Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

— У меня была встреча с Сандстрёмом, одним из тех самых клиентов. Он журналист. Редкостная дрянь, надо сказать!

— Почему?

— Вообще-то он и не журналист даже. Он делает рекламные брошюры для разных предприятий. Но он сдвинулся на фантазиях о насилии и осуществлял их с этой девушкой…

— Знаю. Я же сама брала у нее интервью.

— А ты отметила, что он сделал для Института здравоохранения макет информационного буклета о заразных болезнях, передаваемых половым путем?

— Этого я не знала.

— Я встречался с ним на прошлой неделе. Когда я выложил перед ним всю документацию и спросил, почему он пользуется несовершеннолетними проститутками из стран Восточного блока для осуществления своих сексуальных фантазий о насилии, он сначала был совершенно раздавлен.

— И что же оказалось?

— Сандстрём попал в такую ситуацию, когда ему пришлось быть не только клиентом, но и выполнять поручения мафии сексуальных услуг. Он назвал мне имена, которые были ему известны, в частности Зала. Никаких подробностей о нем он мне не рассказывал, но имя достаточно необычное.

Миа покосилась на Дага.

— И ты больше ничего о нем не знаешь? — спросил Даг.

— Нет, мне так и не удалось выяснить ничего конкретного. Но его имя временами всплывает то тут, то там. Девушки, похоже, ужасно его боятся, и ни одна не согласилась хоть что-то о нем рассказать.

Глава 09

Воскресенье, 6 марта — пятница, 11 марта

Войдя в столовую, доктор А. Сиварнандан с порога увидел Хольгера Пальмгрена и Лисбет Саландер, сидевших над шахматной доской. Лисбет взяла себе за правило навещать больного раз в неделю, чаще всего в воскресенье. Она приезжала к трем часам и проводила с ним несколько часов за шахматами, а уходила около восьми вечера, когда ему нужно было ложиться спать. Доктор А. Сиварнандан заметил, что в общении с Пальмгреном она не проявляет заботливости, обычной в отношении тяжелого больного, да и вообще вроде как не считает Хольгера за больного. Напротив, они, казалось, постоянно подкалывали друг дружку, а она еще и позволяла ему ухаживать за собой, например приносить ей кофе.

Доктор А. Сиварнандан нахмурил брови. Он никак не мог разобраться в этой странной девушке, которая называла себя приемной дочерью Хольгера Пальмгрена. У нее была очень необычная внешность, а на всех вокруг она смотрела с нескрываемой подозрительностью и не понимала шуток. Вести с ней обычный разговор было невозможно: однажды он спросил ее, кем она работает, но она уклонилась от ответа.

Спустя несколько дней после своего первого посещения она вернулась с пачкой бумаг по поводу создания специального фонда содействия центру в реабилитации Хольгера Пальмгрена. Председателем фонда был некий адвокат из Гибралтара, правление состояло из председателя, тоже адвоката из Гибралтара, и ревизора Хуго Свенссона из Стокгольма. Фонд располагал двумя с половиной миллионами крон, к которым доктор А. Сиварнандан получал доступ в целях предоставления Хольгеру Пальмгрену наилучших возможностей для лечения. В случае необходимости доктор А. Сиварнандан должен был обратиться к ревизору, который и производил выплаты.

Условия были необычными, если не сказать уникальными.

Сиварнандан несколько дней размышлял о том, насколько этично с его стороны пойти на такую сделку. Не найдя каких-либо конкретных возражений, он решил приставить к Хольгеру Пальмгрену в качестве персонального ассистента и тренера тридцатидевятилетнюю Юханну Каролину Оскарссон — дипломированную специалистку по лечебной гимнастике, обладающую нужной подготовкой в области психологии, а также имеющую большой опыт работы в реабилитационном центре. Она была официально принята на должность новообразованным фондом и, к великому удивлению Сиварнандана, сразу же после подписания контракта ей было выплачено авансом месячное жалованье. До этого момента его мучило смутное подозрение, не окажется ли все это каким-нибудь жульничеством.

Судя по всему, принятые меры дали хороший результат. За месяц занятий с личным тренером координация движений и общее состояние Хольгера Пальмгрена заметно улучшились, что подтверждалось еженедельно проводимыми обследованиями. Сиварнандан не мог с уверенностью сказать, насколько это улучшение было связано с тренировками, а в какой мере являлось заслугой Лисбет Саландер. Хольгер Пальмгрен, несомненно, старался изо всех сил и с детским нетерпением ждал ее посещений. Казалось, его ужасно радовали его регулярные проигрыши в шахматы.

