Право вернуться - Игорь Негатин

— Сломал по другому поводу, но это не важно. Почему ты решил, что я из нашего мира?

— Одежда, походка, и ты, когда пишешь, карандаш держишь правильно.

— Здешний народ что, по-другому держит? Не замечал. Ладно, Сёма… Поздно уже, а тебе еще работать на своего эксплуататора. Завтра вечером встретимся, посидим, подумаем, как тебе помочь и куда пристроить. Нечего русскому парню на этого бандитского прихвостня горбатиться. Или у тебя другие планы имеются?

— Какие у меня планы? Только просто так с фермы не отпустят. Долг на меня повесили, за четырех бычков. Не углядел, волки задрали. Два года отрабатываю, а конца-края не видно.

— И много ты ему должен?

— Две сотни марок.

— Неплохие у него проценты… — присвистнул я.

Он кивнул и поднялся. Отряхнул одежду от налипшей древесной трухи и вдруг замялся.

— Саша… Как там… дома?

— Ничего нового. Ладно, ступай, Семен Покровский. Завтра поговорим.

— Хорошо.

— Слушай, а ты про «часовщиков» случайно ничего не слышал?

— Про кого?! — вытаращился Покровский. — «Часовщиков»?!

— Да это я так… Не обращай внимания, — отмахнулся я. — Мало ли…

Мы подошли к выходу из сарая. Я придержал Семена и выглянул наружу… Вроде тихо. Небо на удивление чистое, без облаков, и даже луна висит, как фонарь над входом в бордель. Пристань как пристань… Пустой берег, уставленный лодками, несколько штабелей бревен и полузатопленная баржа с полусгнившими бортами и торчащим костяком шпангоутов.

— Ты чего?

— Быстро поедешь — раньше помрешь. Слышал такую песню?

Мы успели выйти и сделать несколько шагов, как ахнул выстрел, и над бревнами вспухло белое пороховое облако. Каким-то чудом я успел толкнуть Семку в сторону берега. Сбил парня с ног, и мы покатились в липкую прибрежную грязь. Еще выстрел! Тягуче и очень противно. Пуля ударила в причальный столб, пробила гнилое дерево и ушла в реку. Семен барахтался в полузасохшей тине, а я смотрел в сторону этих невидимых стрелков и пытался нащупать револьвер.

24

— Как давно ты его знаешь? — спросил шериф.

— Несколько часов, — хмуро ответил я.

Он поморщился, разглядывая мою грязную и мокрую фигуру. На полу конторы собралась приличная лужа с клочьями зеленой тины, которые я нечаянно стряхнул с одежды, прибавив забот Роберту Грину.

Брэдли был не просто зол, а зол как старый черт. Основная причина такой реакции была вовсе не в глупой перестрелке на пристани, а в том, что я поперся на встречу в одиночку и никого не предупредил. Накосячил… Как там говорилось в известной стихотворной сказке? «Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину. И прошу меня отправить на текущую войну!» Что-то мне подсказывало, что стрельбы и здесь хватит. С лихвой. Полной ложкой хлебнем. Со всем усердием и пониманием текущего момента.

— Сколько?!

— Понимаешь, Марк… Этот парень родом из моих краев.

— Да уж… Просто слов нет.

— Перестарался немного…

— Ну и видок у тебя, Талицкий! Краше в гроб кладут.

— Кто краше, пускай тех и кладут, — осторожно пошутил я.

— Вот убили бы тебя, — Брэдли разве что не рычал, — и что?! Ладно бы еще по серьезному делу пулю словил, все не так обидно! Ты, как последний болван, ломанулся на встречу с этим деревенским дурачком! У него не только голова, но и задница соломой набита!

— Это ты зря, Марк! Сэм не дурак. Натерпелся немного, вот и переклинило парня.

— Тьфу… — плюнул Брэдли и замолчал. Несколько секунд гневно сопел, потом немного успокоился и посмотрел на меня. — Что доктор сказал?

— Жить будет. Пуля прошла по касательной.

— Сам как?

— Грязный.

— Это я вижу. Не задело?

— Нет.

— Дьявол… — Шериф опять поморщился и полез в жилетный карман за часами. Щелкнула крышка, и послышалась тихая переливчатая музыка. — Половина третьего. Ни спать, ни работать. Ну давай, мистер Талицкий, вари кофе, черт бы тебя побрал с этим найденышем! Рассказывай.

— Так рассказывать или варить кофе?

— Не зли меня…

— Да, сэр!

Перестрелка, из-за которой Брэдли устроил мне головомойку, закончилась почти вничью. Почти — это значит, что без трупов, а раненых в счет не берем. Пуля, которую поймал Семен, просто выдрала кусок мяса из… бедра. Неизвестные сделали несколько залпов, но, как только я начал стрелять в ответ, ретировались. Дело здесь не в моей «непревзойденной точности» и «бесшабашной лихости», а скорее в личностях нападавших. Это был кто-то из местных и не особо серьезных парней.

Их можно понять. Завалить безоружного Семена — это одно, а подставлять свою шкуру под пули, извините, совсем другое! Не удивлюсь, если это кто-то из приятелей того самого фермера. Так или иначе, но они убрались, а я выругался, взвалил на спину Семена и поволок в нашу контору. Потом поднял из кровати доктора и шерифа.

Доктор даже не удивился. Хмуро кивнул и через несколько минут прибыл в офис, вместе со своим знаменитым чемоданчиком. Брэдли появился немного позднее, и его настроение, судя по виду, было ниже точки замерзания. В чем я и убедился, получив порцию претензий и язвительных замечаний. Рану Семена обработали и перевязали, после чего уложили парня в камеру, в которой я некогда сидел. Это становится традицией для попаданцев! Озеро, ферма, тюрьма! Кстати, не самая плохая программа по реабилитации! Могло быть и хуже… Мне так кажется.

Шериф молча выслушал мой рассказ, допил кофе и поднялся с кресла. Надел шляпу, поправил ремень с револьвером, а потом немного подумал и взял дробовик со стойки. Я не стал кочевряжиться и тоже прихватил двухствольный карамультук с дюжиной картечных патронов. Марк подошел к камере, посмотрел на Семена, лежащего на животе, и пробурчал:

— Где остановился твой хозяин?

— В гостинице… — захлопал глазами Семен.

— Понятно, что не в борделе. В какой из них?

— Рядом с площадью. Там у входа есть такой…

— Знаю, — отмахнулся Марк и посмотрел на меня. — Пошли, разбудим парня и потолкуем.

— Если он спит, разумеется, а не дробовик чистит.

— Кому он нужен, этот дробовик?

— Стива будить не станем? — спросил я.

— Не смеши. Я бы пошел и один, но ты же все равно следом увяжешься!

Заспанный хозяин гостиницы даже не понял, кого мы ищем, пока Брэдли не поднес ему кулак под нос и не приказал заткнуться. Испуганный владелец кивал, нервно щупал длинную ночную сорочку и наконец проводил на второй этаж, шлепая желтыми пятками по холодным доскам.

Стук в дверь…

Тишина…

Фермер так и не открыл. Рядом топтались испуганный хозяин и несколько разбуженных постояльцев из соседних номеров. Пришлось высадить дверь и нагло ворваться в комнату. Увы, мы опоздали. На час, а может, и того меньше… Мужчина лежал на полу в луже из собственной мочи и крови. Кто-то перерезал ему глотку и даже оставил орудие убийства: нож демонстративно загнали в стену, рядом с умывальником и мутным зеркалом. Шериф осмотрелся и выругался.