Где не было тыла - Алексей Рындин

В середине дня от пленных узнали, что немецкий гарнизон запрашивал Бухарест и Плоешти, требуя помощи.

В конце дня разведка доложила: в пяти километрах от города, в поселке, остановился на ночь вражеский батальон. Штаб принял решение: не ожидая подхода противника к городу, вечером организовать налет на батальон и уничтожить его. Командиром десанта был назначен младший лейтенант Василенко, комиссаром Евдокимов, старшим врачом Гетман.

Василенко я знал по Калафату. Это был остроумный и находчивый человек. Ему не было еще и двадцати пяти лет, но в лагере все знали Николая как затейника и балагура. Учитывая его возраст, мы решили послать с ним политрука Евдокимова, в прошлом опытного партийного работника.

Восемьдесят человек, вооруженных трофейными автоматами, были погружены на три платформы. На паровоз в качестве проводника взяли начальника железнодорожной станции.

С тревогой в душе проводили десант в темную ночь.

Поезд медленно шел к намеченной цели. Огни на паровозе были погашены. Бойцы тревожно всматривались во мрак.

Вскоре впереди показались огоньки. Начальник станции забеспокоился и передал через переводчика, что можно остановиться. Старый маневровый паровоз со скрипом затормозил, застучали буфера, и люди быстро начали прыгать под откос насыпи. С полкилометра шли колонной. На кукурузном поле остановились.

Недалеко едва просматривалась темная полоса лесопосадки. Василенко, посоветовавшись с Евдокимовым, приказал всем рассыпаться цепью, а сам взял двух бойцов и пошел в разведку. Вскоре он возвратился.

— Хутор разбросан, — заговорил командир десанта, — в нем дворов десять — двенадцать. Центр пересекает одна прямая улица. С востока берег круто обрывается в реку, с запада — сады и огороды. Вся улица забита автомашинами. Фрицы уже спят.

— Откуда же заходить, как по–твоему? — спросил Евдокимов.

— Ничего мудреного нет. Возьмем хутор в кольцо, захватим машины и начнем обезоруживать. Повяжем, как щенят. Кто будет сопротивляться — уничтожать! — решительным тоном заявил молодой командир.

— Ладно, давай действовать…

Далекие звезды мерцали на темном небе. Люди шли по черной высокой траве, путались в ней, спотыкались, и казалось, этому не будет конца. Василенко останавливался, пропуская людей вперед, и шепотом командовал:

— Не отставать, не шуметь! Подтягивайтесь!

Перед десантниками неожиданно выросли деревья, строения, начиналась окраина хутора. Колонна машин почти одновременно была окружена. Бойцы бросились к часовым. Около близлежащих домов послышался тревожный говор, глухая возня, с задней машины донесся окрик: «Хальт!», темноту пронизала автоматная очередь.

Хутор сразу наполнился криками, суматохой.

В середине колонны заурчали моторы, но автоматные очереди перекрыли этот звук.

Евдокимов, командовавший группой, приказал плен' ных сводить к нему. Вдруг из–за ограды затрещали вражеские автоматы. Боец, стоявший около комиссара, охнул немедленно опустился на землю.

— Гранаты! — закричал комиссар и пополз к саду, где притаились фашисты. Вскоре раздались два взрыва, автоматы смолкли.

…Ночью у меня обострилась боль в ноге и руке, пришла сестра, чтобы сделать перевязку. В это время в комнату быстро вошел разгоряченный Василенко.

— Товарищ комиссар, разрешите доложить! — начал он. — Задание выполнено: батальон противника на хуторе разгромлен, захвачено тринадцать автомашин с боеприпасами и военным имуществом, более полусотни автоматов, несколько ящиков ручных гранат, патроны, две радиостанции, взято в плен семьдесят солдат и два офицера, сколько убитых — не считали, с нашей стороны трое ранены…

Младший лейтенант стукнул каблуками, вдохнул воздух, улыбнулся и присел на мою постель. Я поцеловал храброго командира.

— Полковнику доложил? — спросил взволнованно.

— Полковник и начштаба принимают пленных и трофеи.

Утром решили собрать военный совет.

На совещание все явились в назначенный срок.

Более часа мы обсуждали итоги прошедших боев. Очень жалели, что наш отряд малочислен. Несмотря на это, хотелось не думать, что мы находимся в глубоком тылу врага и воюем с ним в условиях полного окружения. Боевой успех вселил в нас уверенность. Затем обсуждался вопрос: что делать? Уходить на север или держаться до подхода советских войск? После горячих споров решили: укрепить оборонительные рубежи на основных железнодорожных и шоссейных магистралях, овладеть мостом через реку Яломицу и держать его до подхода наших войск. Но пер&ым пунктом намеченного плана был захват города Слобозии.

