У Лукоморья - Андрей Аливердиев

Я стукнул себя по лбу.

— Забыл, что не взял наших денег и документов.

Она рассмеялась.

— Но раз уже вышли, давай хотя бы посидим во дворе. У вас чудесный день, — на русском языке она говорила с некоторым напряжением, отчего ее сосредоточенное лицо выглядело еще более прекрасным.

День и впрямь был чудесным, а усталость за время физического пребывания в Астрале улетучилась на глазах.

— А как же они? — я показал глазами на окна, за которыми мы оставили Олега и Соловья.

— Подождут, — ответила она, немного насупившись.

И рассмеялась.

— Им не привыкать, — ответил я. — Однажды они долго ждали меня с пивом. Точнее Соловья среди них, конечно, не было. Были Олег, Таня, Вася…

Тут я замялся. Это была старая и долгая история, в которой, как вы, должно быть, догадались, была задействована девушка, и которую Иванке, в принципе, можно было бы и не рассказывать.

— Я лучше все-таки быстро сгоняю за деньгами и удостоверением. One minutes. Только никуда не отходи от подъезда.

Повинуясь закону подлости документы я искал долго, и в конце концов ввернув рюкзак, вытащил припрятанный там свой настоящий загранпаспорт. Благо, оставленные мной в шкафу деньги, хотя я и сказал о них родителям, продолжали меня ждать в своем первозданном виде. Что-что, а деньги в нашем доме не проподали.

— Ну, я готов, — сказал я, выскочив.

Однако ее у подъезда уже не было. Но не успел я толком испугаться, как увидел ее в дальнем конце двора, беседовавшей с Аленкой. Рядом вился местный пес Лорд, по собственному почину несший караульную службу в нашем дворе.

Черт побери! — подумал я. — Быстро же налаживает контакты с моими земными друзьями! Хотя, собственно, why not, то есть, почему бы и нет? Иностранные — сербские, английские и немецкие выражения продолжали обгонять русские в еще перестроившемся обратно сознании.

Лорд плохо видел, и потому, видно, не сразу признав меня, с громким лаем бросился навстречу. Полукавказец-полуколли-полудворняжка, он выглядел еще как впечатляюще! Представьте себе добрых полцентнера мяса, с лаем несущиеся прямо на вас! Добежав до меня почти вплотную, он круто затормозил, виляя хвостом.

Аленка встретила меня поздравлениями.

— Я вижу, ты не теряла времени даром, — с шутливой обидой проговорил я Иванке.

— А ты — против? — спросили они хором.

— Да нет, почему же. Кстати вы с Юрой подтягивайтесь к нам.

— Ты, я вижу, совсем отстал от жизни, — в словах Аленки прозвучала некоторая обида.

Я поднял брови.

— Мы с Юрой развелись.

— Не может быть! Вот так оставляй вас на месяц! — не сдержал эмоций я.

Хотя, в общем-то, к этому шло давно, я как-то не очень об этом думал. И почему, собственно, я должен был об этом думать?

— Однако, извини. I'm sorry.

— Не стоит. А где ты успел накатить?

— Что? — не понял я.

— Раньше ты начинал переходить на английский, когда наклюкивался. Это был показатель.

Вот, значит, какого они обо мне были мнения!

— Tempora mutantur et nos mutantur in illis,[61] — ответил я с умным видом. Надо же, право слово, блеснуть эрудицией!

Как медицинский работник, Милица знала латынь, по меньшей мере, касательно банальных выражений, Аленка же недовольно хмыкнула.

— Я думала, что твоя латынь ограничивается словами «Status penis».

— Basis vita est, — докончил я эту поговорку, не слишком утруждая себя латинскими падежами.. — Но сейчас это к делу не относится.

— Ну ладно, я пока почапала, — сказала Аленка закругляясь. — Значит у вас через полчаса.

— Заметано, — ответил я, и мы с Милицей пошли к ближайшему комплексу комков.

В одном из комков зазвучала старая местная песня. Знаете эта:

Давай, дружище, наливайЗа возвращенье в дикий край.За всех живущих здесь людей,И за врагов, и за друзей.

Давай, дружище, наливайЗа возвращенье в дикий край.За общий дом, что греет нас,Давай поднимем за Кавказ!

Она оказалась настолько кстати, что не только отоварился в нем, но искусственно затормозился возле, пока на горизонте не замаячили два сотрудника внутренних органов.

— Ваши документы, — с этим типичнейшим вопросом служитель порядка приставил руку к козырьку.

