Научи его плохому, или как растлить совершеннолетнего - Каролина Клинтон

– И вам здравствуйте, – нежно улыбнулась я. Последний раз подснежники я видела много лет назад, когда жила в деревне у бабушки.

И я снова побежала по каменной дорожке, отчего-то зная, что я теперь буду приходить сюда и любоваться этими нежными цветами. Бежала, с удовольствием ощущая неимоверную легкость, босые ноги лишь слегка касались земли. Такое я последний раз тоже испытывала только в детстве, когда была еще слишком мала, чтобы пресловутые девять же заставляли меня твердо ступать по земле.

Отчего-то в моей душе был такой мир, какого я еще никогда не испытывала. Я до краев была полна нежным и безмятежным счастьем.

Впереди послышался стук шагов по камню, и я пугливо ринулась за куст белой сирени. Мало ли кто там. Капля росы, пахнущей свежестью, упала мне на щеку, я дернулась от холода, и с потревоженных веток упало еще несколько капелек. А из-за поворота вышел Димка.

– Магдалина, – тихо позвал он.

Я отчего-то молчала, жадно рассматривая строгие черты его лица. Такие похожие на черты Дэна. Только вот Димка, а не Дэн – моя половинка.

На лицо упала еще одна капелька.

Теплая.

– Магдалина, – снова позвал он, обогнул куст и принялся стирать с моего лица слезинки.

И я уткнулась в его плечо, настоящее, твердое – и заплакала.

А он ждал, пока я успокоюсь, и гладил меня по голове.

– Я теперь всегда буду с тобой? – подняла я на него мокрые глаза.

– Не совсем, – печально улыбнулся он. – Не время пока. Спаситель тебе послан сверху.

И он поднял глаза на предрассветное небо.

Я поглядела – и обомлела.

На фоне зари отчетливо виделся волк с двумя ангельскими крылами за спиной. То, что крылья были ангельские – я поняла сразу. Ибо ни у кого в подлунном мире не может быть крыльев столь белоснежных в своей чистоте. Словно хрустальная вода горного ручья. Словно лик Христа. Словно бесконечная нежность истинной любви.

Димка осторожно коснулся губами моей щеки и я прикрыла глаза.

А когда я их открыла – ни сада, ни Димки не было.

Я огляделась по сторонам и поняла – вот теперь я точно сплю. The Matrix has you. На самом деле я лежу в своей чудесной кроватке, и мне всего лишь снится сон о том, что я лежу на земле в лесу. Ну как я могла там оказаться, сами подумайте? С логикой у меня вроде неплохо, поэтому ответ был очевиден – я сплю.

Я еще раз окинула окрестности зорким взглядом и заметила кой-какие несущественные детали.

Лежала я на рельсах, которые отчего-то ощутимо подрагивали, а из леса ко мне трусил волк, правда без крыльев. Я утомленно прикрыла глаза.

Матрица имеет меня.

Волк внимательно меня обнюхал, лизнул и сел рядом, напряженно глядя на меня.

– Ты бы хоть зубы чистил иногда, – сварливо выговорила я ему.

Вернее, я попыталась это сделать. Но не смогла.

«Матрица», – отрешенно подумала я и прикрыла глаза.

«Какая к черту тебе Матрица, ты же под фризом, дура!», – рявкнул внутренний голос.

«Под фризом?», – лениво удивилась я и пустила вдоль тела Силу. Через мгновение меня словно холодной водой окатили, аж зубы застучали бы, если бы они могли это делать. Увы, под фризом человек может только видеть и слышать. Все остальные функции недоступны.

Рельсы дрожали все ощутимее и ощутимее, и я уже слышала некий шум.

«Ну чего же ты, корова, разлеглась-то, – рыдал внутренний голос, – ползи, родная, ползи!»

«А кто мне глаза открыл, что я под фризом? – злобно осведомилась я. – Ты под фризом умеешь двигаться? Я – нет!»

«Ну так сделай что-нибудь!!! – заверещал голос. – Что, долго фриз снять, что ли?!!»

«Без водки, Силой снимать – минимум полчаса!», – отрезала я.

«Ну так хоть попробуй!!!»

Я закрыла глаза, прислушалась к шуму крови в венах и стуку сердца, открыла дверцу в душе и выпустила Силу, наказав ей убрать все зерна фриза из моего тела. И она потекла, медленно, но верно разъедая сковавшую мое тело заморозку. Очень медленно…

«Доволен? – холодно осведомилась я, – А теперь не мешай мне!»

«Ты что-то придумала? – с надеждой, больше смахивающей на подобострастие, спросил голос».

«Помолиться надо перед смертью, – вздохнула я и деловито забубнила: – Отче наш, иже еси на небесех…».

«Maa God, – подвывал голос. – За что, Господи! Я же еще молод и почти красив!»

«Погоди, – изумилась я. – Ты что, парень?»

«А … ну не знаю, – смутился голос».

«А чего тогда от мужского имени вещаешь?»

Голос явственно шмыгнул носом и возмутился:

«Слушай, мы тут помираем, а ты пол мой выясняешь. Совсем сбрендила, да?»

Я скосила глаза вправо – damn, поезд-то уже показался!

«Все, отстань! – твердо сказала я. – Ибо настал час последней молитвы».

И тут волк, до того спокойно сидевший рядом, решил меня съесть. Он раскрыл свою пасть, сроду не чищенную колгейтом, и вцепился зубами в мое плечо.

Господь милосерден, под фризом не чувствуется боли. Я услышала лишь, как треснула ткань халата под его зубами, он глухо зарычал и трусцой побежал вдоль меня.

«Кусочек послаще ищет», – понял внутренний голос.

Волк тем временем ухватился за лодыжку и принялся тащить меня в лес. Разумное желание, я бы тоже не захотела обедать на пути у мчащегося поезда. Однако шло у него это дело с трудом, он пыхтел, ворчал, скулил, и периодически посматривал мне в глаза с некоей укоризной.

Последнего я совершенно не понимала, ибо дело двигалось.

«Поднажми, родной, – лихорадочно взывал к нему голос. – Немного уж осталось!»

«Странный ты, – осудила я его. – Ну вытащит он меня из-под поезда, так все равно это из огня да в полымя!»

«Там посмотрим», – туманно сказал голос, косясь на приближающийся поезд.

Тут волк дернул меня в последний раз, и мы с ним кубарем полетели с насыпи. И надо же было мне приземлиться в аккурат поперек волчьей спины! Волк хрюкнул от неожиданности и пугливым зайцем ломанулся в лес.

«Иго-го, лошадка! – радостно кричал голос. – Выноси, родная!!!»

Я же изо всех сил сжимала веки и пыталась защитить глаза от веток – к счастью, руки уже начали меня слушаться.

Долго ли, коротко, а вынес он меня на чудесную полянку посреди сосен, одним движением скинул на землю и сосредоточенно завыл, вытянув мордочку кверху.

Я пошевелила руками-ногами, все работало. Села, принюхалась, и поняла: это же лес за Колосовкой! Только здесь так пахнет нечистью.

«А Колосовский лес мы с тобой как свои пять пальцев знаем!», – удовлетворенно сказал голос.

И он был прав. Ибо только тут мы, ведьмы, проводили свои шабаши. Только сюда мы ходили за травами – от дорог далеко, и простой народ траву не топчет, уж сильно дурная слава идет об этом месте.