Китти и Полуночный час - Кэрри Вон

— Дай мне время, прошло только минута. Дай ещё пять.

Он отключился.

Тогда на другой линии раздался перезвон колокольчиков на входе. Дверь закрылась. Медленные шаги по линолеуму. Я услышала крик. Затем всхлипы.

Что собой представляет этот Илайдж Смит, раз его боится вампир?

— Эстель, ты вернёшься ко мне? Ты сможешь вновь получить то, что потеряла. Я даже прощу предательство.

Спокойный уверенный голос раздавался эхом, словно шёл из телевизора в соседней комнате. Будто учитель обществознания в средней школе описывал страшный ритуал посвящения, словно рецепт пюре. Ровный голос, утешающий, давящий. Этот голос нёс истину. Даже по телефону, он звучал убедительно.

Илайджа Смит на своём первом публичном выступлении.

— Что ты такое?! — невнятно крикнула Эстель сквозь слёзы. — Кто ты на самом деле?!

— О, Эстель. Тебе так трудно поверить? Твоё сопротивление самое упорное из всех. Те, кто ненавидит себя, своих монстров — их вера рождается легко. Но ты, такие как ты… ты любишь монстра, которым стала, и эту любовь ты боишься и ненавидишь. Твоя вера настолько непрочна, потому что на самом деле ты не хочешь верить.

Я рухнула на стул столь резко, что тот заехал по ноге. Слова жгли кожу. Возможно, он говорил со мной и, возможно, он был прав: я не верила в исцеление. Потому что не хотела?

— Исцеление должно быть постоянным! Почему я не могу оставить тебя?

— Я не хочу тебя потерять. Я люблю всех своих людей. Ты нужна мне, Эстель.

Как там говорил Артуро: «Она часть меня. Если она погибнет, то погибнет и часть меня». Илайджа Смит мог быть своего рода вампиром, питающимся желанием, силой своих последователей?

Если бы только я могла заставить его поднять трубку.

И я снова позвонила Кормаку.

— Да?

— Пять минут прошло? По крайней мере, не клади трубку, чтобы я знала что происходит.

— Боже, Норвиль. Подожди. Тут внедорожник. Перед зданием караулят три парня. Оружия не видно. Они могут быть ликантропами. Ну, знаешь, у них такая своеобразная животная походка? Лимузин Артуро паркуется за углом. Фары отключены. Постой, он идёт сюда. Он пытается войти. Я за ним.

Я слышу, как снимается предохранитель. Быстрые шаги.

Ненавижу! Всё происходит без меня. Я слепа и лишена информации. Впервые я ненавидела безопасность и анонимность своей студии.

И тут снова раздался голос Кормака:

— Не двигайтесь. Они заряжены серебром.

— Ты! — Это уже Артуро. — Какого чёрта!..

— Это идея Норвиль. Забирай свою девушку и убирайся отсюда, пока я не передумал. Вы, разойтись. Пропустите его.

У меня две линии открыты на конференц-звонке. Два канала информации избавленных от статики и шума, всё в эфире. Снаружи тихо. Должно быть, Кормак прекрасно знал, что делать с головорезами Смита, потому что возражений не последовало.

Затем внутри…

— Эстель? Пора возвращаться домой. Пойдём со мной. — Голос обеспокоенный, очаровывающий. Артуро.

— Эстель… — это уже Смит.

— Нет. Нет, нет, нет! —пронзительно закричала Эстель.

— Эстель! — Два голоса, лёд и пламя, одинаково властные.

— Эстель, возьми трубку! Возьми трубку и поговори со мной, чёрт возьми! — тщетно крикнула я.

Я жалела, что не могла поговорить с нею. Что мог сделать мой голос в этой неразберихе? Что я могла сказать Эстель, кроме: «Не слушай их! Не слушай нас всех! Следуй за своим сердцем или чем угодно, и оставь их».

Она снова закричала, но уже не от страха. Это было неповиновение. Финал. Страшный грохот. Что-то рухнуло — возможно, на пол упал стеллаж.

Пауза росла, столь же болезненная и категоричная как пустая страница.

Затем…

— Это твоя вина, — едва сдерживая гнев, произнёс Артуро. — Ты заплатишь.

— Ты виноват не меньше, — ответил Илайджа Смит. — Она убила себя. Любой согласился бы со мной. Она сама вогнала в себя кол.

Минуту я чувствовала лишь прилив крови к ушам, губам и щекам. Я так раскалилась, что была готова взорваться.

По обрывкам звука можно было догадаться, что произошло. Кусок заострённой деревяшки, возможно сломанная ручка метлы. Оставалось лишь прицелиться и правильно прыгнуть.

Проклятье. В моём шоу никогда прежде никого не убивали.

— Кто ты? — раздался голос Артуро.

— Если ты придёшь ко мне умолять, я отвечу на все твои вопросы.

— Как ты смеешь…

— Прочь отсюда, иначе я буду стрелять. — Это Кормак показал выдающуюся сдержанность.

Быстрые, сердитые шаги покинули комнату и удалились. Послышались спокойные медленные шаги. Затем ничего.

Голос Кормака прорвался в мою тишину, в стерео, раздаваясь теперь по обеим линиям.

—  Норвиль? Ты там? Поговори со мной, Норвиль.

Мои руки вонзились в край стола. Поверхность слоистого пластика раскололась; звук поразил меня. Я опустила голову и увидела, что мои пальцы утолщались, показались когти. Я даже этого не почувствовала. Мои руки были так напряжённы, ладони обхватили стол так сильно… я не почувствовала, когда начала обращаться.

Я отъехала на стуле и сжала руки, затем скрестила их, прижав кулаки к коленям. Человек. Останься человеком хоть ещё ненадолго.

— Норвиль!

—Да. Я на связи

— Ты всё слышала?

— Да. Я всё слышала.

Я даже не сказала ей спасибо. Спасибо за интервью. Я знала лучше, чем кто-либо, сколько храбрости иногда требуется только чтобы открыть рот и заговорить.

— Здесь труп. Девочка. Она почти превратилась в прах. Ты знаешь, как это происходит.

— Я должна была сделать большее для неё.

— Ты сделала что могла.

Новый звук на заднем фоне. Полицейские сирены.

Без заключительного слова, Кормак повесил трубку, и я услышала тишину. Тишину там, тишину здесь.

Тишина по радио означала смерть.

— Китти? Время. Можешь говорить больше тридцати, если я отключу рекламу общественных услуг, — раздался голос Мэтта.

Меня прорезал болезненный бесшумный смешок. Общественные услуги, фиг вам. Я сижу здесь каждую неделю, притворяясь, что помогаю людям, но когда кому-то понадобилась настоящая помощь…

Я глубоко вздохнула. Я никогда не бросала шоу незаконченным. Нужно только открыть рот и заговорить:

— Китти снова с вами, пытаюсь резюмировать. Эстель нашла своё последнее исцеление. Метод я не рекомендую. Вампиры не говорят о своих слабостях как о таковых. Они говорят о цене. Их уязвимость к солнечному свету, деревянным колам и крестам — это цена за красоту и бессмертие. Всегда найдутся готовые платить, неважно как высока ставка. А некоторые пытаются вовсе избежать платы. Благодаря Эстель, вы узнали, в чём именно состоит предложение Илайджа Смит и его церкви, и вы знаете цену. По крайней мере, я могу сделать для неё хотя бы это. Хотя это неоспоримо мало. До следующей недели. С вами была Китти Норвиль, Глас Ночи.