Ненаучный подход (СИ) - Келин Алекс

Семена посадили в допросную — пусть посидит и подумает о жизни. Прибежавший вскоре Виктор настрого велел сержантам к нему не соваться и позвал Анну, забрать многострадальных племянников-подельников Семена.

Колдунья обругала следователя, злобно рявкнула на Эрика, велела обоим не показываться ей на глаза и забрала пациентов в Спасский госпиталь. На попытку предложить тюремный лазарет посмотрела так, что оба стража порядка чуть побледнели и согласились на любое ее решение.

Черт с ними, из Спасского не удерут, поставим пост охраны.

— Чего это она? — тихонько спросил Эрик, когда Анна с парой городовых, сопровождавших возок с пациентами, скрылась за поворотом.

— Мистрис Анна вытащила эту парочку с того света, — пояснил Виктор. — А мы с тобой их чуть обратно не отправили, перепортили всю ее ювелирную работу, вот и гневается.

— Ох, грехи мои тяжкие, — вздохнул егерь. — А давай мы больше не будем злить некроманта? Ну, то есть ты, командир, как хочешь, а я, уж прости, поостерегусь к ней на пушечный выстрел подходить. Не стесняюсь признаться — боюсь я твоей мистрис Анны до дрожи в коленках.

— Не могу тебя осуждать, — задумчиво протянул Виктор.

Эрик ушел отдыхать — за ночную работу городовым по уставу полагались сутки отсыпного. Виктор смотрел ему в след и почему-то вспоминал взвизгнувшую над ухом пулю. Интересно, это очередная поганая загадка или случайность?

Виктор точно знал, что если бы бывший егерь решил его убить — убил бы, не пулей, так ножом в бок, дело нехитрое. Но чтобы один из лучших стрелков случайно спустил курок и влепил «в молоко»? Виктор припомнил какую-то возню у себя за спиной в момент ареста Сени. Раненый племянник Семена дрался с Эриком. Может быть, это он стрелял?

Надо будет расспросить болезного, когда Анна его подлатает.

На крыльцо вышла Ксения Красницкая, свежая и прекрасная, как всегда. Она тепло улыбнулась Виктору.

— Сударыня, позвольте выразить свое восхищение, — поклонился он, отступив на полшага. — Ваши услуги неоценимы. Я, признаться, не понимаю, почему боевых магов так мало. Люди вашей профессии — огромное подспорье в деятельности любого силового ведомства.

— Господин следователь, — с легкой подначкой сказала Ксения, — вы ведь не пойдете в акробаты или скоморохи?

— Пожалуй…

— Здесь та же история. Масштабная боевая магия запрещена Конвенцией. Методики массовых заклинаний давно утеряны. Я не смогу ни море разлить, ни лес мгновенно вырастить. К тому же современная артиллерия гораздо эффективнее любой известной боевой магии, — развела она руками. — То, что вы видели, — детские игрушки, на такое способен почти любой колдун, попрактиковавшись совсем немного. Просто другие способы применения силы. Эффектно, но для серьезного мага — как для вас фехтовать и кувыркаться в доспехах. Вы можете это сделать, но согласитесь ли вы таким образом развлекать публику? Вот видите… Подобные мелочи ниже достоинства настоящих специалистов. Видели бы вы, какой скандал разразился в Академии, когда я, профессор, член Ученого совета, согласилась расчищать перевал! Пока я занималась историческими изысканиями, это было приемлемо, но применять восстановленные по описаниям в архивах боевые заклинания на практике, да еще и в строительных работах! Ужас! — Ксения горько усмехнулась. — Мне предлагали отказаться от магии и подать заявку в гильдию каменщиков. Делать артефакты на продажу — тоже малопочтенное занятие, но с ним приходится мириться, надо же на что-то жить и поддерживать элитарность Академии. Но стройка! Позор!

— Сочувствую вам, — покачал головой Виктор. — Это похоже на условности имперского высшего света.

— Именно! — раздраженно кивнула Ксения. — Верхушка магического сообщества закостенела во временах Триедина. Не понимаю, как они вообще допустили участие такого количества магов в проекте перестройки вашего перевала. Впрочем, уверена, каждый из них еще будет облит высокомерным презрением… Госпожа Мальцева, насколько мне известно, уже лишилась защиты диссертации. У нее прекрасное исследование, но — вот незадача! — она работала с Федором Гнездовским. Простите, — понизила тон Ксения, — я увлеклась собственными печалями, а вам не терпится поговорить с Семеном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Еще раз благодарю, — светски поклонился ей Виктор. — И спасибо за разъяснения. Весьма познавательно.

