Измена в подарок (СИ) - Исай Ася

— К сожалению, нет, — цепляюсь лапками покрепче за ручки сумки. — А где Костя?

— Скучно тебе в деревне, опять в люди выползла? — шипит, как змея, но совершенно спокойно, всё так же мелкими глотками отпивая свой эспрессо. — Я понимаю, возраст уже, последний шанс мужика удержать. Но зачем бегать, унижаться? Найди себе кого попроще. Своего уровня сумасшествия. Художника или писателя. Будете красиво страдать рядышком. А не мучить нормальных людей своим занудством.

— Линда, я никого не заставляю. Костя абсолютно свободен. Пользуйся на здоровье, если он твоего уровня. Мне нужно с ним обсудить важные вопросы, как взрослая тётя с взрослым дядей, раз ты и про возраст не забыла упомянуть.

Мои слова попадают в цель, её маска трещит. Она ставит кружечку на стол со злостью так, что становится непонятно, как керамика остаётся целой, а по столу не ползёт трещина. Но Линда быстро берёт себя в руки, и её идеальные губы расплываются в счастливой улыбке.

— Надеюсь, развод? А то ему скоро пригодится паспорт без штампа, — сладенько шепчет, расстёгивая пиджак и укладывая ладонь на совершенно плоский живот.

52. Чёрные как ночь глаза

— Живот болит? Много кофе пить вредно. Особенно на голодный желудок. Ты не увлекайся, — пытаюсь язвить, а сама считаю вдохи и выдохи.

Посильнее впиваюсь ногтями в ладонь, чтобы хоть немного заглушить боль душевную физической. Острые уколы хоть немного отрезвляют. Ещё чуть-чуть и будет видно, как выпрыгивает моё сердце. В ушах так сильно стучит пульс, что я боюсь не услышать её ответ.

— Нет, не болит. Я беременна. Костя вот за фисташковым круассаном побежал, очень уж захотелось. Папочка решил нас побаловать, — сладеньким голосом тянет она.

Мне тоже недавно захотелось очень… Но бежать пришлось самой.

Я спокойно работала, попутно выдумывая, что же такого поесть на ужин, чтобы не сильно отвлекаться на готовку. Идеи вяло перетекали от макарон к бутербродам и внезапно споткнулись о мысль об апельсине.

Тяжёлый, круглый, ароматный лучик солнца. Захотелось почувствовать его бугристую кожицу кончиками пальцев. Провести ногтем линию, разбрызгивая ароматное масло, которое собирается жёлтыми капельками на пальцах, а высыхая превращается в белёсые разводы. Ни в коем случае не резать, а чистить руками, чтобы по ладоням до локтей стекал оранжевый сок. Первый укус прозрачно-золотистой дольки и кисло-сладкая мякоть взрывает вкусовые рецепторы. Ты вроде жмуришься от кислоты, но это так приятно, что хочется ещё и ещё.

Накрутила себя до дрожи в пальцах. Мне казалось, что я чувствую звонкий аромат апельсина и освежающий вкус. Пришлось бежать в магазин за десять минут до закрытия и надеяться, что они вообще будут. Хотя бы сок. Ну конфетки…

Тётя Катя со скорбным лицом вынесла мне два еле живых апельсина. Один я припрятала в карман на потом, а второй растерзала прямо там. Трясущимися руками. От усиливающегося запаха потекла слюна, а от первого укуса — слёзы. Никогда в своей жизни я не была так счастлива. Из рая меня выдернул голос тёти Кати.

— Мирка, ты там ничего не жрёшь поди. Ты куда кислоту на голодный желудок?! Стой, никуда не уходи. Сейчас закрою, ужинать пойдём. Я щи вчера наварила и пирогов напекла. Борька, пакостник, опять не приехал, тебя хоть побалую.

Это был совсем не круассан от любимого мужа. Меня грел заботой посторонний человек. А вот Линде, усаживающейся в Костино кресло, досталось чуть больше, чем мне.

— Ну что я могу сказать? Совет да любовь! Или как там правильно? — говорю чуть тише и мягче, чтобы не выдать своё волнение. Я успею понервничать, но только не здесь, не перед ней. — Линда, я вижу, как ты меня пытаешься задеть. Но не выйдет. Бессмысленно. Мне не нужен Костя, успокойся уже по этому поводу. Я тебе не соперница.

— Тогда говори, что хотела, и катись обратно к себе в деревню, — она элегантно забрасывает свои бесконечно длинные ноги на стол, явно демонстрируя, кто здесь хозяйка.

— Ты всем так хамишь или это для меня эксклюзивная опция? — интересуюсь, между прочим, а она только лучезарнее улыбается. — Нет уж. Поговорить нам с Костей всё же придётся. Без твоего участия.

Меня не цепляет её поведение или слова. Она этого не понимает, но, скорее всего, чувствует и бесится ещё больше.

Где-то в недрах бездонной сумки с противным писком начинают вибрировать ключи от машины. Как сюда вообще сигнал дошёл и что могло случиться на парковке? Выудив их на удивление быстро, всего два раза перепутав с миниатюрой парфюма и таблетницей.

— Да твою же… — я пытаюсь сбросить уведомление, но всё повторяется снова и снова.

Придётся спускаться, выбора нет. Разворачиваюсь, чтобы уйти, а мне в спину летит злое:

— Ты беги, беги. Можешь не возвращаться. Страдать никто не будет.

Не оборачиваясь, выхожу из кабинета. Не обращая внимания на взгляды и шёпот за спиной, иду к лифтам. Чтобы заглушить раздражающий звук, пытаюсь вынуть батарейки из брелока, но ничего не выходит. Не отрываясь от своего занятия, на полном ходу врезаюсь в чью-то белую рубашку. Родной тёплый пряный аромат окутывает меня. Костя успевает придержать меня за талию, чтобы я не упала. Когда он понимает, что за птица залетела ему прямо в руки, его лицо светлеет. Снова горят глаза, и расцветает улыбка. Меня обнимает тот Костя, в которого я влюбилась много лет назад.

На долю секунды снова чувствую себя дома, но слишком быстро вспоминаю, где нахожусь, и сердце моментально срывается на галоп. Выпутываюсь из его объятий, делаю шаг назад, а он, как в танце, вперёд. Это случится здесь? Возле лифтов в окружении десятка его подчинённых? Они снова и снова будут обсуждать нас. Стоп. А как же…

— А где круассаны?

— Какие?

— С фисташковым кремом. Ты решил любимую женщину в таком положении без вкусненького оставить?

— Ты хочешь вкусненького? Поехали в твою любимую кондитерскую, Мирочек?

Я не могу пошевелиться. Не могу. Не могу.

У нас вышел диалог из параллельной реальности, где Костя мне не изменяет, мы оба счастливо ждём малыша.

Он подходит ближе и проводит ладонью от плеча к запястью, оставляя огненный след прикосновения, переплетает наши пальцы, сплавляя их намертво. Кажется, что в пряном аромате его парфюма раскрываются нотки горелой человеческой плоти. Отвратительно сладкие, тошнотворно дымные.

— Погоди, в каком положении?

Моё сердце не бьётся или бьётся так часто, что я его больше не чувствую. Я не могу сделать вдох, и голова кружится ещё сильнее. Костя нависает надо мной и хмурит свои ровные брови.

Его близость, запах, оглушающий писк сигналки…

Реальность вокруг его лица рассыпается на пиксели. Всё рябит, как в детстве картинка профилактики по телевизору.