А что, если бы - Роберт Коули (ред.)

Но что бы осталось?

Разорение торговых городов в Нидерландах могло подавить в зародыше формирование финансового центра Европы. В тринадцатом веке Антверпен и Гент вели энергичную торговлю шерстью, что заложило основы устойчивого экономического роста Западной Европы на протяжении нескольких следующих столетий. Недаром первая в мире биржа возникла позднее именно в Антверпене. Вторжение монголов означало пресечение тенденции к динамическому развитию в корне, быстрое скатывание всего региона к дикости. Неизбежное сокращение населения делало невозможным поддержание в порядке голландских гидротехнических сооружений, следствием чего должно было стать вторичное наступление моря на отвоеванную у него человеком сушу. Обширная долина Рейна, Мааса и Шельды превратилась бы в болото. А наша история лишилась бы развития капитализма, укрепления буржуазии, изобретения печатного станка и распространения гуманизма, восстания гезов, великих демократических революций в Англии, Америке и Франции, а заодно и Промышленной революции.

 Но еще большей катастрофой для будущего человечества могло стать разрушение Парижа, являвшегося в ту пору интеллектуальным центром Европы. Штудируя логику Аристотеля, ученые Парижского университета закладывали основы принципиально нового взгляда на мир. Номиналисты   уже   настаивали   на   неоспоримой   реальности материального мира. Через сто лет после монгольского нашествия именно ректор Сорбонны впервые разработал теорию инерции, введя в научный обиход идеи, легшие в основу великих теорий Галилея, Кеплера и Ньютона. Приход монголов стал бы губительным для прогресса мысли.

Представляется уместным задаться и другим вопросом: сумей никем не остановленные монголы захватить Италию, что стало бы с папой? Удостоился ли бы он высокой чести в знак почтения к духовному сану быть затоптанным в кожаном мешке? Монголы уничтожили халифат, значивший для ислама никак не меньше, чем папство для христианства. Правда, у папства имелось несколько больше возможностей для маневра, хотя бы потому, что папе не требовалось вести свой род от святого Петра. Однако падение папы как главы единой Христовой Церкви повлекло бы за собой скорый распад западного христианства на множество соперничающих сект. При отсутствии господствующей доктрины не возникло бы надобности в сильной оппозиции, а значит, и в Реформации с ее радикальной новизной представлений о человеческой природе.

Помимо того, уничтожив Рим, монголы уничтожили бы средоточие связи Европы с ее античным прошлым, иссушив источник вдохновения и сделав невозможным будущее творчество Данте, Микеланджело или Леонардо. Даже случись предкам перечисленных гениев уцелеть во время монгольского лихолетья, необходимость суровой борьбы за выживание едва ли предоставила бы их потомкам возможность посвятить себя поэзии или искусству[126].

Впрочем, если Данте с его политическим темпераментом и склонностью открыто высказывать свои взгляды при монгольской власти скорее всего пришлось бы туго, военно-инженерному гению Леонардо могло бы найтись применение.

 Конечно, венский наблюдатель ничего не знал о Леонардо, но понимал, что на равнинах Венгрии затаился ужас, способный уничтожить и оставить без надежды на будущее весь его мир. Он всматривался вдаль, держась за рукоять меча и ожидая рокового удара.

Которого не последовало. В начале 1242 года монгольская орда неожиданно ушла. Одна-единственная смерть, случившаяся в тысячах миль от Вены, спасла христианство. Одна-единственная смерть и сама структура монгольского общества заставили непобедимое войско отступить.

Умер Угэдэй. Гуманный и, невзирая на приверженность к пьянству, незаурядный правитель, третий сын Чингиса не только не растерял отцовское наследие, но и приумножил его. Однако превосходя всех по уровню военной организации, в политическом отношении монголы оставались архаическим союзом кочевых племен, связанных личной преданностью своим вождям. Великий хан умер, и обычай требовал возвращения на родину для выборов нового. На пороге западной Европы грозный Субудай остановил наступление и повернул домой.

В Европу монголы больше не вернулись, занявшись на востоке завершением захвата Китая, а на западе — Ирана и арабских земель. В 1284 г. египетские мамелюки столкнулись с монголами в Святой Земле. Монголы потерпели поражение, что стало началом их конца. Продвижение потомков Чингиса на восток остановили японцы[127] и вьетнамцы. Наступал отлив, страшное испытание для всего человечества закончилось.

