В переулках Арбата - Александр Анатольевич Васькин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 6
Дом Анатолия Луначарского
«После революции я жил в квартире дяди. В ней многое по-прежнему. Но живет в ней не дядя, а Анатолий Васильевич Луначарский. Сидя в столовой, я вспоминал, как много раз маленьким гимназистом я в этой комнате слушал кадетские речи за ужинами и завтраками», – писал Вадим Шершеневич, поэт Серебряного века, критик, драматург, когда-то окончивший Поливановскую гимназию, а затем и Московский университет. Набравшись знаний и впечатлившись произошедшими в 1917 году событиями, он уже в следующем году совместно с Анатолием Мариенгофом и Сергеем Есениным основал Орден имажинистов, провозгласивших главной целью творчества создание образа, а основным средством его выражения – метафору. Частью ордена стала амбициозная Ассоциация вольнодумцев, «ставящая себе целью духовное и экономическое объединение свободных мыслителей и художников, творящих в духе мировой революции с помощью „устного и печатного слова“». И хотя нарком просвещения Анатолий Луначарский считал, что «подобные общества в Советской России в утверждениях не нуждаются», 24 сентября 1919 года он все равно подписал официальный документ, разрешающий иметь ассоциации «отдельную печать».
В доме, о котором пойдет рассказ, когда-то собирались имажинисты, а затем жил Луначарский, но события эти никак друг с другом не связаны. Они даже противоречивы, но зато оба символичны. Разберемся во всем по порядку. Куда подевался дядя Шершеневича и почему нарком просвещения оказался в Денежном переулке (дом № 9/5), если члены советского правительства после переезда из Петрограда в 1918 году поселились в Кремле?
Дядей Вадима Шершеневича был Михаил Львович Мандельштам, известный московский адвокат, которого иногда путают с профессором Московского университета физиком Леонидом Мандельштамом, утверждая, что это в его квартире жил с 1924 года Луначарский. Однако вряд ли физик мог выстроить доходный дом: профессора при царском режиме жили неплохо, но адвокаты все же лучше. Это здание в Денежном переулке – бывший доходный дом именно Мандельштама, а не Бройдо, как кое-где указано (Бройдо – это соседний дом № 7). Кстати, адвокат Мандельштам – дальняя родня Осипу Мандельштаму, вот как все переплелось.
Известно, что в студенческие годы, в середине 1880-х, будущий адвокат учился вместе с братом Ленина Александром Ульяновым на юридическом факультете Санкт-Пе тербургского университета. Подобное влияние не прошло без последствий – в 1886 году он участвовал в антиправительственной демонстрации у могилы Добролюбова на Волковом кладбище, за что подвергся аресту. Мандельштама выслали в Казань (его полуподпольные лекции слушал молодой еще Володя Ульянов). Учеба в местном университете позволила ему получить диплом юриста, а в 1893 году началась адвокатская практика Михаила Мандельштама в качестве помощника присяжного поверенного Казанской судебной палаты. Однако мысли о революционном переустройстве общества его не оставляли: среди подзащитных Мандельштама оказывались в том числе и террористы, покушавшиеся на жизнь царских чиновников. Для большевиков он стал если уж не своим, но сочувствующим, о чем впоследствии адвокат рассказал в своей книге «1905 год в политических процессах», изданной в 1931 году в Москве.
Самым известным террористом, жизнь которому всеми силами пытался спасти присяжный поверенный уже Московской судебной палаты Михаил Мандельштам, был Иван Каляев – убийца великого князя Сергея Александровича, дяди Николая II, погибшего от взрыва бомбы в 1905 году в Кремле. «Правительство само толкает людей на террор», – защищал адвокат этого боевика, которого в результате повесили. Авторитет Мандельштама от этого не пострадал, напротив, его популярность только росла, как и гонорары. Тогда он решил вложить деньги в недвижимость: «Как адвокат я имел громадную практику. Жил скромно, и даже считали скупым, что [позволяло иметь] сбережения. Строили в кредиты как по закладным, так и по векселям. Московский дом я сам выстроил. Он очень хорош, на 29 квартир…» – эти слова не из книги про 1905 год, а из следственного дела 1938 года. Биограф адвоката Дмитрий Шабельников указывает, что следователя НКВД очень интересовали источники доходов, позволившие Михаилу Львовичу выстроить целый дом в Москве. Иронично, что адвокат, прежде защищавший террористов, провел последние свои дни в Бутырской тюрьме, а ведь у него была возможность избежать этой участи, останься он в Париже.
Справочник «Вся Москва» за 1915 год сообщает нам, что адвокат принимал посетителей в доме на углу Денежного и Глазовского переулков ежедневно с 6 до 8 вечера, кроме праздников. В иные часы, свободные от посещения судов и тюрем, гостей – коллег мужа, представителей творческой и научной интеллигенции, – принимала супруга адвоката Ольга Александровна Голубева, профессиональная актриса, игравшая в различных российских театрах – Корша, В. Комиссаржевской и других. Среди ее актерских удач – Акулина («Власть тьмы») и Катерина («Гроза»). Об их детях ничего толком не известно.
В 1918 году приемы в Денежном переулке по понятной причине прекратились. Как показал сам адвокат (и бывший член кадетской партии) на следствии 1938 года, «аресту не подвергался, ордеров для ареста предъявлено не было. Какие-то вооруженные люди приходили, и я, боясь репрессий, из Москвы уехал на территорию Украины в Харьков. Это было в 1918 г. весной или летом, к жене, которая там работала артисткой. Мне из Москвы пришлось бежать в 19–20 гг. на территорию белых потому, что в этот период члены руководящих органов партии кадетов были объявлены вне закона, и я, боясь за свою жизнь, решил перебраться к белым. Из Харькова я перешел в р-н Добровольческой армии, а позднее в Грузию, где находились у власти меньшевики. Поехал на время – уехал, чтобы вернуться в СССР не через фронт, а с запада, и, кстати, хотелось отдохнуть за границей. В Грузии хотел защищать большевиков, которые ко мне обращались за защитой… Политической работы не вел, так как был иностранцем, в Грузию приехал в 20-м году приблизительно… Я бежал в Тифлис, чтобы там получить визу в Италию».
Квартира № 1 доходного дома в Денежном переулке опустела. Оказавшись в Европе, один из лучших некогда адвокатов Первопрестольной испытал все прелести отвратительных отношений, сложившихся между эмигрантами. Михаила Мандельштама открыто обвиняли в предательстве и работе на ОГПУ. В Париже он принял советское гражданство, а затем в 1927 году выехал в СССР. Поселился в столице уже по другому адресу – в Стрельбищенском переулке, дом № 1 (не выгонять же наркома!), найдя себе и новую супругу – Маргариту Яковлевну Слоним, возобновил адвокатскую практику. Уже не в таких масштабах, хотя с началом репрессий необходимость доказывать невиновность граждан возросла в сотни раз. В конце концов, и ему пришлось почувствовать себя в шкуре
