Красные кресты - Януш Мейсснер

Ко всем этим терзаниям, посещавшим его в те минуты, когда не было работы, или поздно ночью, лишая сна, вскоре прибавилось беспокойство, причиной которого стали взгляды и улыбки сеньориты де Визелла.

Марию Франческу забавляло его замешательство, когда он встречал её взгляд. Она усмехалась, таинственно и многообещающе, с осознанным кокетством, а Стефан опускал глаза и краснел не только под впечатлением её красоты, но и от гнева на себя самого, что так легко и сильно поддается её чарам.

Порой она спрашивала его о чем-то или шутливо с ним заговаривала, чтобы убедиться, какие он делает успехи в испанском, который старательно изучал наряду с матросским англо — голландским жаргоном. Это смущало его ещё больше. Отвечать он старался рассудительно, но прекрасно представлял себе, что при этом выглядит человеком, который пытается разрешить запутанную проблему. Все заученные слова мигом улетучивались из памяти, когда ситуация требовала наибольшей концентрации. Кое — как он все же справлялся с каким — нибудь более или менее удачным оборотом и, краснея от смущения, бесконечно оправдывался за его несовершенство. Сеньорита усмехалась, хвалила его произношение и одаривала его ещё одним затуманенным взором, от которого он пылал, как пион.

— Дамочка-то с тобой заигрывает, — как — то заметил Славн. — На твоем месте я подловил бы её в каком — нибудь укромном уголке, чтобы всласть пообъясняться жестами. Шкипер бы не обиделся, можешь мне поверить.

Стефан только пожимал плечами либо вовсе не реагировал на эти шуточки, но со все большим любопытством прислушивался к разговорам старших боцманов насчет сеньориты Марии де Визелла.

Главный боцман Томаш Поцеха считал её колдуньей и предсказывал, что из её присутствия на борту ничего хорошего не выйдет.

— Ничего хорошего, — твердил он, — ни для Яна, ни для «Зефира».

Так же думал Броер Ворст, который кстати первым в присутствии Стефана выказал свои опасения. Это было в день выхода из Дептфорда, когда Стефан по желанию Мартена принял участие в обеде с шевалье де Бельмоном и Марией, а потом с легким головокружением (как от выпитого вина, так и от её взглядов) выбрался на палубу.

Ворст покосился на него своим единственным глазом, передвинул языком комок табака за левую щеку и заявил, что ничего так не боится, как женских капризов на корабле.

— Ба! — воскликнул Штауфль, который знал его жену. — Мне кажется, что у себя в Роттердаме ты их тоже боялся. И не на корабле, а под теплым одеялом на перине. Твоя старуха…

— Моя старуха тут не при чем, — оборвал его обиженный Ворст.

— И перина тоже, — вмешался Перси Славн, и воспользовавшись паузой, продолжил:

— Эта шустрая девица ещё не впустила к себе нашего шкипера, как мне кажется. Говорю вам, она здорово в таких делах разбирается: чем позднее, тем больше сможет с него выторговать. Знавал я одну такую. Водила меня за нос не меньше месяца и за это время вычистила мне карманы до самого дна. Но сегодня я не дал бы водить себя за нос, как наш капитан. На его месте сказал бы коротко: пан или пропал, моя милая — и никаких церемоний. Можете мне верить — сразу бы помягчала!

— Дурень, — вмешался Тессари со своей ироничной ухмылкой. — Понимаешь ты в этом не больше, чем свинья в апельсинах. Ты бы рта не знал как раскрыть при такой сеньорите. А за женские капризы на «Зефире» опасаться нечего, пока им командует Мартен, — повернулся он к Ворсту. — Не она первая заморочила ему голову, не она последняя. Но — как все мы знаем — ни одной тут командовать не суждено. Прав я или нет? Как полагаешь? — спросил он, вонзив пронзительный взгляд в глаза Стефана.

— Полагаю, да, — ответил юноша, несколько растерянный от такого вопроса.

— Ну вот, — буркнул Цирюльник, кладя руку ему на плечо. Стоит помнить об этом, когда ты с ней разговариваешь, парень.

Дружески хлопнув его по спине, он отвернулся и ушел.

Тем временем «Зефир»с попутным ветром пересек Ла Манш и, огибая побережье Бретани, взял курс к юго-западу, словно направляясь к мысу Финистер и как будто целью его плавания не была ни французская Байонна, ни какой-нибудь другой французский порт в глубине Бискайского залива, а скорее Азоры или Мадейра.

Все последующие часы нигде поблизости не появился ни один испанский корабль, а два парусника, с которыми Мартен разошелся на встречных курсах, шли на север под английским флагом, не возбуждая никаких подозрений.

Несмотря на это вся команда была наготове, а сеньорита де Визелла не могла скрыть возбуждения, охватившего её при виде тех судов и маневров «Зефира», который пролетал вплотную к каждому из них словно ястреб, высматривающий себе жертву.

Теперь она не запиралась в своей каюте, а наоборот — почти целый день проводила на палубе, разгуливая в мужском костюме, со шпагой на боку и распрашивая про каждую смену курса, про постановку парусов и развороты рей не только Бельмона И Мартена, но и Стефана, старших боцманов и даже простых матросов, если те попадались под руку.

Ей отвечали либо услужливо, любезно отвечая на шутки, либо уважительно и обстоятельно, как делали это Поцеха и Броер Ворст. Перси Славн охотно расплывался в ухмылке и тараторил как заведенный, восполняя гримасами нехватку испанских слов, которых знал он немного и которые вдобавок безбожно коверкал, что веселило её не меньше его беспардонных заигрываний. При этом она как-то расслаблялась и временами даже откровенно развлекалась, забывая о том, что любой следующий парусник, замеченный с марса фокмачты, может оказаться испанским, и Мартен — в этом она уже не сомневалась — вступит с ним в бой.

Нет, тут не было страха, по крайней мере страха за собственную жизнь. Мария Франческа во — первых никогда бы не поверила, что может погибнуть сама, во — вторых ни гром пушек, ни крики и шум битвы не настолько её пугали, чтобы ужасаться самой мысли о предстоящей бойне. Однако напряжение, какое-то внутреннее беспокойство, непрерывная нервная дрожь не оставляли её с самого утра. Она словно чувствовала приближение бури; как в минуты перед мраком, сменяющим свет, когда грозные черные тучи гасят солнечный свет. Ей казалось, что это судьба — её собственная судьба или Провидение — приближается к ней, кружит вокруг, заглядывает в глаза, овевает её своим дыханием, взвешивает и колеблется, прежде чем хлынет неудержимая лавина событий.

Спросила Ричарда, допускает ли он, что «Зефир» встретит на своем пути эскадру Бласко де Рамиреса.

— Может быть, — ответил тот. — Но маловероятно. Твой новио, Мария, безусловно получил куда более важное и ответственное задание, чем охрана французского побережья.

— Если бы он знал, — вздохнула она.