Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2 - Коллектив авторов

Сюда хоть раз ты в жизни поспеши

И получи душе благословенье.

Так познаём мы Родину свою.

Чем раньше, тем сильней, светлей и чище.

Кто смог к её приникнуть алтарю —

Себе другой он родины не ищет.

Нина Чидсон

В обнимку с питерским дождём,

В тени широкой тучи-шляпы,

Окутанной его плащом,

Спит ель, покачивая лапой.

Замшелой сединой своей

Ты на меня слегка похожа,

В краю, где царствует Борей,

И я гуляю, дни итожа.

И пусть судьбы моей пальто

Потрёпано, давно не модно

И полиняло, но зато

Мне в нём уютно и удобно.

От стрессов жизненных препон,

От лжи и пошлости эфира

Надёжно служит капюшон

Из нитей внутреннего мира.

Зима

Питерских шпилей острые копья

В клочья порвали ткань тучных перин,

И разлетелись мохнатые хлопья

Белого пуха с небесных вершин.

Плавно осело плотное облако,

Снег на деревьях, цветных куполах,

Ожило всё, нету прежнего облика

Города в пасмурных серых тонах.

Снег укрывает пледом искристым

Скверы, ограды, решётки ворот,

Куст под окошком стал белым, пушистым,

Словно ангорский породистый кот.

Слово

В начале было Слово,

Слово было у Бога,

Слово было Бог.

Евангелие от Иоанна, 1-1

О, Слово истины! Ты – Бог,

И сила слова всем известна.

Но святости твоей чертог

Мы преступаем повсеместно.

Шуршим словесной шелухой,

Что говорим, не помним сами,

Мы рушим ближнего покой,

Соря обидными словами.

Льют в уши искушенья яд

Наивным Евам Казановы;

Суд над талантами творят

Завистники коварным словом.

Кружит банальных фраз поток,

Пытаясь, и порой искусно,

Прикрыть, как фиговый листок,

Срам нищеты ума и чувства.

О, Слово, ты мой царь, мой бог,

Так научи, мне неизвестно,

Как говорить, чтоб между строк

Простор был мыслям в слове тесном!

Ночь в Дагомысе

Лиловый купол южной ночи

Стремительно спустился вниз,

Окутав мраком город Сочи,

Его курорты, Дагомыс.

Прибой у ног мурлычет кошкой,

Штурмует грозно скальный склон.

Сияет лунная дорожка

Прорехой на асфальте волн.

Под музыку мелодий старых

Призывно стонет саксофон,

В кафе скользят неспешно пары —

Здесь танцевальный марафон.

А на вершине терренкура —

Скамейка для усталых тел,

В засаде там сидят амуры

С колчанами любовных стрел.

Совсем забыла, вот досада,

Сосед на танцы звал вчера,

Но лень, давленье мерить надо,

Пожалуй, и в постель пора.

Бабье лето

Куст ромашек жалкий, куцый

Облететь давно готов.

Греется в огне настурций

Просинь васильков.

А прозрачные берёзки

Им не застят свет,

Щедро сыплют на дорожки

Медь своих монет.

Кровь умирающего дня

Течёт из рваной раны.

Пробитых облаков броня

Окрашена багряно,

Пожаром полыхнув в окне,

Теплом стекает светлым

И застывает на скамье

Холодным серым пеплом.

Ушёл на отдых зной дневной,

Луна встаёт устало,

И укрывает шар земной

Дырявым покрывалом.

Недолго длится ночи тень,

Незыблема основа

Закона жизни: умер день —

Да здравствует день новый!

Бессонница

Часы стучат: «не так, не так».

И закружился у постели

Бессвязных мыслей кавардак.

Невнятных образов метели.

С тобою, спутница ночей,

Бессонница, мой спор извечен

В проулках памяти моей.

Ты бродишь, зажигая свечи.

Не разделив со мной мечты,

Подносишь горький яд сомненья,

Надежд увядшие цветы

Бросаю на алтарь смиренья.

Виктор Чиркунов

Афанасию Фету

О, сколько в нём сокрыто мощи

И как он дорог для меня,

Певец благословенной ночи,

Певец искрящегося дня!

Он в самой сути изначален,

Как вечный холод или зной, —

Певец изнеженной печали

И бурной радости земной.

Един и противоположен —

Набат и хрупкость хрусталя.

Неравнозначен, непреложен

И вечной памятью умножен

Певец твой, Русская земля!

Осень на Вальзе

Ах, чёрт возьми, какая осень!

Какие краски – ну и ну!

За тысячи звенящих вёсен

Не отдал бы её одну!

Такой простор! Такая свежесть!

Такой пожар горит везде!

Такая буря! Кротость! Нежность!

В одном берёзовом листе!

