Множество жизней Элоизы Старчайлд - Джон Айронмонгер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его лицо раскраснелось.
Марианна подумала, что никогда не сможет его полюбить. Но в течение некоторого времени она сможет терпеть его общество. Если повезет, этого будет достаточно.
– Где ты живешь? – спросила она Антуана.
– На улице Севр, со своей матерью.
– Твоя мать могла бы сдать мне комнату?
Юноша взглянул на нее со смесью опасения и восторга.
– Мне сказать ей, что мы хотим начать отношения?
– Скажи ей, что ты принял меня в комитет и берешь под свое крыло, – предложила Марианна. Она любила правдивые объяснения.
3
Катя
1980 год
– Монета весит три целых восемь десятых грамма, – объявил скупщик. Он ввел цифры в калькулятор размером с пишущую машинку и нацарапал результат на листе бумаги. – Могу предложить вам шестьдесят пять долларов США и сорок центов. Моя комиссия составит два доллара. Или, если хотите, двести шестьдесят новых франков и двадцать сантимов.
Двести шестьдесят франков. С одной монеты!
– Мы возьмем франки, – сказала Катя.
Они остановились недалеко от Дижона в «auberge de la jeunesse» – молодежном общежитии с раздельными комнатами для мальчиков и девочек.
– Мы женаты, – сказала Катя женщине, которая их оформляла.
– Не имеет значения.
Под покровом ночи Катя пришла на виноградники, одна, и пересчитала кусты виноградной лозы, как когда-то это сделала Марианна. Пятьдесят рядов и пятьдесят кустов. Катя вернулась оттуда с тридцатью золотыми монетами.
– Sakra! [25]– воскликнул Милан. – Вот это да! – Он трогал монеты так бережно, словно те были живыми. – Они действительно золотые?
– Действительно золотые.
– Где ты их нашла?
– Я не могу тебе сказать. Ты должен мне доверять.
Теперь они шли по улицам Дижона с двумястами шестьюдесятью франками в карманах и двадцатью девятью нетронутыми монетами в кошельке.
– Я никогда в жизни не держал в своих руках столько денег, – прошептал Милан.
Они теперь были гражданами Австрии. С момента их напряженного побега на запад прошло шесть недель. С воздушного шара они упали прямиком в речку Мораву. В ледяной воде Катя камнем пошла ко дну, и шок от падения с высоты казался предвестником смерти. Но на берегу гуляли подростки, пьющие пиво из бутылок. Они услышали всплеск и увидели терпящий крушение остов воздушного шара. Они бросились Кате на помощь, и их высокие возбужденные голоса отчетливо разносились в холодном воздухе.
Когда рядом раздался новый всплеск, это был Милан.
С востока перестали стрелять. Они пересекли невидимую черту, отделявшую жизнь от смерти. На одной стороне их чуть не изрешетили пулеметной очередью, а на другой их спасли, сфотографировали, показали во всех телевизионных новостях, выдали новые паспорта и отпустили на волю в такой просторный, но не менее пугающий мир.
– А если золота Элоизы не окажется на месте? – спрашивал ее Милан.
– Окажется.
– А если нет?
Катя пожала плечами.
– Будет ли это иметь значение? В Загорска Весе я не могла себе позволить купить новую пару обуви. У тебя на куртке стояло заплаток больше, чем оставалось куртки.
Он посмеялся.
– Ладно. И что ты на них купишь? Кроме новых туфель.
– Новую куртку. – Она погладила его по лицу. – Возможно, я бы купила молочную ферму где-нибудь в Доломитовых Альпах. С красивым видом на горы. Там, где мы могли бы создать семью.
– Я бы не отказался.
– Это хорошо.
– Там еще остались монеты? – спросил Милан.
– Немного. – Катя поцеловала Милана, чтобы он прекратил задавать вопросы. – Их нужно оставить там, где они сейчас.
– Почему?
– Просто нужно и все.
Они нашли маленький ресторанчик, где пекли пиццу, и сели за крошечный столик у окна, как туристы. Катя чувствовала свет, разливающийся откуда-то из глубин ее души по всему телу, будто все разрозненные фрагменты ее существа наконец собирались во что-то истинное, совершенное, достойное. Сто шестьдесят два года назад Марианна Мюзе, девочка, извлеченная из трупа на эшафоте, оставила триста золотых франков под пятидесятым кустом. Сегодня Катя обнаружила там двести семьдесят монет.
Кто-то еще знал о деньгах.
И кто бы это ни был, этот кто-то, так же, как Катя, взял ровно столько, сколько ему было нужно, а остальное – оставил. Кто-то лишенный алчности, если не воспользовался шансом прибрать к рукам все. Или кто-то со здравым смыслом, если оставил часть денег про запас. Теперь, после Катиного визита, там осталось двести сорок монет. Они с таинственным незнакомцем взяли ровно по тридцать.
– Куда теперь?
Как же они долго ждали.
– Теперь, – сказала Катя, и ее собственные слова казались ей стаей порхающих голубей, – мы отправимся искать сокровище.
Дорога, ведущая к поместью Монбельяров, была вымощена белым известняком. Она змеилась по неглубокой долине, после чего выныривала на равнину, где ее с обеих сторон подпирали липовые деревья. Целый километр, а может, и больше, она лавировала в бескрайнем море виноградников, искусно петляя по склонам, так что только с самого гребня холма, словно оптическая иллюзия или престиж фокуса с исчезновением, наконец открывался вид на поместье, визуально доминирующее над всеми землями в округе.
– Ух ты, – протянул Милан.
Это было не родовое гнездо. Это был замок. Сливочно-желтый фасад немыслимой длины тянулся с востока на запад. Целый квартал городских домов легко уместился бы на площади замка, ограниченного по углам четырьмя коническими башнями. Черепица держалась на крутых крышах с оконцами, словно вопреки гравитации. Ее скосы загибались кверху, как лезвия коньков.
На верхушке одной из башен развевался французский триколор.
Милан припарковал машину в месте, отведенном для посетителей.
Навстречу им вышел мужчина с посеребренными сединой волосами. На нем были костюмные брюки, жилет и летняя соломенная шляпа, но он предпочел обойтись без пиджака и галстука.
– А вы, должно быть, та самая таинственная Катя Гашек, – обратился он к ней по-английски. – Простите меня за мой ужасный французский.
– Вы англичанин? – спросила Катя.
– Австралиец. Я самую малость говорю по-французски, но если вы хотя бы немного знаете английский, то, скорее всего, вы знаете его лучше, чем я – французский.
– Тогда давайте говорить по-английски. Моему мужу придется пока подождать с переводом.
Они сидели на чугунных скамейках во дворе замка, построенного в форме квадрата с башнями на каждом углу. Во внутреннем дворе был разбит симметричный сад со строгим рисунком тропинок, цветочных клумб и декоративных кустарников. Сработал
