Король - Тиффани Райз

— Это обязательно?

— Если ты не будешь сопровождать ее, это сделаю я, — ответила Сэм с протяжными нотками в голосе.

— Я отведу Блейз туда. Тебе запрещено красть мою chouchou.

— Тогда нам нужно пересмотреть мои условия работы.

— Что еще? — спросил Кингсли.

— Звонил офицер Купер. Он на двадцать шестом участке. Не знаю, что значит это сообщение, но он сказал: «Передай Кингу, что у меня один живой для него».

Ахх… это звучало многообещающе.

— Я отправляюсь прямо сейчас, — ответил он.

— А что такое «живой»? Кто живой?

— Я говорил тебе, что нам нужны профессионалы: доминатрикс, доминанты, сабмиссивы. У меня есть парочка контактов, которые замечают любого, кто может отлично вписаться в клуб.

— Патрульный полицейский — один из твоих контактов?

— Купер крутой спец.

Он повесил трубку и поймал такси. Мужчина был в таком же восторге от полицейских участков, как и от кабинетов врачей. Сегодня ему уже довелось побывать у врача, так что с таким же успехом посетит и полицию. Если этот день продолжит двигаться по той же траектории, то к его концу он окажется на вечерней мессе.

И все из-за Сорена — стать трезвым, нанять ассистента, пройти обследование, работать. Чертов священник. Он был так рад, что тот вернулся к нему, что Кингсли едва мог дышать, думая об этом.

Офицер Купер, двадцати пяти лет, чернокожий, высокий, мускулистый и симпатичный, встретил Кингсли в холле. Он не проронил ни слова, пока они не прошли полпути к камерам заключенных.

— Кто она? — спросил Кингсли.

— Зовут Ирина Харрис, урожденная Ирина Жирова. Возраст — двадцать два.

— Русская, да?

— Приехала в штаты в восемнадцать в качестве невесты по почте, — ответил офицер Купер. Кингсли усмехнулся. — Я серьезно, Кинг. Мы часто такое видим. Русские женщины так отчаянно желают выбраться из страны, что выходят за американцев, в большинстве случаев за совершенно незнакомого. Их вербуют через брачные агентства. Иногда это срабатывает, и они живут долго и счастливо. Иногда любимая невеста пытается отравить его ужин.

— Она отравила мужа?

— Таково обвинение.

— Ты привел меня сюда, чтобы познакомить с убийцей?

— Покушение на убийство. Не знаю. Ты знаешь, что мне нравится, — ответил офицер Купер. — И она мне нравится. Что-то в ней есть. Хочешь познакомиться?

— С русской невестой-по-почте, которая пыталась убить мужа? Конечно, я хочу с ней познакомиться.

Этот день набирал обороты.

— У меня нет никаких поводов впускать тебя сюда, так что, если кто-нибудь спросит, соври и скажи, что ты ее переводчик или что-то в этом роде.

— Da, — ответил он на русском. — Моё судно на воздушной подушке полно угрей.

— Что бы ты там ни сказал, — ответил Купер и кивнул. — У тебя есть десять минут, прежде чем мне придется вытаскивать тебя обратно. Удачи.

Кингсли пожал руку Куперу. Они познакомились на вечеринке, и Купер утверждал, что он настолько хороший сабмиссив, что смог бы узнать доминатрикс из пяти женщин лишь по одному ее голосу. — Чтобы узнать домину, нужен саб, — сказал он. И сейчас они узнают был ли он прав.

В камере на серой металлической скамье сидела женщина. Она сидела спиной к двери и не обернулась, когда Купер впустил Кингсли в камеру.

Купер оставил их наедине.

Со спины он заметил, что ее темные волосы были стильно уложены, и она была в дизайнерской одежде. Он обошел скамейку, встал перед ней и заметил, что женщина смотрит в угол камеры, отказываясь встречаться с ним взглядом.

— Меня зовут Кингсли, — произнес он на русском. Если его мастерство и удивило ее, она не выдала этого, даже не моргнув. — Ты Ирина Жирова.

— Харрис, — ответила она с акцентом на английском. — Я замужем.

— Слышал, кто-то пытался отравить твоего мужа.

— Я плохой повар. Его желудок отреагировал слишком бурно.

Интересный ответ. Кингсли изучал ее, пока она изучала свой маникюр. У нее был элегантный профиль, несомненно, русский, несомненно, красивый. Но ее губы были плотно сжаты, словно она не улыбалась так долго, что губы окостенели и превратились в бледную твердую полоску горечи.

— И часто у твоего мужа такие реакции?

Ирина посмотрела на него и затем отвела взгляд, не сказав ни слова.

— Я не из полиции, — продолжал Кингсли. — Я не адвокат. Я не переводчик.

— Кто ты? — спросила она по-русски, наконец встретившись с ним взглядом.

— Друг, — ответил он. — Если тебе нужен друг.

— Мне нужен адвокат.

— Я могу помочь с адвокатом. Расскажи больше о реакции твоего мужа.

Она склонила голову набок, стараясь выглядеть невинной. — Он мужчина. Они все слишком остро реагируют. Мужчина, которого ты никогда не видела, улыбается, и вот ты спишь с ним. Неправильно утюжишь его вещи, поэтому ненавидишь его. Плохо готовишь еду и травишь его.

— Похоже твоему мужу не помешает немного яда.

— Ему не помешает много яда.

Ее голос был жестким и холодным. Пока она говорила, ее темные глаза сияли словно искры, высекаемые из кремня. Злость курсировала по ее телу вплоть до кончиков пальцев на ногах. С этим можно работать.

Кингсли опустился перед ней на колени. Ее глаза распахнулись от удивления, но она не возражала. У нее не было проблем с мужчинами на коленях перед ней, и это был хороший знак.

— Ты отравила его? — задал вопрос Кингсли, изучая ее лицо и шею.

— Я не хотела, чтобы он трахал меня, — прошептала она. — А если он болеет, то не трахает меня. Я хотела, чтобы он заболел. Вот и все.

— Большинство моих знакомых жен любят, когда их трахают мужья.

— Эти жены не замужем за моим мужем.

Он поднял руку и убрал волосы с ее шеи. Она закрыла глаза, когда Кингсли осмотрел четыре маленьких черных синяка, которые портили безупречную кожу под линией волос.

Кингсли расположил ладонь так, чтобы кончики его пальцев совпадали с синяками. — Он пытался задушить тебя. Это было в постели или вне ее?

— Он делает это постоянно, — прошептала она. — Думаю… однажды он убьет меня.

— Почему ты остаешься с ним?

— Я не гражданка страны, — ответила она. — Пока нет. Я лучше умру, чем вернусь в Россию. Мой отец хуже моего мужа.

Кингсли тяжело выдохнул.

— Какой у тебя рост? — спросил он. Ирина озадаченно посмотрела на него.

— Пять футов и десять дюймов14.

— Ты очень сильная?

— Сильнее, чем кажусь.

— В это я верю. Что бы ты почувствовала, если бы я поцеловал носок твоей туфли?

Ирина прищурилась: — И зачем тебе это делать?

— Почему бы нет?

— Тогда целуй. Мне все равно.

— С удовольствием, если бы мы не были в камере. Против моей воли я