Орга́н и скрипка. Крик молчанья,

В багрянце стынущие сны,

Немое, страшное отчаянье,

Гроза и песня тишины.

В лесу, в полях кипит работа,

И дни багрянца сочтены.

Но осень-мать готовит ноты

Для песни будущей весны.

Флейтист

Не у дороги полевой,

Не над глухим причалом,

Не между небом и землёй

Мелодия звучала.

В неясном свете замер гам,

И в глубине, у стенки,

Играл флейтист – совсем пацан —

На станции подземки.

На бледно узеньком лице

Дробился лучик тонкий,

И пела флейта о певце —

О жаворонке звонком.

Флейтист мелодией явил

И зной, и дух полыни,

И пела флейта о любви

И о небесной сини.

А наверху кипел балдёж,

И пелось, и плясалось,

Там золотая молодёжь

По полной отрывалась.

И баксы тысячами шли,

И обнажалось тело.

А здесь, в подземке, о любви,

О счастье флейта пела,

О том, как хороша весна,

Как славно жить на свете,

О том, что Родина одна,

И мы – России дети.

Константин Шатров

Любить по-русски

Всё! Конец! Развожусь! Уезжаю!

Все мосты порублю и сожгу!

Вот ведь стерва попалась какая!..

Видеть больше её не могу!

Уходя, прибабахаю дверью,

Так что треснут и дверь и стена!

Говорят, за Торжком или Тверью

Есть забытая Богом страна.

В ней укроюсь от внешнего мира.

Прагматично с природой сольюсь.

От ходячего в юбке кумира

Я с усмешкою злой отрекусь.

Чтоб совсем не свихнуться без дела,

Буду свой обустраивать дом.

Постараюсь, чтоб женского тела

Даже запаха не было в нём.

И ушёл. И уехал. И дверью

Жахнул так, что считай, двери нет.

И пошёл, помешавшийся Тверью,

На вокзал – брать плацкартный билет.

Ну, и что получилось в итоге?

Я уехал не в Тверь, а к сестре.

Это, в общем, почти по дороге,

Но дешевле… в соседнем дворе.

И сестра, незамужняя сроду,

Приняла – всё же в доме мужик…

Не учла, что в прошедшие годы

Я работать по дому отвык.

Что обычно, вернувшись с работы,

На диване с газетой лежу.

Если где-то испортилось что-то,

Я упорно туда не гляжу.

Образ жизни мой, видимо, вскоре

До печёнок сестрицу достал.

Поначалу случайные ссоры

Перешли в перманентный скандал.

Я, признаться, её понимаю,

За скандалы её не кляну,

Но всё чаще с тоской вспоминаю

Нашу дачу, квартиру, жену…

Бесконечно, особенно ночью,

Эротичные мучают сны.

И я вижу, как будто воочью,

То коленки, то спину жены.

И теперь не Торжком и не Тверью,

А женой наполняю мечты.

Я готов реставрировать двери

И уже воздвигаю мосты.

По утрам, не успею проснуться,

Шлю подарки и письма пишу,

И уже мне позволить вернуться

Обещают, когда заслужу.

Зеркало

Разбилось зеркало. В осколках тротуар.

А в них калейдоскопом – мельтешенье —

Теней и красок праздничный базар,

Обрывки моментальных отражений.

Мелькают руки, сумочки, плащи,

Портфели, джинсы, туфельки, корзины —

И тут уж понапрасну не ищи

Доступной пониманию картины.

Здесь всё в лоскутьях, всё и вкривь и вкось,

Сплелось, смешалось: небо, вещи, лица —

Сплошное буйство пятен и полос,

Но целым ничему не отразиться.

Таким вот люди постигают мир

Через осколки собственного взгляда.

И видят только крохотку громады

Из личных дач своих, машин, квартир.

Но вот, заветной мыслью одержим,

Придёт сюда мудрец, осколки сложит,

И в зеркале весь мир увидеть сможет,

И обо всём поведает другим.

Я верю

Я верю – летопись России

В скрижали наши вековые

Не до конца занесена.

Народа дух неукротимый

Сокрыт внутри.

Неотвратимо

Воспрянет спящая страна!

Я верю – мысли светлый гений

Рассеет сумрак заблуждений,

И мир увидит наяву

Неисчервлённую свободу

В руках Великого народа.

И этой верой я живу.

Майя Шеремет

Я рада – мой гостеприимный дом

Вас радует не блеском и изыском,

А теплотою дней, прошедших в нём

В кругу ушедших дорогих нам близких.

Я расставляю старый мой сервиз

На скатерти, подаренной свекровью,

И красное вино, как лучший приз,

В стаканах отливает тёмной кровью.

Вы слышите родные голоса

И видите знакомые вам лица.

Земных богатств дарю вам чудеса

И предлагаю ими насладиться.

Гость каждый, посетивший этот дом,