Время черной звезды - Татьяна Воронцова

Телефон зазвонил опять.

Феона.

– Мы выступаем, господин.

– Ждем вас, Феона.

– Господин Андреас уже…

– Да. Андреас уже прибыл в Дельфы.

– Скажи, что ты будешь рад меня видеть, прошу.

– Я буду рад тебя видеть, Феона, и ты это знаешь.

Замочив полотенце в холодной воде, Деметриос отправился на кухню. Достал из бара бутылку шотландского виски, из буфета – низкий квадратный стакан. Наполнил стакан на треть, бросил несколько кубиков льда, сделал глоток и только тогда почувствовал некоторое облегчение. Завтра. Вернее, уже сегодня. Женщины Фокиды, Беотии и Аттики поднимутся на Парнас, чтобы поприветствовать фиад и верховного жреца Аполлона, который благословит охоту. Но это позже, позже, а сейчас…

– Спать, – сказал он вслух самому себе.

Под одеялом было тепло, даже жарко, и настолько уютно, что он тихонько замычал от удовольствия, нырнув туда и устроившись рядом с Никой.

– Все нормально? – сонно пробормотала она.

– Да.

– Обними меня.

Деметриос привлек ее к себе. Она ласково провела кончиками пальцев по его щеке и вздрогнула, нащупав свежую ссадину. Открыла глаза, несмотря на то что в темноте все равно не сумела бы ничего разглядеть.

– Ты сказал, что все нормально.

– И готов это повторить.

– Кто разбил тебе лицо? Иокаста?

– Да.

– Ты сказал ей?

– Она догадалась.

Пальцы Ники скользнули по его плечу вниз, к запястью, обхватили руку поверх пластыря, прикрывающего порез.

– Когда я училась в школе, классе в пятом или в шестом, часто думала о своей будущей свадьбе. Белое платье с кружевным корсетом, белые перчатки и обязательно фата. Ну, знаешь, похожая на тюлевую занавеску. Я даже рисовала все это в альбоме. Лакированные туфли на каблуке, золотые кольца с каменьями. – Смущенно усмехнувшись, она по-кошачьи потерлась о гладко выбритый подбородок Деметриоса. Кожа его слегка попахивала огуречным лосьоном. – Два больших лимузина, украшенные лентами и цветами, подъезжают к церкви, отец ведет меня по проходу к алтарю, где уже ждет жених, и священник задает красивые вопросы, как в кино: «Согласны ли вы, Вероника, взять в мужья этого мужчину и быть с ним в радости и в печали, во здравии и в болезни, в богатстве и в бедности, покуда смерть не разлучит вас?» И то же самое жениху: «Согласны ли вы… имя в своих фантазиях я опускала… взять в жены эту женщину…» На этом месте церемонии меня, как правило, захлестывали эмоции, и лист бумаги, на котором я рисовала статного жениха в смокинге, с длинными темными локонами, становился мокрым от счастливых девичьих слез.

– Ты разочарована? – тихо спросил Деметриос, понемногу возбуждаясь от близости ее тела, но пока не предпринимая никаких активных действий.

– Нет, нет, просто думаю… как мало нам дано знать о нашем будущем. И чем меньше мы о нем знаем, тем сильнее желаем узнать.

– Да, и поэтому оракул не останется без работы.

Ее это удивило. И даже больше – поразило до глубины души.

– Оракул? Ты имеешь в виду… – Она припомнила все, что читала о дельфийском оракуле, и впервые осознала, что внятной информации практически нет. – Оракул функционирует и сейчас? В наши дни?

– Каждый год, седьмого числа предвесеннего месяца бизия, как это происходило в древнейшие времена.

– В течение одного дня?

– В течение суток.

– Бизий – это февраль, правильно? А почему седьмого?

– Этот день считается днем рождения Аполлона.

– Почему же мне казалось, что в древности оракул можно было вопрошать круглый год? Не помню, откуда я это взяла, но…

– В историческое время, в период своего расцвета, оракул действительно функционировал круглый год, за исключением некоторых несчастливых дней – «дней отсутствия бога». Однако местная община, основанная, точнее, возрожденная Андреасом и ныне покойным Ионидом, сделала откат к той древности, о которой писал Плутарх.

– Правильно ли я понимаю, что Андреас – религиозный лидер? Хозяин всего положения?

– Ну, хм… что значит хозяин… – Деметриос улыбнулся в темноте, ласково потормошил Нику, как тормошат кошку, приглашая поиграть, почти сразу выпустил и откинулся на спину, чтобы она смогла устроиться сверху, сжимая его ногами. – Если вести речь о должности или статусе, то он считается верховным жрецом Аполлона.

– Ты говоришь так, будто верховным жрецом Аполлона его считают все, кроме тебя.

– Я в общем тоже не возражаю.

