Кукловод. Князь - Константин Калбанов

В очередной раз заглушив двигатель, Бекеш вернул на место кожух и хотел было перебраться в салон, через внутреннюю дверь, но потом отказался от этой мысли. Не хватало еще все изгваздать в грязи, обильно налипшей на его сапоги. Ничего, обойдет кругом. И опустившаяся темнота ему в этом не помеха. А в салон заглянуть нужно, уж больно оттуда аппетитные запахи доносятся.

Пока суд да дело, Бекеш предложил Катерине приготовить горячее. Отчего бы и нет, если есть такая возможность. Сухомятка – она никому на пользу не пойдет. Та согласилась без лишних слов. И вооружившись предоставленным примусом, начала готовить. Хм. Судя по запахам, получалось у нее просто исключительно.

– Катерина, я гений, и руки у меня золотые, – протирая эти самые руки тряпицей и поднимаясь в салон через наружную дверь, произнес Бекеш. – Сейчас ужинаем и в путь.

– Ага. Как раз и ужин готов. Послушайте, – смущенно улыбнулась она. – Неудобно как-то. От Хакима спасли, полдня вместе, а я даже не знаю, как вас зовут. За кого богу свечки ставить.

– Артем. Артем Сергеевич Бекешев. Катя, что с тобой?

Вообще-то не сказать, что она была быстрой или особенно ловкой. Скорее он слишком уж расслабился, и осознание этого пришло вместе с болью от впившейся в живот стали. Впрочем, в последний момент он все же успел слегка довернуть тело, и нож вошел по касательной. В следующее мгновение он от души врезал ей в челюсть, отправив в полет, завершившийся на диване.

– Ч-черт! Что это было?! Гадство! – Он зажал рукой рану, присаживаясь на один из складных стульев.

Взгляд на Катерину. Н-да. Приложил он, конечно, знатно. Но, с другой стороны, трудно его в этом винить. Надо же, что удумала. Ладно, приводить ее сейчас в сознание некогда. А вот обезопаситься совсем не будет лишним. Вот только хотя бы слегка унять кровь.

Сорвал с себя одежду, свернул нательную рубаху в жгут и наложил тугую повязку. Потом связал девушку и уложил ее на пол. Плевать, что беременная. Ему сейчас диван нужнее. А она может полежать и на полу, ничего с ней не станется. Поставил на примус кастрюлю с водой, пусть закипает. Достал свой хирургический набор, под который сшил специальный чехол из белой бязи.

Подумал малость и вколол себе морфий. Шейранов-то способен и так вытерпеть любую боль, просто отрешившись от нее. А вот он – дело иное. Помнится, когда оказывал себе помощь, будучи в теле молодого офицера Темлякова, так у того едва сердце не зашлось от боли. Не стоит издеваться над носителем. Хотя этот Бекеш та еще сволочь, во всяком случае, грехов у него предостаточно, но он ему еще пригодится.

Последний штрих – закрепить над диваном зеркало. Это крепление Володя соорудил уже по специальному заказу Бекеша. И еще – штатив под надкроватную лампу. Все это было сделано на всякий случай, вдруг придется превратить салон в операционную. Ну и, разумеется, на случай, если пациентом окажется он сам. С этой же целью был заказан небольшой складной столик из фанеры. Места занимает немного, зато есть куда положить инструмент, чтобы было легко дотянуться, случись оказывать помощь самому себе.

Последняя мысль перед началом операции была о том, что Перегудов сейчас наверняка потирает руки. Вон как все закрутилось, а операция на самом себе – это вообще апофеоз. Во всяком случае, на сегодняшний день. Впрочем, уже в следующее мгновение в голове остались только матерные слова. Работать с зеркальным изображением с непривычки было крайне неудобно. А тут еще и руки плохо слушаются, сказывается то, что Шейранов сейчас присутствовал в теле отстраненно и пользовался руками, словно какими-то манипуляторами.

Просто зашить рану, оставленную широким кухонным ножом, недостаточно. Необходимо установить, не причинил ли нож какие внутренние повреждения. Если пробит кишечник, то может начаться некроз, а там и прости-прощай. А этого хотелось бы избежать.

Проведенная операция ничего страшного не выявила. Он оказался прав, и рана была проникающей. Но клинок ножа не задел внутренние органы, что не могло не радовать. Признаться, он плохо себе представлял, как бы справился с такой серьезной раной. Но, с другой стороны, и тянуть с этим не следовало. А потом, как бы ни нахваливали в Георгиевске доктора Вербицкого, хирургом тот был средненьким. И будь у него хоть какая-то конкуренция, вряд ли бы он ее выдержал.

Наконец, последний шов и повязка. Гадство, как же не хватает пластыря. Приходится сидя накладывать повязку вокруг тела, щедро расходуя бинты. Ну да, ладно, это меньшее из зол. А вот то, что он потерял изрядно крови, уже куда серьезнее. Ощущается легкое головокружение. Ну а как ты хотел? Чтобы вот так просто все прошло? А не бывает так. Ему вообще сейчас постель и особый уход не помешали бы. Да только это все пустые мечты.

