Колдунья - Алена Февраль

срывает от желания… Позволь же этому случиться… Катюша...Пока он говорил, его лицо покрывалось красными пятнами, а голос при этом, сильно дрожал и прерывался. Неохотно оторвав от моего тела руки, он сцепил их спиной и стал нетерпеливо ждать моего решения.«Лучше бы он не спрашивал» – пронеслось у меня в голове, так как я опять начинала пугаться неизвестности и будущих последствий.Отвернув голову в сторону, я закусила губы и до боли сжала края стола, на который меня усадил Кирилл. Но в ту же секунду, Федоров резко оторвал мою руку от стола и накрыв свой твердый как камень член, почти грубо сказал.- Чувствуешь?! Я, бл…ть, уже на грани. Мне только дрочить и остается. Трахаться с кем-то другим я не хочу и не буду,  а ты постоянно шарахаешься от меня. Что ж начну в двадцать пять лет передергивать как малолетний пацан. Хер ли мне остается.

8.1

8.1- Я не могу… пока не могу, - прошептала я в ответ и попыталась выдернуть свою ладонь, в которой Кирилл сжимал своё возбуждение, - понимаю, что мужчинам это нужно и сейчас мне жалко тебя, но…- Чего? – довольно резко перебил меня Кирилл, - Тебе меня жалко?! Жалко! Твою мать.Федоров быстро отскочил от меня и отвернувшись к стене, прикрыл своё лицо ладонями. Некоторое время он стоял будто каменный, не двигаясь.- Мне на хер твоя жалость не нужна… Лучше бы ты меня ненавидела, чем жалела, - порывисто развернувшись, прохрипел Кирилл, - я не хочу вызывать в тебе жалость и мои слова совсем не для этого были сказаны.Ухватившись за края, сдернутой с меня футболки, я попыталась её надеть, тем самым хоть немного отгородиться от мужских слов. Каждое его слово поднимало во мне такую лавину чувств и кстати, жалости среди них как раз не было. Я даже не могла понять, почему именно жалостью прикрыла свои истинные чувства.- Ка-тя, ты вообще слышишь меня? – вновь подошел ко мне вплотную Кирилл.- Я слышу и слушаю, - подняв взгляд, серьезно сказала я мужчине.- Ответь мне на последний вопрос пожалуйста и больше я тебя мучить не буду, - глядя мне в глаза начал Федоров, - тебе не приятны или может… даже противны все мои ласки, поцелуи, а позволяешь ты всё это делать только из жалости ко мне? Других чувств я в тебе не вызываю?- Это два вопроса, - пытаясь оттянуть время, прошептала я в ответ.- Ка-а-а-ть, я серьезно! Ответь мне.- Вызываешь, - еле слышно пробормотала я, - и от этого мне очень тревожно.- Почему? – выдохнул мужчина мне в самые губы.- Я боюсь, что ты причинишь мне много боли и страданий… Может даже не специально, а поддавшись очередному порыву или страсти, но причинишь. Сейчас ты хочешь меня, отсюда все эти признания и всё такое... А после нашей близости, ты охладеешь ко мне и вернёшься в свой привычный ритм жизни – в мире денег, власти, роскоши… Я для тебя вроде нового месторождения. Пока ты им не завладел, в тебе пылают эмоции, интерес, жажда, предвкушение. Когда же оно перейдет в твои руки и ты сможешь делать с ним всё, что твоей душе угодно – эмоции угаснут.- Нет. Все те чувства, что ты сейчас описала и близко не стоят с моей любовью к тебе. Да, я впервые в жизни готов послать всё и вся к чертям собачьим, лишь бы ты была рядом. Я и с этого обрыва сорвался лишь потому, что каждую ночь бухой плёлся к могиле твоей матери и просил чтобы она помогла мне избавиться от гребаной зависимости к тебе. Я вокруг её могилы весь снег прикатал, потому что как чокнутый ползал там каждую долбаную ночь. А в последний раз так нахерачился, что там и уснул. Проснулся от того, что меня кто-то трясет. Открыл глаза, а предо мной темноволосая женщина в черном длинном платье стоит и зовет за собой. Я тогда впервые в жизни так испугался, что побежал от этой могилы, куда глаза глядят, вот и свернул с дороги, а вскоре и повалился в овраг. Вновь очнулся от тряски и опять она передо мной стоит, но я уже никуда сорваться не смог, ногу сучком проколол. И вот она стоит рядом и грустно улыбается. Я тогда рацию схватил и ребят к себе вызвал, и лишь тогда она исчезла. Но перед этим погладила меня по голове, как малого ребенка. Может это галлюцинации пьяного человека и тому подобное, но я её ощущал тогда… понимаешь? Будто она была живым человеком.- Понимаю, это была она – моя мама. Я её в длинном черном платье хоронила и волосы оставила ей распущенными. Как она просила.Я уткнулась носом в его плечо и тихо заплакала. Кирилл порывисто сжал меня в объятьях и прошептал в самое ухо.- Я люблю тебя, Катя. Будь со мной всегда. Выходи за меня замуж. Моей любви хватит на нас двоих. Я для тебя всё сделаю.Оторвавшись от Кирилла, я в ошарашенным взглядом посмотрела в его глаза и тихо спросила.- Ты сейчас не шутишь?- Катя, ты правда считаешь, что сейчас я могу шутить?Я пожала плечами и хрипло сказала.- Я хочу… хочу выйти за тебя замуж. Но любить меня не надо за двоих. Люби меня за себя, а я… я буду любить за себя. Не знаю как назвать мои чувства к тебе, но они даже близко не связаны с жалостью. У меня внутри всё переворачивается, когда ты рядом, по коже мурашки, а в голове туман. Твои поцелуи и ласки зарождают во мне что-то необыкновенное – у меня в животе будто чевячки заводятся…- Червячки? - Кирилл неожиданно рассмеялся и сжал меня в объятьях так сильно, что я дышать перестала, - Катюша, ты уникальна. У всех бабочки порхают, а у тебя червячки заводятся.- Бабочки?- Ну, да, бабочки, - прошипел Фёдоров и быстро чмокнул меня в нос.- У меня точно не бабочки, - тихо ответила я Кириллу.Какое-то время мы так и стояли обнявшись, не в силах оторваться друг от друга, а потом Кирилл серьезно сказал.- Пошли в спальню. С сегодняшнего дня мы будем спать только вдвоем.- А как же твои родители? Мы не можем так сразу…- Тшшш. Завтра мы всё им расскажем и заявление можем подать в ЗАГС хоть с самого утра.

8.2

8.2Стоя у зеркала в огромной