Самый лучший враг - Дмитрий Емец

Из леса, тяжело опираясь на посох, вышел Мировуд. Шар, венчающий его посох, молочно мерцал, окутываясь гаснущим сиянием. Арей понял, чья магия превратила лес в пепел. Волхв хромал. В бедре у него глубоко засела стрела.

— Я был вынужден… Он достал бы меня. — кривясь от боли, отрывисто сказал Мировуд. — Плохо, что я применил магию. Сейчас… начнется.

Едва он успел это произнести, как сухая длинная вспышка рассекла небо. Сосна, к которой был прикован Кузнечик вспыхнула. От вершины к корням пробежал сухой разряд, разом вскипятивший внутри ствола и под корнями всю влагу. Сосну разодрало надвое, закрутив ее края. Арей увидел, как полыхнул, обращаясь в огонь, клинок риттершверта.

— Бежим! — прошептал Мировуд — Бежим! Это только начало!

И, не дожидаясь Арея, поспешно захромал и чащу. Мечник заспешил за ним. Когда они находились на краю мелкого каменистого овражка, еще две молнии вспыхнули одновременно, распоров небо. Длинные вертикальные разрезы рассекли его от солнца и до лесных вершин, и в эти разрезы хлынуло нечто запредельно яростное и яркое.

Земля дрогнула сильно, как кожа барабана. Дальше молнии били уже почти непрерывно. За их спинами висело белое зарево. Удержаться на ногах было нереально. Стало невозможно дышать. Казалось, воздух превратился в пламя, в сухой жар.

Арей осознал, что падает, только когда уже трижды коснулся земли. Сбитый с ног, он, задевая камни, летел на дно оврага. Перед ним, опережая его, полубежал-полувалился Мировуд, не выпускавший из рук посоха. Плеснула вода. Они упали в грязь, смягчившую удар. Когда-то овражек был дном речушки. Возможно, он и сейчас становился ею в период таянья снегов.

Арей перевернулся на спину, не рискуя вставать. По сторонам от оврага в землю ударяли извилистые, долго не погасавшие молнии. Небо вспарывалось, кипело. Трещали деревья, обращаясь в огненные столбы. Части пылающих стволов залетали и сюда и, палая в грязь, шипіли. Небо прочерчивали огненные кометы. Арей лежал и смотрел в небо. Он уже понял, что овраг стал их спасением. Непонятный пьяный восторг охватил его. Он хохотал и не слышал своего смеха, потому что все заглушали раскаты грома. Арей лежал, хохотал, а головни и искры сыпались со всех сторон, с шипением исчезая в мелкой воде.

А потом так же неожиданно молнии ослабели, хотя и не прекратились совершенно, ветер стих и хлынул сильный, очень холодный дождь. Овраг стал на глазах заполняться водой. Мировуд лежал на спине и непрерывно что-то бормотал. Отвесные струи дождя лились ему в рот. Он глотал дождь и снова бормотал.

Арей долго не прислушивался к его бормотанью. Потом прислушался и понял, что едва ли Мировуд сам понимает, что бормочет. Волхв находился в полном самозабвении. Пересказать его бормотание было невозможно. Оно состояло из отдельных слов, восклицаний, звуков — зашкаливающее, до растворения доводящее восхищение безмерной мощью первохаоса. Мировуд умолял первохаос убить его, чтобы он слился с этими стихийными, не знающими удержу слепыми силами.

Силы эти проявлялись не только в молниях и дрожании земли. Ими было проникнуто все здесь. Арей ощущал их и внутри себя. Ему чудилось, что если бы его сейчас изрубили в клочья, то и клочья бы, и отельные зубы продолжали бросаться на врага.

Какое тут добро? Какое зло? То, что здесь творилось, было вообще за гранью понимания. Арей бросился на Мировуда и принялся душить его, сам не понимая, что делает. Тог ухитрился ударить его шаром посоха в висок. Барон мрака отпустил его и сразу забыл о Мировуде, равно как и Мировуд забыл об Арее. Один снова что-то бормотал, другой трясся как в лихорадке. И оба глотали дождь.

Арей и Мировуд опомнились, только когда начали захлебываться. Мировуд перестал бормотать и на четвереньках пополз вверх. Арей карабкался за ним, вцепившись в его посох.

Дождь больше не лил. Последняя длинная молния разодрала небо, и на истерзанный лес опустилась тишина. Дымились стволы выкорчеванных деревьев.

Из бурелома доносился звук, похожий на недовольное всхлипывание какое издает собирающийся просыпаться ребенок.

— Не трогай мой посох! — потребовал Мировуд —

А то коснешься случайно шара — и…

Арей разжал пальцы, выпуская посох. Они шли по пепелищу. Земля под их ногами спеклась так, что звенела.

— Что, боишься? — спросил мечник.

— Нет.

— Да уж. Кто-то тут рвался слиться с силами первохаоса, но при этом почему-то сипел в овраге, — сказал Арей.

Мировуд что-то недовольно буркнул. Потом наклонился и занялся торчащей у него в бедре стрелой. Арей думал, что он будет ее выдергивать, но вместо этого волхв подхватил с земли продолжавшую пылать толстую ветку — огонь на ней был почему-то не алым, а молочно-белым, точно туманом подернутым — и, держа ее пылающий конец подальше от себя, коснулся веткой стрелы.

Тонкая стрела вспыхнула. Мировуд зашипел от боли. Упал на колени. Из его раны с обратной стороны выпал прошедший насквозь костяной наконечник. Сгоревшая стрела его больше не удерживала. Бледный от боли волхв бодал лбом землю.

— Ты уже делал так раньше? — спросил Арей, когда тот встал.

— Не раз… — сказал Мировуд — Затянется бістро. Теперь давай займемся твоей раной. Стрела где?

Арей дернул головой, показывая на пепелище. Он и забыл, что тоже ранен.

— Ясно. Нет стрелы. Но рану лучше прижечь. Снимай плащ!

Мечник, подумав, сбросил плащ. Колье Кузнечика проделало в нем приличную дыру. Прореха от стрелы была поменьше. Мировуд тронул ногой лежащий на земле плащ. Потом перевел взгляд на Арея.

— Страж! Я так и думал! — удовлетворенно произнес он.

— Когда ты догадался? — спросил Арей.

— Очень уж легко ты со мной управился. К тому же интересовался дархом погибшего стража. А теперь сними куртку!

Арей послушался. Снял куртку, рубаху и стоял теперь голый по пояс, разглядывая кровоточащий, с синими краями след на груди.

— Ерунда, — сказал он. — Жить буду.

— Да. Можно не прижигать, — согласился Мировуд и с явным сожалением отбросил пылающий сук. Потом обошел вокруг Арея, восхищенно разглядывая его. — Шрамов-то! Шрамов!.. Этот от укуса. Это, видимо, след стилета. Здесь ожог… А этот откупа? Меч? Стрела?

Мечник ухмыльнулся:

— Кованая ограда. Меня надели на нее спиной.

— И ты наделся?

— В тот день я был рассеян.

— Хм… А это что? Страшные такие шрамы по одному на каждой лопатке?

Арей перестал ухмыляться.

— Это шрамы от крыльев, — отрывисто сказал он.

Мировуд кивнул:

— Впервые вижу. Занятно. И что, у всех у вас так? Ну у стражей?

— Нет. Другие дожидались, пока они отсохнут. И они отсыхали, как осенние листья на деревьях Видел, как отпадает осенний лист? Вначале ножка дрябнет, потом чуть отходит и висит уже еле-еле, а однажды налетает ветер и…