В Польше и поныне празднуют день 9 апреля как свою победу, объясняя, что сколь бы страшным ни был разгром при Лигнице, именно эта битва истощила силы завоевателей и охладила их наступательный пыл. Потомки павших в Силезии цепляются за иллюзию, убеждая себя, что жертвы не были напрасны и они заслужили торжество. Но доблесть рыцарей не имела никакого отношения к уходу кочевников. По существу, именно монгольское видение мира, та самая сила, что столь неистово гнала степных воинов вперед, заставила их вернуться на родину и спасла Европу. Но произошло это благодаря всего лишь слепому случаю.

Теодор К. Рабб

Когда бы не столь дождливое лето...

Критическое десятилетие: 1520-е годы

Словно по сговору, именно в 20-е годы XVI века в Европе, как и во всем мире, произошло множество событий, определивших историческое значение этого десятилетия. Эти события и по сей день продолжают оказывать влияние на нашу жизнь. Тогда, отнюдь не в первый и, как мы убедимся, не в последний раз важнейшим участником исторического процесса стала погода. Что, если бы беспрерывные проливные дожди летом 1529 года не смогли замедлить продвижение к Вене огромной армии Оттоманского султана Сулеймана Великолепного? Как повернулись события, если бы задуманная султаном осада началась не так поздно или ему не пришлось бы оставить позади увязшую в грязи тяжелую артиллерию, без которой нельзя было надеяться сокрушить городские стены? И наконец, что если бы ему действительно удалось взять Вену, оплот династии Габсбургов? Конечно, в силу того, что христианский мир располагал немалыми силами, это событие едва ли могло привести к возникновению Оттоманской Европы. Но оно повлекло бы за собой ряд далеко идущих последствий, включая усиление позиций политических группировок, стремившихся ослабить влияние Габсбургской династии. В безусловном проигрыше оказался бы Мартин Лютер со своей едва зародившейся и еще не успевшей укорениться в умах ересью. Генрих VIII Английский, добившись согласия папы на развод с происходившей из дома Габсбургов женой, не реформировал бы церковь, страна не отпала бы от католицизма, и полвека спустя испанцам не было бы нужды снаряжать против нее Великую Армаду.

Теодор К. Рабб, профессор истории Принстонского университета, является автором или редактором таких известных трудов, как «Новая история», «Борьба за стабильность в старой и современной Европе», «Климат и история», «Жизнь в эпоху Возрождения» и «Джентльмен-якобинец». Был главным консультантом получившего популярность и номинированного на премию «Эмми» телевизионного сериала «Ренессанс».

В истории Европы найдется не много десятилетий, столь богатых судьбоносными событиями, как 1520-е годы. В самом начале этого периода Магеллан впервые прошел проливом, получившим впоследствии его имя, а произошедшие тогда же «Стокгольмская кровавая баня» и восстание в Испании определили политическое будущее Скандинавии и Иберийского полуострова. Всего несколько месяцев спустя, в 1521 году, Лютер на Вормсском рейхстаге выказал открытое неповиновение императору Священной Римской империи Карлу V Габсбургу, подготовив почву для окончательного раскола в западном христианстве. За оставшиеся до конца десятилетия годы в Германии разразилась кровопролитная Великая Крестьянская война, Швеция стала независимым королевством, Кортес завоевал Мексику, турки наводнили Венгрию и достигли стен Вены, Генрих VIII, добиваясь развода, проявил упорство, приведшее в итоге к коренным переменам в политической и духовной жизни Англии, а войска Карла V нанесли тяжкий урон европейской культуре, пройдя огнем и мечом по Италии и разграбив Рим.

Многие историки определяют это десятилетие, как поворотное. В зависимости от круга интересов или принадлежности к той или иной школе, исследователи акцентируют внимание на различных тенденциях, обнаружившихся в этот период и получивших развитие в грядущем. Выделяются такие аспекты, как начало Реформации, начало европейских колониальных захватов, новый этап в противостоянии христианства и ислама, в отношениях между государством и церковью, а также окончание эпохи Итальянского Возрождения. Важность всего перечисленного для последующего хода истории не вызывает сомнения. Однако, следует отметить, что вмешательство одного-двух непредвиденных факторов во многих случаях могло повлечь за собой реализацию существенно иных сценариев будущего. Слишком хрупки были в ту пору ростки нового.