Однажды доктор Сиварнандан составил им компанию во время игры и получил случай наблюдать чрезвычайно интересную партию. Хольгер Пальмгрен играл белыми, он начал с сицилианской защиты и все делал совершенно правильно.

Он долго и тщательно обдумывал каждый ход. Невзирая на физический ущерб, причиненный ударом, его интеллект нисколько не пострадал.

Лисбет Саландер в это время читала книжку, посвященную такой редкой теме, как частотная калибровка радиотелескопов в условиях невесомости. На слишком низкий для нее стул ей пришлось подложить подушку. После того как Пальмгрен делал свой ход, она поднимала голову от книги и не задумываясь передвигала какую-нибудь фигуру, после чего снова погружалась в чтение. После двадцать седьмого хода Пальмгрен объявил, что сдается. Саландер подняла глаза и, сдвинув брови, несколько секунд смотрела на доску.

— Нет, — сказала она. — У тебя есть шанс свести к ничьей.

Пальмгрен вздохнул и пять минут разглядывал доску. Наконец он впился глазами в Лисбет Саландер и потребовал:

— Давай докажи!

Она перевернула доску и стала играть его фигурами, в результате чего добилась ничьей на тридцать девятом ходу.

— Боже мой! — воскликнул Сиварнандан.

— Такая уж она есть! — сказал Пальмгрен. — Никогда не играй с ней на деньги.

Сиварнандан и сам с детства любил шахматы, подростком он принимал участие в школьном чемпионате в Турку и даже занял в нем второе место. Для любителя он был, как ему казалось, неплохим шахматистом. По его наблюдениям, Саландер была шахматистом-самоучкой — она явно никогда не играла в клубных командах, а когда по поводу одной из партий он заметил, что это вариант классической партии Ласкера, по выражению лица Лисбет было видно, что ей это ничего не говорит. По-видимому, она никогда не слыхала про Эммануила Ласкера. В душе доктор невольно задавался вопросом, врожденный ли это талант, а если врожденный, то какие еще скрыты в ней способности, интересные для психолога.

Но он ни о чем не спросил. Он только видел, что со времени поступления в реабилитационный центр Пальмгрен никогда еще не чувствовал себя так хорошо.

Адвокат Нильс Бьюрман вернулся домой поздно вечером, после того как четыре недели безвыездно прожил на даче близ Сталлархольма. Чувствовал он себя подавленно: еще не было сделано ничего конкретного для изменения того ужасного положения, в котором он очутился, и единственным сдвигом стал полученный через белокурого гиганта ответ, что его предложением заинтересовались нужные люди и исполнение обойдется в сто тысяч крон.

На полу под почтовой щелью двери скопилась целая куча корреспонденции; Бьюрман поднял ее и положил на кухонный стол. С некоторых пор он стал равнодушен ко всему, что касалось работы и окружающего мира, и лишь спустя какое-то время обратил внимание на горку бумаг и принялся рассеянно их перебирать.

Один конверт был от Торгового банка. Вскрыв его, Бьюрман испытал что-то похожее на потрясение: это была копия документа о снятии девяти тысяч трехсот двенадцати крон со счета Лисбет Саландер.

Она вернулась!

Он направился в кабинет, положил документ на письменный стол и целую минуту простоял, собираясь с мыслями и не сводя с бумажки ненавидящего взгляда. Номер телефона пришлось долго искать, но затем он снял трубку и позвонил на мобильный. Белокурый гигант ответил после небольшой паузы:

— Алло!

— Говорит Нильс Бьюрман.

— Зачем вы звоните?

— Она вернулась в Швецию.

На другом конце помолчали.

— Хорошо. Больше не звоните по этому номеру.

— Но…

— С вами скоро свяжутся.

К большому неудовольствию Нильса Бьюрмана, разговор на этом закончился. Мысленно выругавшись, он подошел к бару, налил себе сто грамм бурбона «Кентукки» и в два глотка опорожнил стакан. «Надо поменьше пить», — подумал он и тут же налил себе еще двести грамм. Со стаканом в руке он вернулся в кабинет к письменному столу и уставился на квитанцию Торгового банка.

Мириам By массировала спину и шею Лисбет Саландер. Двадцать минут она трудилась, с силой разминая мышцы, в то время как Лисбет главным образом довольствовалась тем, что время от времени постанывала от блаженства. Массаж в исполнении Мимми был необыкновенно приятен, и она чувствовала себя словно котенок, который только мурлычет и машет лапками.