Другой его коллега внимательно осматривал нас с ног до головы. Видимо наши блестящие глаза и дорожный вид ему не нравились.

Тут я несказанно обрадовался, что захватил с собой паспорт. Один, я бы, конечно, в конце концов, и очень быстро, отмазался, но со мной была Иванка, с которой, кстати, все было совсем не в порядке.

Я протянул свой загранпаспорт.

— А почему загран?

— Да, только что возвратился домой. С длительной командировки. — И, вспомнив, что он может глянуть в визу, добавил, — Сначала Германия, потом Москва.

— Где работаешь?

Я назвал место работы, подчеркнув его принадлежность к Российской Академии Наук. Как это не странно, у себя на Родине меня часто принимали за иностранца, что, в связи, с положением в соседней республике было совсем не кстати.

— А она?

Иванка достала свой паспорт. Оставалось надеяться на чудо.

— Вы иностранка?

— Да. Из Югославии, — ответил за нее я. — У нас здесь тоже в командировке. По обмену опытом.

К счастью, они не стали дальше вдаваться в подробности, и отпустили нас восвояси.

Когда мы воротились, нас уже ждала шумная компания.

Мы пили, пели, рассказывали анекдоты. В общем, развлекались, как могли.

В качестве background Коля врубил «Иисуса Христа», и разговор сам собой завязался на его тему.

— Я думаю, что роль Иуды в этой рок-опере едва ли не больше роли самого Христа, — сказал вдруг Вася.

— А ты прав, — задумчиво отозвалась Таня.

— Действительно, Христос, хотя, как человек, и не хотел умирать, все же был уверен, что его небесный отец не бросит его, и знал будущее. Иуда же ничего не знал, и единожды предав, сам принял свою судьбу.

Вася буквально прочитал мои мысли.

Мы еще какое-то время спорили, пока Коля, этот музыкальный фанат, обидевшись, что мы совсем не слушаем его любимую рок-оперу, не вырубил магнитофон.

И тут Вася опять взял гитару. Это произошло так неожиданно, что никто не успел ему помешать. И, как оказалось, к счастью, потому что он исполнил свою новую песню, которая, как бы мы не подкалывали ее автора, была совсем не плохой.

Когда-то на свете жил белый козел.Он стадо водил за собой.И каждый из стада за ним всюду шелНа пастбище и на убой.

И думал козел, что так будет всегда,Что в этом его звездаВодить за собою большие стада,Куда велят господа.

В минуты, когда впереди он шел,И Солнце светило над ним,Считал и в правду наш глупый козел,Что он и есть господин.

Но день за днем пролетали года,И начал козел стареть.Он стал медлительней и иногдаСпина его знала плеть.

И вот однажды в солнечный день,Овец он к бойне привел,Но не был отпущен и сам теперь,И пал под ножом козел.

Был в стаде том же большой белый пес.Охранник. Почти пастух.И службу свою исправно он нес,Считав, что людям он друг.

Однажды в безлунную темную ночь,К ним волчья стая пришла,И пес пытался прогнать их прочьИ дрался как никогда.

Когда же пастух с ружьем прибежал,И стал по волкам стрелять,То пес наш в луже крови лежал,Но он не хотел умирать.

Как к другу приполз к своему пастуху.Спасенья ждал от него.Не нужен раненый пес никому,И друг пристрелил его.

Прошла вереница бессмысленных дней,И волки вернулись вновь,Но новый пес старого был поумней.Не стал он лить свою кровь.

И пес убежал. И не будем винитьМы слишком строго его.Ведь друга кто мог так легко пристрелитьНе стоит, поверь ничего.

Никто пастуха теперь не разбудил,Не стало верных собак.И в горло зубы его вонзилМатерый серый вожак.

А черный пес нынче в помойках живет,И рад он своей судьбе.Считает себя он свободным как бог,И ходит сам по себе.

И только порой в беспробудную ночь.Пес рвет пустоты струну.Никто не в силах ему помочь.И воет он на Луну.

Был в стаде том самом и белый баран,Породистый как король.Всю жизнь он исправно крыл своих дам,Играл хорошо эту роль.

Не думал баран, что уйдет благодать,И только волки пришли,Сказал им баран, что готов продолжать,Теперь и для них служить

Но только вот нужен волкам он был,Не больше, овец других.И волки съели его на пир,Как съели всех остальных.

— Интересная песня, — сказал Зверь, когда Вася окончил свое пение, которое в отличие от содержания, не лезло ни в какие ворота. — Честно говоря, от тебя не ожидал.