Хуарес - Иосиф Лаврецкий

А как же отнесся к этому предложению Максимилиан? Он его принял восторженно. Во-первых, оно исходило от одного из самых могущественных монархов Европы — Луи Бонапарта, у которого Максимилиан гостил в 1856 году и к которому проникся уважением, как к человеку дела, хотя и считал его выскочкой. Во-вторых, принять это предложение благословлял его старший браг Франц-Иосиф, расценивавший согласие Максимилиана как патриотическую жертву в интересах Австрии. В-третьих, Максимилиана побуждала дать согласие его обожаемая супруга Шарлотта, которой исполнилось тогда 21 год, крайне самолюбивая особа, предпочитавшая титулу эрцгерцогини титул императрицы хотя бы Мексики, если невозможно было стать таковой в Австрии. Наконец, в-четвертых, самого Максимилиана, понятия не имевшего о подлинном положении дел в Мексике, прельщала и соблазняла перспектива стать императором этой, судя до господствовавшему тогда мнению, баснословно богатой и столь же баснословно плохо управляемой страны. Правда заключалась в том, что Максимилиан, живший не по средствам, находился по уши в долгах, он заложил даже свой фамильный замок Мирамар. Он надеялся, что, став императором Мексики, сможет не только расквитаться со своими кредиторами, но и сколотить себе солидное состояние.

Будучи по своему характеру и взглядам смесью Санчо Пансы и Дон-Кихота, 29-летний претендент на мексиканскую корону отличался жаждой деятельности и славы, которых он не мог утолить, пребывая на второразрядной роли эрцгерцога, всецело подчиненного своему своенравному, туповатому и мелочному старшему брату Францу-Иосифу. А ведь он, Максимилиан, имел все качества, так по крайней мере он сам считал, и Шарлотта убеждала его в этом, чтобы стать добрым, мудрым и примерным монархом, способным осчастливить любых подданных, в том числе туземцев Мексики, навести в их стране порядок, приобщить их к ценностям христианской цивилизации, знатоком и поклонником которой он себя по простоте душевной мнил. Исходя из всех этих соображений, Максимилиан ответил на предложение Луи Бонапарта и Гутьерреса де Эстрады согласием.

Во время переговоров с Англией о форме предстоящей интервенции в Мексику Луи Бонапарт сообщил Пальмерстону, что считает необходимым навести порядок в Мексике и установить там «стабильное правительство», политика которого соответствовала бы торговым интересам Франции, Англии и Испании. Он дал понять, что под «стабильным правительством» подразумевает монархическую форму правления. У него нет своего кандидата на мексиканский трон, лгал Наполеон III Пальмерстону, но ему кажется, что наиболее подходящим был бы эрцгерцог Максимилиан, который на зондаж мексиканцев ответил положительно и готов принять мексиканскую корону, если получит поддержку трех держав и согласив мексиканского народа.

Игнорируя предложение Луи Бонапарта относительно кандидатуры эрцгерцога, Пальмерстон сманеврировал таким образом, что вынудил Луи Бонапарта, а также Испанию подписать конвенцию, в которой предусматривалась трехсторонняя интервенция против Мексики, но отнюдь не установление монархии и тем более во главе с Максимилианом. Не желая портить отношений с Англией, Луи Бонапарт решил пока не перечить Пальмерстону.

Карл Маркс поэтому был прав, когда на основе данных английской буржуазной печати заключил, что «совместная интервенция в ее настоящей форме есть английская, т. е. пальмерстоновская затея». Луи Бонапарт тоже, разумеется, отдавал себе в этом отчет, но он надеялся в процессе интервенции превратить пальмерстоновскую затею в бонапартистскую, причем не без помощи Идальго и ему подобных авантюристов, влияние которых в Мексике он явно переоценивал.

31 октября, после двухмесячных переговоров в Лондоне, была подписана конвенция трех держав, оформлявшая интервенцию в Мексику. От имени королевы Великобритании Виктории, королевы Испании Изабеллы II и императора французов Наполеона III ее подписали английский министр иностранных дел Джон Россел, французский посол в Лондоне граф Флио де ла Бильярдери и испанский посланник Инстурис-и-Монтеро.

Лондонская конвенция предусматривала посылку в Мексику военной экспедиции для захвата мексиканских портов. Официально конвенция определяла цели интервенции только как стремление заставить правительство Мексики выполнить финансовые обязательства по отношению к подданным трех держав и предоставить им «более эффективную защиту их личности и имущества». Англия, Франция и Испания обязывались согласно второй статье лондонской конвенции «не искать для себя никаких территориальных приобретений и никаких особых преимуществ, а также не оказывать на внутренние дела Мексики никакого влияния, могущего нанести ущерб праву мексиканской нации выбрать и свободно конституировать форму своего правления».

Хотя конвенция носила тайный характер, эти красивые слова о незаинтересованности интервентов в территориальных приобретениях и якобы о их невмешательстве во внутренние дела Мексики должны были замаскировать их подлинные намерения на случай, если бы тайное стало явным.

С целью усыпить подозрения Соединенных Штатов и лишить их основания для применения доктрины Монро была составлена четвертая статья конвенции, призывавшая США присоединиться к ней.

Конвенция предусматривала создание союзнической комиссии из трех уполномоченных, на которых возлагалось политическое руководство интервенцией. В эту комиссию вошли уже знакомые читателю посланники Франции и Англии в Мексике — де Салиньи и Уайк и командующий испанским экспедиционным корпусом генерал Хуан Прим.

Сведения о заключении конвенции быстро просочились в печать. В английской и французской буржуазной печати началась инспирированная правящими кругами этих стран враждебная Мексике кампания. Газеты обвиняли правительство Хуареса в нарушении международных обязательств, грабежах, убийствах иностранных подданных, беззастенчиво приписывая ему преступления, совершенные сторонниками Мирамона, Сулоаги и других реакционных вожаков, и требуя посылки в Мексику войск, которые навели бы там «порядок», свергли бы Хуареса и создали бы «стабильное», «ответственное» правительство.

Одновременно с призывами расправиться с Хуаресом газеты печатали сведения о богатствах Мексики, ее естественных ресурсах, природных условиях, заверяя обывателя, что оккупация ее европейскими державами сулит ему сказочные прибыли и всевозможные блага.

Карл Маркс, являвшийся в то время корреспондентом венской «Ди прессе» и американской «Нью-Йорк дейли трибюн», внимательно следил за подготовкой интервенции против Мексики. Этому сюжету он посвятил две корреспонденции, написанные по горячим следам событий — 7 и 8 ноября, то есть неделю спустя после заключения Лондонской конвенции, и увидевшие свет соответственно 12 ноября в «Ди прессе» и 23 ноября 1861 года в «Нью-Йорк дейли трибюн». Основываясь на данных английской и французской печати, Маркс с присущими ему проницательностью и блеском разоблачил преступный и грабительский характер трехдержавной интервенции против Мексики.