АнтиМетро, Джек Потрошитель - Андрей Бондаренко

Возле мотодрезины обнаружилась широкая мужская спина, озабоченно склонившаяся над двигателем, с которого был снят тёмно-коричневый кожух.

— Замер на месте! — демонстративно щёлкнув пистолетным предохранителем, велел Артём. — Теперь медленно выпрямился и поднял руки вверх. Ну? Молодец, правильно просекаешь сложившуюся ситуацию. В случае чего — пальну, долго не раздумывая и особо не сомневаясь. Понятное дело, что по ногам. Но, всё равно, будет очень-очень больно. Теперь медленно, не делая резких движений, повернулся…. Ба, знакомые все лица! Щекастые такие, усатые, русоволосые…. Если, конечно, не ошибаюсь — господин Нецид? Отвечать, рожа мерзкая, когда спрашивают! Мать твою чешскую…

— Милош Нецид, инженер. А в чём, собственно, дело? Какие ко мне претензии?

— Это тебе, гниде усатой, на том свете объяснят, — многозначительно улыбнулся Артём. — Причём, подробно и доходчиво объяснят, усердно подбрасывая в топку новую порцию берёзовых дровишек. Ты же — в это самое время — будешь высоко подпрыгивать на Адской сковородке, отчаянно визжа и корчась от нестерпимой боли…. За каким хреном, урод законченный, подбросил на шпалы сомалийскую тапочку? Отвечать!

— Не знаю, о чём вы говорите, господин подполковник. Ни сном, ни духом, клянусь. Ни в чём не виноват. Двигатель осматриваю, никаких тапочек и в глаза не видел…

— На колени, сука! Считаю до трёх. Извини, дальше не умею. Один, два…. Молодец, Милош. Молодец…. Смотреть мне в глаза! Я, ведь, если ты ещё не понял, являюсь русским. Типичным таким, среднестатистическим и дремучим…. Тебе, милок, старенькая любимая бабушка ничего не рассказывала о славном 1968-ом годе? Отвечать, морда кандальная, когда спрашивают! — Артём не удержался и, подойдя вплотную, влепил допрашиваемому пару крепких и увесистых оплеух. — Юшка кровавая закапала из длинного носика? Ну, извини, брат-славянин, но только не стоит так тупо упорствовать. А, главное, никогда не надо обманывать старших. Тебя, что же, папа с мамой не учили в детстве этому основополагающему моменту? То бишь, наимудрейшей и наиважнейшей философской сентенции? Напрасно, право слово, напрасно…. В глаза смотреть, кому сказано! Меня три раза контузило в Чечне, так тебя растак! Убью и не поморщусь! Причём, заметь, харя толстощёкая, мне за это ничего не будет. Даже жестокосердный Гаагский Трибунал не привлекает контуженных и увечных к ответственности…. Что, и дальше будем в молчанку играть и строить из себя несравненного героя? Пристрелю, ведь, к нехорошей маме…

Минут через пять-шесть, жалобно и тоненько всхлипывая, чех во всём признался:

— Я «дас» подбросил. Извините…

— Господь Бог простит. Если, ясный чешский перец, утром встанет с правильной ноги, и не будет мучиться с похмелья, — язвительно хмыкнул Артём. — Зачем сандальку подложил, вредитель? Колись!

— Так получилось, — по-детски давясь слезами, захныкал чех. — Виноват, не сдержался…. Большая часть наркотиков в Ист-Энде проходит через сомалийцев. Вся их молодёжь — мужского пола — промышляет карманными кражами. А сомалийские проститутки, вообще, мрак полный….

— Чем же они отличаются от других гетер? Знаешь, надеюсь, смысл этого экзотического словечка?

— Знаю, конечно. В России таких женщин принято называть коротким и ёмким словечком, начинающимся на букву «бэ»…

— Молодец, инженер, правильно всё понимаешь, — скупо похвалил Артём, после чего — для сохранения нужной динамики процесса — резко пнул носком ботинка Нециду под рёбра. — Не терять заданного темпа! Излагай дальше! Так чем, собственно, сомалийские шлюхи отличаются от обычных? В чём тут — фишка?

