравновешенными и успокаивающими. Она, например, твердила ему, что сэр Руперт скоро справится с Белым Принцем, так что ему не приходилось думать по крайней мере об этих проблемах, которые стали последнее время предметом общих разговоров. Но Мэри была явно настроена против сэра Руперта, и Сиддонс тоже, и даже маленькая Беатриса!

Сомнения не давали ему покоя, мысли его продолжали блуждать. Он снова задумался о сэре Руперте. Что бы сделал баронет с Джейкобом Райтом? Повесил бы его, как полагала Мэри?

Хью не знал, что и думать. Мысль о том, что героя-солдата могли повесить за браконьерство, настолько его расстроила, что у него возникло желание пойти в конюшню, оседлать Юпитера и помчаться рысью куда глаза глядят. Но он не мог этого сделать — повсюду намело снегу, над Хэверседжем спустились сумерки, было холодно…

Все, что он мог себе позволить, — это вздыхать и сожалеть, что Мэри снова появилась у него в доме. В конце концов, если бы она не настояла на поездке за рождественским поленом, браконьера никогда бы не нашли и ему не нужно было бы беспокоиться. Его мир оставался бы таким же, каким он был до ее приезда.

Да, все его беспокойство и тревога вызваны ее присутствием! И самое худшее состояло в том, что с момента ее появления он не переставал думать, как бы снова обнять и поцеловать ее. Он изо всех сил боролся с этим желанием, но ему не удавалось от него избавиться.

Что ж, время разрешит и эту проблему, как оно решило многие другие. Ему оставалось терпеть ее будоражащее присутствие менее трех недель, а потом он женится, и она уедет. Скорее всего он ее больше не увидит никогда…

Эта мысль должна была бы принести ему успокоение, но на сердце у него стало еще тяжелее. Хьюго наполнил себе еще одну рюмку и вдруг услышал прекрасные звуки, смутно доносившиеся до него откуда-то издалека. Как зачарованный, он поднялся и направился к двери.

В холле звуки стали громче, а мелодия еще прекраснее: странный хор голосов пел «Придите, все верные». Этот рождественский гимн волнами накатывал на него, напоминая картину, увиденную им всего несколько часов назад, — Мэри в санях с его сестрами и братом. А вслед за этой картиной в памяти у него возникли воспоминания о былых праздниках. Голоса поющих были ему хорошо знакомы — миссис Певистон, кухарка, Сиддонс и Колвич — старший конюх.

Хью быстро спустился по лестнице и направился в гостиную. На сердце у него снова стало легко, как будто дух Рождества коснулся его и снял с него тяжесть.

«Это Мэри устроила», — подумал он. Все его раздражение против нее исчезло. У Хью возникло ощущение, словно какие-то таинственные силы борются в его душе, чтобы вновь разжечь в нем стремление к жизни и к любви. Что ему остается делать? Уж не уступить ли ему этим силам хоть немного? В конце концов, через три недели ее здесь не будет!

15

Когда Хью медленно открыл резную дверь гостиной, его охватила волна теплого воздуха. Тепло источало полыхавшее в камине рождественское полено. На когда дверь за ним закрылась, он забыл и об этом необыкновенно приятном ощущении тепла, и вообще обо всем на свете — так поразило его представшее ему зрелище. У Хьюго перехватило дыхание, так что ему даже показалось, что шейный платок стал тесен. Он как будто вступил вновь в мир своей юности, такой любимый и знакомый, что струны его сердца зазвучали, словно их коснулась рука великого музыканта.

В старинном камине, размеры которого вполне соответствовали размерам просторной комнаты с высоким потолком, разгоралось ярким пламенем рождественское полено. По традиции его зажигали в канун Рождества, и оно горело в течение всего праздника. Сегодня, конечно, еще не Рождество, до него еще целых девятнадцать дней. Но в семье Рейнворт была своя традиция — большое полено горело у них в камине неделями. Теперь все дело было в том, чтобы не дать ему погаснуть — и не догореть до конца — раньше Рождества. С сегодняшнего вечера каждый член семьи по очереди должен был усердно расшевеливать угли, добавлять дрова, чтобы само полено сгорало понемногу. Все готовы были с энтузиазмом поддерживать любимую семейную традицию.

Хью задержал дыхание, чтобы не дать пролиться подступившим слезам. Его глубоко тронули мелодичные голоса, пылавшее в камине полено и вид всех его сестер, брата и Мэри, удобно устроившихся в креслах.

А как чудесно была убрана гостиная!