«А еще вас очень мало, — мог бы добавить Виктор. — Слабых колдунов около трех тысяч на все Заозерье, а сильных, вроде вас, Ксения, — в лучшем случае пара сотен. Вы продаете магические услуги и артефакты, но старательно сохраняете дистанцию с обычными людьми. С нами работают те, кто послабее, а вы создаете и поддерживаете иллюзию всесилия Академии. Ведь если мы, люди, решим, что вас проще перебить, чем договориться — магов как минимум навсегда запрут в Дракенберге. А скорее — имперские костры покажутся мелочью, полыхнет везде. Числом задавят, будь вы хоть величайшими колдунами Вселенной».

Полевик Семен сидел в полузабытьи. Видимо, дал себе передышку, понимая, что пока не может ничего сделать, да и несколько ударов по голове не добавили бодрости.

На челюсти полевика расплывался громадный кровоподтек, в волосах застряли травинки, кулаки поцарапаны — в целом вид у задержанного был, мягко говоря, потасканный.

Он пришел в себя не сразу. Сначала с трудом приподнял голову, пытаясь сфокусировать взгляд. Подергал наручники. С видимым усилием сосредоточился на лице сидящего напротив Виктора.

Следователь пододвинул к нему берестяную кружку с водой. Глиняный стакан был привычнее, но этот опасный тип и осколком может дел натворить, так что лучше перестраховаться.

Семен медленно сделал несколько глотков, презрительно дернул уголком рта и поднял взгляд на Виктора.

— Здравствуйте, — сказал следователь. — Мне нужно допросить вас касательно убийства Ивана Шкипера.

— Э, начальник, — карикатурно удивился полевик, — не торопись, лошадок не гони, не знаю я никаких Иванов, тем более с паскудными моряцкими кликухами. Лучше скажи, почему ты живой, нахал? И почему я еще живой?

Семен говорил медленно, через силу, и от того привычные следователю словечки звучали жутковато. «Пургу несут» быстро, проглатывая окончания, стремясь за словесной шелухой и наглостью скрыть страх и растерянность. Он что, сумел напугать легендарного Сеню? Или это его привычный способ разговаривать?

— Повезло, — равнодушно бросил Виктор. — А вы, Семен, как я понимаю, сознаетесь в покушении на жизнь стражника при исполнении?

— От мне не похрену, сколько блохастых шавок ты на меня навесишь? Однова живем, начальник, а помирать что так, что эдак — дело малоприятное. Хошь, ещё в чём сознаюсь? Есть у тебя висяки? Вали всё, давай, не жадничай!

— Зама-анчиво, — протянул Виктор. Наклонился, достал из корзины под столом мясной пирог и положил перед Семеном.

Давно известно — во время еды человек успокаивается. Жевать и психовать одновременно очень сложно, а следователю сейчас нужна была не бравада отловленного злодея, а возможность договориться к обоюдной выгоде. Пирог он выбрал со значением — на румяной корочке тестом был выложен крест.

— Поминальный? — издевательски спросил Семен, изрядно облегчив Виктору задачу. — Может, еще и водки нальешь, за души племяшей выпить да дырку от тобой выбитого зуба прополоскать?

— Зачем живых поминать? — наигранно удивился следователь. — Они пока в тюремном лазарете. Вроде дышат. Условия там не ахти, но, если повезет…

Семен неловко сгреб пирог прицепленной к столу рукой, наклонился, откусил и стал медленно жевать здоровой стороной рта. В глазах полевика отчетливо прояснялось, Виктор почти наяву видел, как арестованный прикидывает варианты, ходы и вопросы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Предлагай, — коротко бросил Семен, откусывая еще пирога.

Виктор мог бы длинно и цветасто расписать перспективы. Упомянуть то, что обвинительное заключение составляет следователь, что он решает, кого привлечь как подозреваемого, а кого оставить в свидетелях, а то и вовсе не заметить. Но перед ним сидел профессионал, не нуждавшийся в словесной шелухе.