Вечером снова подводили итоги горячего дня. Канабиевский докладывал:

— Группы Епифанова и Собецкого уничтожили пять автомашин с прислугой. Славно дрался в этой группе боец Солодовников, он захватил вражеский пулемет и из него же расстрелял фашистов. Лейтенант Суханов с двумя бойцами подбил тягач, захватил орудие и уничтожил его прислугу вместе с офицером, а позже взял в плен двенадцать гитлеровцев. Группа Добровольского, кроме девяноста пяти пленных, захватила три станковых пулемета, подбила две автомашины.

Канабиевский продолжал:

— Разрешите подробную сводку о поведении людей в бою представить позже, а сейчас… Вот предварительные данные: убито более ста фашистов, пленено триста тридцать семь, отбито два самоходных орудия, два противозенитных, два танка, три бронетранспортера, сорок одна грузовая автомашина, количество автоматов, винтовок, боеприпасов пока не подсчитали[19].

— Хорошо, а каковы наши потери? — спросил Хазанович, понимая, что эти цифры вызовут у всех присутствующих другие чувства, другие настроения.

— Убито четверо, ранено семь бойцов.

БОИ НА УЛИЦАХ ГОРОДА 

Первый же бой, разыгравшийся на четвертый день, подтвердил наши предположения. Штаб отряда находился на окраине города, рядом с перекрестком шоссейных дорог, идущих из Бухареста и Ясс. В случае появления вражеского подкрепления из этих городов наш штаб окажется под огнем противника в первую очередь. Хазанович и Канабиевский установили пулеметы во дворе, замаскировали их кустами боярышника. На охрану штаба выделили взвод бойцов. Меры эти оказались не лишними.

В два часа дня, когда повара готовили к отправке горячую пищу бойцам, на бухарестском шоссе вдруг послышался нарастающий грохот и затем грянули орудийные выстрелы. Стоявшая на шоссе у штаба легковая автомашина, на которой мы с Хазановичем собирались выехать на передовую, вспыхнула.

«Очевидно, фашистам известно расположение штаба, — подумал я. Превозмогая боль, я со старшим лейтенантом Бучеком бросился тушить автомашину, но было поздно — прямо к штабу стремительно неслась колонна танков, видно было, как из пушек вырывались вспышки выстрелов.

— Уходите, товарищ комиссар! — Бучек схватил меня за рукав, потянул в укрытие. Едва успели мы вскочить в вестибюль штаба, как на нас из окон и дверей посыпались осколки стекла, рикошетом, сбивая известь со стен, по чугунной лестнице зацокали пули. Из окна были видны автоматчики, расположившиеся на танках. Машины одна за другой быстро пронеслись мимо штаба. Мы выскочили во двор.

— Танки! — кричали во дворе.

— Занять оборону! — приказал Бучек.

— Пулеметы давайте! — крикнул Канабиевский и бросился к пулеметным гнездам.

«Неужели не догадались перекрыть мост баррикадами?! — мелькнула тревожная мысль. — Танки могут прорваться на другую сторону».

По вражеским машинам били из автоматов и винтовок, но они проносились мимо, беспорядочно стреляя во все стороны. Вместе с танками шли самоходные пушки с солдатами. Одна машина оказалась в зоне огня нашего пулемета. Подпустив ее поближе, мы ударили из него по колесам. Она вильнула и перевернулась, солдаты вывалились в кювет и попали под прицел Канабиевского. Танки, отстреливаясь, мчались вперед, исчезая на поворотах улиц. Наши бойцы из укрытия бросали гранаты под их гусеницы.

Переползая по кювету, я неожиданно наткнулся на Хазановича. Он лежал у пулемета закопченный, пыльный. В это время показался бронетранспортер с солдатами. Хазанович открыл огонь.

— Ах, черт, ушла, — выкрикнул он с досадой. Но машина увозила только трупы солдат.

Когда окончился бой у штаба, мы с полковником решили, что теперь наше место в городе, там, где идет еще более ожесточенная схватка.

Хазанович со своим связным направился к Епифанову, державшему оборону правой стороны города, а я с лейтенантом Бучеком пошел к Коршунову и Коберидзе, занимавшим важные позиции у центральной площади города. В двух кварталах от тюрьмы Коршунов вел ожесточенный бой с гитлеровскими автоматчиками, оттуда доносился лязг гусениц и взрывы гранат.

У берега наших не оказалось. Все бойцы перешли под защиту каменного забора и вели огонь по танкам, рвавшимся к мосту. Били в упор, бросали гранаты, но танки, смяв бревенчатые нагромождения у моста, устремились на ту сторону реки. На площади собралось целое скопище подбитых танков и бронетранспортеров.