Шальное золото сибирского прииска - Олег Колмаков

– И что с того? – безучастно переспросил тот.

– По-моему, самое время сообщить Пассажиру кто он на самом деле. Пусть якут сообщит о режиссёре на Большую землю.

– Ты что ж, уже не боишься того случая, при котором на прииск могут нагрянуть менты и прочие официальные лица. Между прочим, именно из-за тебя убили Уйбаана, двоюродного брата Байбала. Говорю о том самом «нанайце», которого мы похоронили возле твоей лесной избушки.

– Я боюсь не столько полицию… – начал было Кулешов, после чего махнул рукой. – …Парня мне жаль в гораздо большей степени. Мы тут его, уж в конец затюкали. Давай, я хотя бы якуту потихоньку шепну на ухо, кем на самом деле он является…

– Нет… – категорично обрезал Марченко. – …В этом случае, всё вознаграждение достанется Байбалу. Точнее, никому оно не достанется. Менты разведут якута так, что он и сам того не заметит. Вечерком схожу за водой на речку и вернусь с, якобы, найденным удостоверением. Я его уж целый день в кармане таскаю, подыскивая удобный случай. Связь наладиться или кто приедет на прииск, вот тогда и сообщим.

Проводив якута, мужчины вернулись в своё жилище.

– И как долго он будет в пути? – обращаясь к Марченко, поинтересовался Бордовский.

– Дня четыре, может пять.

– То есть, к концу недели уже можно ждать помощь?

– Не совсем так… – попытался внести ясность промывальщик. – …Через четыре дня он успеет добраться до своего поселения. Может, ещё куда-то заедет, потеряв пару дней. Далее информация будет передана в посёлок. Здесь время измеряется не часами или минутами, а сутками и неделями. Короче, о том, что мы сидим без связи, узнают не ранее, чем через дней десять. Да, и не факт, что к нам сразу же кого-то отправят…

– А на чём возможно сюда добраться? – не унимался Эдуард.

– Вертолётом или каким-нибудь легкомоторным самолётом… – предположил промывальщик, после чего тряхнул головой. – …Честно говоря, я и сам не знаю. В подобной ситуации мне впервые пришлось оказаться.

– Будем считать, что на всё, про всё, понадобиться около месяца, – подытожил Пассажир и поднялся со стула. Взяв со стола нож, он выцарапал на стене тридцать одинаковых полосок. Одну из которых, Эдуард тотчас же перечеркнул.

– Первый день мы уже прожили, – режиссёр пояснил свои действия.

– Ты прям, как Пятница… – усмехнулся промывальщик, внимательно наблюдавший за действиями Эдуарда.

– Вообще-то, зарубки на необитаемом острове делал Робинзон Крузо… – как бы, между прочим, уточнил Бордовский.

– Ну, да. Пятница был лишь шестеркой, шнырём… – глядя на Эдуарда, Марченко тихо добавил. –…Он был примерно таким же, как и ты.

– Пожалуй, я сбегаю на речку, за водой… – объявил Панов и направился к выходу. Ему крайне не понравилась последняя фраза Петра.

– Не надо. Я сам схожу… – припомнив недавний разговор с Кулешовым, Марченко попытался остановить механика. Однако слова его улетели в темноту, только-только закрывшейся двери. Накинув на себя тулуп, Панов уже успел выскочить на улицу.

Сергей глянул на промывальщика с определённым укором. Тот пожал плечами, дескать, а я-то тут причём?

– Ребята, у вас с желудками всё в порядке? – прижав руку к своему животу и будто бы прислушиваясь к своему организму, поинтересовался Бордовский.

– Вот вам и якутская строганина… – усмехнулся промывальщик. Похоже, он первым сообразил, в чём собственно дело. – …А ведь я предупреждал вас о том, что сырое мясо оленя не для ваших, изнеженных кулинарными деликатесами организмов.

– Так ведь чертовски было вкусно… – ответил режиссёр, и тотчас добавил. – …Всё, не могу более терпеть. Пожалуй, я побежал до ветра.

Не обнаружив на вешалки «дежурный» тулуп, Эдуард накинул на плечи первый, подвернувшийся под руку бушлат, и скоренько покинул бытовку.

Чуть позже, с ведрами воды вернулся Панов.

– Куда дели лишенца? – поинтересовался Владимир, не обнаружив в вагончике полного комплекта мужчин.

– Ты ж сам видел, сколько он сожрал строганины… – с улыбкой ответил Марченко. – …Считай, ближайшие сутки он проведет в уборной.

И действительно, в жилой бытовке Бордовский отсутствовал около часа.

– Может, мне его поторопить… – предложил Владимир. – …Похоже, у меня и самого, начинает живот подкручивать.

– Не надо, не трогай бедолагу. Ему и без того сейчас тяжко… – ответил механику Сергей. – …Если ж приспичит, так перед тобой вся снежная степь в радиусе трёхсот километров. Выбирай любой куст. Только отойди подальше от прииска.

Едва успел Кулешов договорить, как дверь вагончика отварилась. В помещение вошёл «любитель строганины». Переступив порог, Бордовский так и остался стоять у входных дверей. При этом его взгляд был устремлён куда-то вниз, на предмет, который он бережно удерживал в своих руках.

– Как успехи? Можно поздравить с облегчением? – завидев Эдуарда, усмехнулся Марченко. И только теперь промывальщик обратил своё внимание на верхнюю одежду вошедшего. Впопыхах покидая домик, Пассажир накинул на себя именно его, Петра бушлат. В одном из карманов этого самого бушлата и лежало удостоверение члена Союза кинематографистов, которое Марченко, не далее сегодняшнего вечера, собирался передать законному владельцу.

Именно эти самые «корки» и были сейчас в руках Бордовского. Молча уставившись в их разворот, Эдуард о чём-то соображал, что-то переваривал в своих мозгах. Скорее всего, по пути в уборную, либо возвращаясь назад, Пассажир случайно сунул руку в карман бушлата, наткнувшись на несколько необычный предмет. Из чистого любопытства вынул удостоверение на свет Божий, развернул…

– Твою-то мать… – после долгой паузы, радостно воскликнул режиссёр. – …Ну, конечно, это я!.. Моя фамилия Бордовский!.. Никакой я вам не Иван, и уж точно не Пассажир… Я, Эдуард Иванович Бордовский. Режиссёр, член Союза кинематографистов.

– Ты вспомнил?.. – Владимир был готов разделить радость товарища. – …К тебе вернулась память?

– Обожди… – жестом остановил его Эдуард. – …У меня ж полно незавершённых дел… Новый фильм… Необходимо подработать сценарий… Кастинг!.. Я опоздал на кастинги актёров…

Засуетившись, режиссёр бегло осмотрел куртку, в которой до сего момента и находилось вышеозначенное удостоверение. Нахлынувшая на Бордовского радость, в одночасье сменилась чуть запоздавшим прозрением.

– Пётр, так ведь это твой бушлат. Получается, ты знал?.. Тебе давно было известно…

– Не понял. О чём именно он знал? – попытался уточнить механик. Его взгляд заметался между Бордовским и Марченко.

– Да, я был в курсе. И что с того?.. – прекрасно понимания, что юлить и выкручиваться бесполезно, промывальщик предпочёл перейти в контратаку. – …Точнее было бы сказать: я узнал, кто ты есть на самом деле, совсем недавно, когда выломал из-подо льда твой крутой пиджак. Ну, а учитывая твоё жлобское и пренебрежительное отношение к простому люду, я и взялся поучить тебя уму-разуму.

– Ходить в