— Они очень дешёвые. Практически — дармовые. Просят от двух до пяти английских фунтов стерлингов — за набор стандартных услуг. А моему старшему сыну скоро исполняется шестнадцать лет. Очень, знаете ли, опасный и противоречивый возраст, тлетворное влияние старших по возрасту друзей, неприличные немецкие фильмы, транслируемые по каналам кабельного телевидения…. Зачем же мне надо, чтобы ребёнок — на ровном месте — заразился СПИДом? Зачем, спрашивается? Молчите, господин подполковник? Вот, и я о том же…. У вас, как я понимаю, скоро тоже ожидается прибавление в семействе? Поставьте себя — на моё место…

— Отставить — словоблудие! Молчать!

— Молчу-молчу…. Только, пожалуйста, не бейте…

— А я даже и не начинал, — хмуро сообщил Артём. — Значится, решил всё свалить на кровожадных и подлых сомалийцев? Воспользоваться, так сказать, удобным моментом?

— Ага. С женой посоветовался и…

— А жена, небось, учится в Университете Королевы Марии?

— Преподаёт там восточно-европейскую литературу девятнадцатого-двадцатого веков, в том числе, и классическую русскую. Достоевский там, Толстой, Чехов, Тургенев, Бунин…. Супруга и посоветовала, мол: — «Будешь проезжать на мотодрезине мимо проклятого туннеля — забрось туда африканский «дас». Глядишь, полиция его — рано или поздно — найдёт и займётся сомалийцами. Если даже их и не выгонят из Ист-Энда, то, по крайней мере, эти мерзкие сволочи малость попритихнут. То бишь, будут вести себя поприличнее, с оглядкой…».

— Понятное дело…. Ладно, чешский брат, держи, так и быть, сомалийскую обувку. Прячь.

Путеец, торопливо и неловко запихав африканскую сандалину за пазуху тёмно-синей спецовки, уточнил — дрожащим голосом:

— Вы же, господин подполковник, не расскажите об этом…э-э-э, досадном недоразумении? Умоляю вас! Заклинаю! Я, ведь, до сих пор так и не получил полноценного английского гражданства. Только вид на жительство — по поводу воссоединения семьи. Пожалуйста…. Я готов…

— Прекращай ныть, любезный, — брезгливо поморщился Артём, небрежно отправляя пистолет в задний брючный карман. — Ты, как-никак, имеешь дело с русским офицером. Я не занимаюсь пошлым стукачеством. Убить — в процессе служебной деятельности — пару-тройку фигурантов? Без вопросов. Даже с некой (малой, честное слово!), долей удовольствия. Но «стучать», уподобляясь лесному дятлу, посторонним спецслужбам? Не дождётесь, хари аристократические. До самого морковкиного заговенья ждать придётся! Я, конечно, не подарок, но и ребята из МИ-6 и Скотланд-Ярда, отнюдь, не именинники…

— Спасибо!

— «Спасибо», как известно, в стакан не нальёшь. Так что, дорогой товарищ Нецид, должок за тобой — некоторое время — будет числиться. До тех пор, ясные чешские Татры, пока я этот долг не востребую.

— Конечно, господин подполковник, как скажете. Помогу, чем смогу…

— Конечно — старенькая конюшня и дерьма полная сворешня, как обожает выражаться одна старенькая аргентинская сеньора, с которой я, Нецид, тебе не рекомендую встречаться. Если бы сейчас на моём месте — совершенно случайно, свежая говяжья печёнка — оказалась бы сеньора Мартина Сервантес-Рамос, то ты уже давно лишился бы одного — из двух — лопоухих ушей. Просто так бы лишился бы, ради начала предметного разговора. Честью офицера клянусь, что просто так…. Доехало, усач хренов? Вот, то-то же. Считай, что ты завербован российским ГРУ. Ничего личного, служба. И поверь мне, что легко отделался. Скажи спасибо однофамильцу, который играет за футбольный московский клуб ЦСКА. Занятный такой парнишка, да и красивые голы забивает регулярно.