– Ты смотришь снаружи, а не изнутри, – догадалась Ника. – Поэтому его власть на тебя не распространяется. Ты веришь? Ну…

– Я понял, о чем ты спрашиваешь. Верю ли я в дельфийских богов и считаю ли себя членом религиозной общины.

– Однажды я уже спрашивала, и ты ответил, что не веришь, а знаешь.

– Да. – Он немного помолчал. – Смотря что подразумевать под словом «боги». Если некие таинственные силы, внешние по отношению к человеку, то не верю. А если его собственные психические механизмы, то опять же нет, в них я не верю, о них я знаю, поскольку они исправно работают из века в век, и работа эта доступна для наблюдения. – Еще одна короткая пауза. – Что касается общины, здесь все не так просто. Мне сделали предложение, и я его принял. Можно сказать, вслепую. Не зная, на что конкретно подписываюсь. Чистейшее безрассудство, да… В итоге я оказался связан целым рядом обязательств, хотя изначально ничего подобного не планировал.

– Тебя вынудили?

– Нет. Я взял их на себя по доброй воле. Это была цена тех знаний и умений, которые я хотел приобрести.

– Ты их приобрел, хорошо. Что дальше?

– Дальше нужно изменить ситуацию так, чтобы она потребовала пересмотра существующей договоренности.

– О! Понимаю.

Деметриос накрыл ладонями ее ягодицы. Тело Ники мгновенно отозвалось, почти не контролируя себя, она привстала, раскрывшись навстречу, несмотря на приступ безотчетного страха, который охватывал ее всегда в этот первый момент – момент проникновения. Реакция на агрессора? Возможно. На мужчину доминанта. В том, что Деметриос именно таков, она уже не сомневалась. Легко соглашается на эксперименты, на игры со сменой ролей, но руководит ими непременно сам, даже если не сам предлагает. Кажется, просто не представляет, что может быть иначе. Вообще звучит забавно: «Делай что хочешь. Сначала так, потом так, а потом вот так. Понятно?» Так точно, сэр.

Зато в голове нарисовалась примерная схема его взаимоотношений с Иокастой. Властная, высокомерная Иокаста (тоже наверняка из доминирующих) все время пыталась нагнуть Деметриоса, как привыкла поступать со всеми своими любовниками, но в данном случае коса нашла даже не на камень, а на другую такую же косу, поэтому звон стоял на всю Фокиду, а искры долетали аж до Аттики. Вначале он мог показаться легкой добычей. Покуда не осмотрелся. Молчаливый брюнет с неторопливой походкой и внимательным взглядом… Но потом – сюрприз! – вся компания, включая Иокасту и Андреаса, увидела перед собой совершенно другое существо.

– Давай же, чертовка, – стонет Деметриос, прикусывая губу.

Он хочет, чтобы Ника привела его к финалу, подарила ему несколько минут пассивного наслаждения. Ей нравилось, что он не стыдится подобных своих желаний, а когда в Нике пробуждается маленький хищный зверек, жаждущий власти и крови, охотно подыгрывает ей, не считая, что от этого страдает его мужское достоинство. Макс вечно носился со своим достоинством, как с писаной торбой…

Запрокинутое лицо Деметриоса, искаженное сладкой мукой, кажется ей неописуемо прекрасным. Взгляд жадно выхватывает из тьмы знакомые черты. Прямой, слегка длинноватый нос с тонкой переносицей, запавшие щеки, выступающие скулы, великолепно очерченный рот. Красота мужчины – это всегда нечто непостижимое, противоестественное. Смуглые пальцы сжимают бедра Ники, сияющие сливочной белизной, и на их фоне кажутся еще более темными, темными как пальцы араба. Сила их ей известна. Однажды на ее глазах пальцы эти согнули ключ от сарая. Просто был неудачный день.

Хриплый возглас Деметриоса действует на нее, как удар хлыста. Она застывает на миг – волосы растрепаны, спина изогнута, бедра напряжены, – присоединяет свой голос к его голосу, и, растеряв последние мысли, летит с ним вместе в бездонную пропасть. Там, где их тела смыкаются, отдавая и принимая энергию, пульсирует огонь, живой огонь… словно раскаленная сердцевина планеты.

Первыми вернулись мысли. Впрочем, как всегда. Эта нескончаемая карусель в голове порой доводила ее до изнеможения, но разве можно оставить без внимания вопросы, касающиеся Деметриоса, а значит, и ее тоже.

– Дмитрий! Слушай. – Он издал слабый рык в подтверждение того, что слышит, и ободренная Ника продолжила: – Кажется, мы впервые занимались сексом после того, как стали мужем и женой.

Его мускулистая рука сдвинулась с места, проползла немного вверх и замерла на уровне ее талии. Ужасно тяжелая рука.

– Я бы предложил выпить за это, дорогая, но у меня нет сил идти на кухню. Кстати, вино у тебя осталось?