Глянул на лежащую на полу девушку. Та, видно, давно пришла в себя и смотрит на него затравленно и в то же время с ненавистью. Интересно, что бы это значило? Об этом и поинтересовался, не скрывая своего недовольства.

– Катя, ты больная? Чего на меня с ножом кинулась? Испугалась чего?

– А ты, гад, меня не помнишь?! Не помнишь, как батюшку моего порешил?! Как меня на невольничий рынок свез?! А теперь вздумал по новой? Мало одного раза?

– Глупость какая. Катя, ты о чем?

– Год назад, неподалеку отсюда, ты со своей бандой напал на нас! Не помнишь?! – с ненавистью выкрикнула она.

Хм. Вообще-то вспомнил. Теперь вспомнил. Ничего удивительного, что только теперь. Для Бекеша это был просто удачный налет, принесший ему тогда около двадцати пяти тысяч. Эти деньги он с напарником Воробьем благополучно промотали на Каспийском курорте всего лишь за одно лето. Для нее же это было событие, перевернувшее всю ее жизнь. Так что ничего особенного в том, что ее образ был на задворках его сознания.

– Так, девочка, ты успокойся. Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Убивать, да, убивал. А кто не убивал? Жизнь у нас тут дурная. Но я никогда не грабил купцов.

– Ты Бекеш! Я тебя узнала! Ты сбрил усы и бороду, но этот шрам и эти глаза спрятать не смог.

– Бекеш? Глупость какая! Это потому, что фамилия моя Бекешев?

– Господи, ну к чему эта игра! Вези уж меня в Баксан, только не надо разыгрывать тут удивление.

– В Баксан я поеду. Но позже. После того, как отвезу одну идиотку в Георгиевск. Сейчас поужинаем, и я тебя снова свяжу, чтобы ты чего не учудила. И вообще усажу в кабину, а то мало ли. Бекеш. Господи, и чего только не услышишь от бабы на сносях.

Ну да, он врал. Причем врал так, что сам верил в это. А иначе и начинать не стоит. Если ты сам не веришь в то, что говоришь, то и других ни за что не обманешь. Впрочем, не больно-то он и врал. Ведь перед ней сейчас был не тот Бекеш, с которым она столкнулась на дороге. И вообще не Бекеш, а Шейранов.

– Ты чего кривишься? Где болит? Погоди, сейчас развяжу. А это еще что?… Не-эт. Не, ну его к ляду. Только не говори, что воды отошли, – глядя на мокрые штаны, даже затряс головой Бекеш. – Йожики курносые. Что-то многовато для одного дня.

Оно, конечно, удивить его было сложно. Но сейчас Шейранов был в растерянности. Нет, понятно, что хирург и видел многое. Вот только ему еще ни разу не доводилось принимать роды. В общем и целом, он, конечно, имел представление, но только и того. Он никогда не присутствовал при подобном. Просто не доводилось. И на тебе.

– Ой мамочки. Ой, что же делать, – залепетала растерявшаяся молодица.

– Не блажи, Катюша, сейчас все сделаем. Сначала развяжу тебя. А там мы все устроим.

– Не подходи ко мне! Не приближайся! Сволочь!

– Ну извини. Я не знаю, с какого ляда ты вдруг решила, что я твой враг, но так уж получилось, что рядом больше никого нет. Так что будем рожать.

Н-да. Следующие два часа прошли просто на славу. Катерина, так и не поверив ему до конца, сопротивлялась, как дикая кошка. И как бы ни костерил себя за это Бекеш, пришлось ее связать. Так что процесс подготовки к родам оказался муторным и весьма экстраординарным. Разок она заехала ему прямо по ране, вызвав тем самым обильное кровотечение.

Однако, как говорится, все имеет свойство заканчиваться. Закончились и эти сумасшедшие роды. Только положив горланящего во всю новорожденную глотку богатыря на живот мамки, Бекеш развязал ей руки. А куда еще младенца девать? Пусть мамка держит, пока он ее в порядок приводит. Хорошо, что у него имелся запас всего необходимого для операций. Ну отчего бы не возить его с собой, не на своем же горбу, в конце концов.

– Богатырь. Взвесить оно, конечно, не на чем, но, думаю, килограмма четыре, никак не меньше, – с улыбкой глядя на свою первую работу в области акушерства, подытожил Бекеш.

Младенец же в это время, спеленатый по всем правилам, мирно сопел на руках у мамки. Которая, в свою очередь, занимала уже протертый от крови диван. При этом она прижимала к себе сына и затравленно пялилась на своего спасителя.

– Да не гляди ты так. Дырку проглядишь.

Бекеш поднялся со стула и начал суетиться у стола, наводя окончательный порядок после кавардака, устроенного ими за последние пару-тройку часов. В этот момент его взгляд зацепился за скороварку, все еще продолжавшую источать аппетитный запах тушенки с картошкой. Желудок требовательно заурчал, требуя оказать ему внимание.