Страхослов - Джоанн Харрис

Комик встал и двинулся к парню, разведя руки в стороны, словно собираясь обнять его в утешение. Даррен отпрянул.

Наверное, Кэнзи ответила, потому что Барбара повернулась к ним спиной и что-то тихо сказала в трубку. Комик повернулся к ней.

Агент озадаченно посмотрела на телефон, а затем сказала:

– Прости, не помню, кому собиралась звонить.

И повесила трубку. А потом повернулась к Даррену.

– Даррен! Что ты тут делаешь? Я сейчас занята, дорогой.

Комик повернулся к нему.

– О, Даррен! Привет, рад тебя видеть.

И Даррен бросился бежать. Он бежал и бежал.

Шлепнувшись на какую-то лавку в парке, Даррен спрятал лицо в ладонях и разрыдался. Неужели именно так и сходят с ума? Происходящему должно быть какое-то объяснение. Сев, он вытер лицо рукавом и решил, что пора действовать.

Мимо шел какой-то парень в наушниках. Похоже, он был ровесником Даррена. Встав, Даррен махнул ему рукой. Остановившись, парень вытащил из уха наушник.

– Привет, чувак. Ты меня знаешь?

Парень притворно погрозил ему пальцем.

– Точно! Ты ведь Даррен, верно? Из…

– Ага. Ладно. Ты вон туда посмотри. – Даррен указал парню за спину.

Тот отвернулся, а когда повернул голову, вздрогнул от неожиданности, увидев, что кто-то стоит к нему так близко.

– Ох, прости, чувак. – На его лице проступило узнавание. – Слу-ушай, ты ведь тот самый…

Даррен опять бросился бежать, на этот раз в сторону Примроуз Хилл.

Сквозь стекла окон в ресторане «Le Poisson Qui Boit» было видно, что зал полон: бизнесмены, работавшие в этом районе, приходили сюда на деловой обед и не жалели денег, чтобы насладиться покоем. Даррен, запыхавшийся, взмокший и бледный, распахнул дверь и вошел. На пути от входной двери к кухне его три раза пытались остановить и всякий раз забывали об этом, как только прерывали зрительный контакт, чтобы позвать кого-нибудь на помощь и выпроводить этого неряшливого юношу восвояси.

Посудомойщиком в кухне работал подросток, и он сразу узнал Даррена, придя в восторг оттого, что знаменитый актер, мнившийся ему едва ли не небожителем, снизошел до ада заурядной кухни. Конечно, всякий раз, порываясь позвать других работников кухни поглазеть на суперзвезду, парень отворачивался и напрочь забывал о Даррене, зато вновь и вновь восторженно вскрикивал, встречаясь взглядом со своим кумиром. Вскоре Даррену это надоело, и он просто сжал голову паренька в ладонях и не давал тому отворачиваться, пока не узнал все, что было нужно.

Когда мойщик произнес адрес, в паре миль оттуда черная кошка в крошечной комнатенке в районе Камден вскинулась от привычной дремы, зашипела, выгнула спину дугой и запрыгнула на колени хозяйки. Та запустила длинные тонкие пальцы в ее шерстку, гладя и успокаивая бедняжку. Значит, коррекция еще не завершилась. Неудивительно, что она чувствует себя такой уставшей. Ведьма увидела, что будет дальше, и ей стало ясно, что сейчас она использует магию в последний раз. Ей было грустно, но благодаря своему уму она прожила тихую и спокойную жизнь – почти три тысячи лет.

Смерть никогда не была подвластна ведьмам. В отличие от людей, среди которых она жила, она не могла покончить жизнь самоубийством, но, как и они, страшилась смерти и научилась принимать свою судьбу как должное.

Она скрепя сердце взглянула на упакованные вещи у двери – похоже, ее оптимизм не оправдался. Пошатываясь от слабости, ведьма встала и осторожно прошла в кухню, где открыла последнюю банку дорогого кошачьего корма. Красавица кошка была ей верной спутницей и одним из немногих ее друзей в этом мире.

Даррену не пришлось разбираться в путанице кнопок домофона и табличек с именами жильцов, чтобы найти нужную квартиру. Ведьма уже спустилась по лестнице и открыла дверь – она встретила Даррена еще до того, как он начал разглядывать имена на табличках.

Женщина с ребенком в коляске в ужасе перешла на другую сторону улицы: она увидела у двери дома молодого человека с безумными глазами и огромным разделочным ножом в руке. Впрочем, ее ужас быстро прошел, когда она достала из сумки телефон и отвела взгляд, вызывая полицию. Через мгновение она уже не помнила, кому собиралась звонить.

– Давай прогуляемся, – предложила ведьма, показывая дорогу. – Тут неподалеку есть парк.

Ее тело слабело с каждой минутой, но ей удалось добраться до ворот парка и пройти по обрамленной деревьями дорожке. Несколько целлофановых пакетов, подхваченных ветром, зацепились за ветви и трепетали, точно молитвенные флаги[170].

Даррен то следовал за ведьмой, то бежал перед ней, пританцовывая и двигаясь спиной вперед. Он с маниакальным упорством перечислял все, что сейчас сотворит с ней, – мол, как же она пожалеет о содеянном! Вскоре они дошли до лавочки, и ведьма устало уселась.

Даррен встал перед ней, широко расставив ноги: дыхание сбилось от злости, глаза широко распахнуты, в руке все еще зажат нож, который он умыкнул из кухни ресторана.

Ведьма посмотрела ему в глаза и склонила голову к плечу. Ее прекрасные юные глаза вдруг точно стали глазами старухи, и Даррен перестал сыпать угрозами. Замолчав, он отпрянул, но его пальцы еще крепче сжались на рукояти ножа.

– Что тебе нужно? – тихо спросила ведьма.

– Отмени его. Это еб. нное проклятье. Или что бы это нах. й ни было. Сними его с меня.

– Это невозможно. Все уже свершилось.

– Я тебя заставлю. Заставлю, клянусь! Я тебя зарежу! – Он замахнулся ножом.

Ведьма подняла голову, и ее древние глаза сузились.

– Разве ты не можешь жить так, как сейчас?

Даррен отер рот тыльной стороной ладони.

– Жить? И это ты называешь жизнью? Никто не знает, что я живу.

Ведьма задумалась, и тень улыбки скользнула по ее стремительно стареющим губам.

– Значит, ты свободен?

Фыркнув, Даррен отвернулся, но тут же снова посмотрел на нее.

– Свободен? Свободен в чем? А?

– Свободен поступать так, как тебе заблагорассудится. Никаких помех. Никаких преград. Ни осуждения, ни последствий. – Она подалась вперед. – Разве не в этом состоит основная цель тех, кто жаждет славы и власти?

В глазах Даррена плескались ненависть и страх. Он сделал шаг вперед, опять поднял нож.

– Да что ты, бл. дь, несешь?! Какая слава, если никто меня не помнит?

Ведьма внимательно смотрела на него.

Даррен почти рыдал.

– Я серьезно, – простонал он, всхлипывая. – Что мне сделать, чтобы снять это проклятие? А? Что мне сделать? Ты хочешь, чтобы я попросил у тебя прощения? Дело в этом?

Ведьма покачала головой.