Кофе и полынь - Софья Валерьевна Ролдугина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она передала крошечный клочок бумаги, на котором карандашом был нацарапан адрес. Район Бромли, не слишком респектабельный, но и не трущобы; если я знала, где это, то Эллис и подавно.
Со служанкой мы больше не разговаривали. Она проводила меня до нужного кабинета, расставила на столе всё, что могло понадобиться для письма, и удалилась, показав напоследок, где звонок, чтоб позвать её в случае необходимости.
Итак, я осталась совершенно одна — вернее, наедине с призраком.
Он стоял… нет, висел в воздухе там же, где и прежде. Невысокий и худоватый, в коричневом костюме немного устарелого кроя — в такой мог бы облачиться мой дед уже в зрелом возрасте. Надо лбом у графа Ллойда были залысины; на узловатых пальцах тускло блестели массивные перстни, сразу несколько — чуть больше, чем обычно носят мужчины. Он выглядел почти как человек, но с живым я бы сейчас его не спутала: поперёк лица словно бы шла тёмная полоса, разрыв в самой ткани мира, на котором невозможно сосредоточить взгляд. И само присутствие ощущалось… иначе. Так бывает иногда во сне, пусть и очень правдоподобном: внезапно осознаёшь, что это сон, чётко и ясно, без логических умозаключений, просто потому что такова правда.
Не человек.
Тень; силуэт; эхо.
Оттиск.
Чуть выше щиколоток брюки превращались в лохмотья, в лоскуты неопределённого цвета и фактуры, а ниже не было вообще ничего, только марево, с которого внимание соскальзывало… Призрак не оставался на месте ни мгновения, но не перемещался, а словно бы мерцал, всякий раз оказываясь чуть в стороне, стоило отвести глаза или моргнуть.
Подсознательно я понимала, что это должно наводить ужас, но отчего-то не боялась. Напротив, сердце наполнилось теплом — и трепетным ощущением сопереживания.
— Граф Ллойд, — позвала я, и по спине пробежали мурашки.
Он развернулся на месте всем корпусом, как детская игрушка-волчок:
— Граф Ллойд — это я, да! Слышу! Это я!
Когда мы встретились в прошлый раз, то он сильно напугал меня. Сейчас я догадывалась уже, что ничем не рисковала, но это было не понимание, а только ощущение. Мне словно бы приходилось заново познавать законы мира, как в детстве: огонь обжигает — почему? Потому что горячий… Я действовала по наитию. Лайзо подсказывал, как мог, но и он многого не знал.
Мёртвых не надо бояться. Но почему?
…я представила, как пытаюсь коснуться тени — или поймать солнечный зайчик.
То, что не обладает земной оболочкой, телом; то, что бесплотно.
Точно зачарованная этой мыслью, я сделала шаг к графу Ллойду, затем другой, третий… А очутившись перед ним, протянула руку естественным и строгим жестом; получилось, скорей, как у почтенной супруги или у вдовы, нежели как у светской кокетки, но граф без раздумий поступил так же, как, вероятно, поступал и при жизни.
Он склонился — и запечатлел на тыльной стороне ладони вежливый поцелуй.
Я ничего не ощутила.
Совсем ничего.
Ни прикосновения пальцев, ни дыхания, конечно — просто пустота.
— Вы вернулись, милая леди, — произнёс граф Ллойд, выпрямившись.
Вблизи, с расстояния вытянутой руки, черты его лица начинали просматриваться, если сосредоточить на них взгляд, но подспудно я понимала, что этого лучше не делать. Угрозы по-прежнему не чувствовала, нет…
Просто поступить так было бы невежливо.
«Он — темнота, тень, — пронеслось в голове. — Тогда я — фонарь, свет которого разгоняет темноту?»
— Я ведь обещала, — улыбнулась я одними губами, без теплоты. — Я много думала о вашей просьбе, и теперь готова предложить сделку.
Он застыл на месте — точно отпечаток туши на бумаге, медленно растекающийся и изменяющийся, но притом неподвижный.
— Сделку? — эхом переспросил он.
На мгновение я прикрыла глаза, набираясь решимости, глубоко вдохнула — и снова заговорила:
— Вы сказали, что вам не на кого положиться. Некому взять на себя бремя и обязанности вашего рода, который служил Аксонии веками. Ваш сын гуляка, а дочь хоть и умна, но образования и должных навыков у неё нет… Так вы сказали. Я готова сделать то, что не могут они: найти предателя, найти убийцу и вернуть украденные документы. Взамен мне нужно одно: сонмы мёртвых, что стоят за вашей спиной. Вы и ваши вассалы, — уточнила я твёрдо, не позволяя себе испугаться или остановиться. — Вы должны будете найти для меня одного человека, колдуна, который не жив и не мёртв, а существует посередине… найти его тело, которое привязывает его к этому миру. Вот моя цена.
То тёмное пятно, которое было у графа вместо лица, дрогнуло — и вдруг потекло спиралью, закручиваясь в самое себя, подобно воронке водоворота. От неожиданности меня пробрало дрожью, но я не сдвинулась с места.
Не отступил и он.
— Милая леди, — спросил он тихим голосом, и впервые тембр напоминал живое, человеческое звучание. — Кто вы?
Кожа у меня покрылась мурашками; я ощутила озноб, но отступать было некуда… невозможно.
— Моё имя Виржиния-Энн, графиня Эверсан-Валтер.
Хотелось упомянуть и Вильгельма Лэндера, который титул и земли получил за доблесть и верность; и Алвен, жрицу дубопоклонников, столетиями хранившую эти земли; и семейство Черри, которым я тоже гордилась, пускай у них не было ни титулов, ни долгой и славной истории…
— Эверсан, — произнёс вдруг призрак. — Иден, молодой граф Эверсан. Я помню. Я знаю. Хорошо. Я… — голос его вдруг совсем утих. А потом снова окреп: — Я верю. Пусть будет так. Я найду — мы найдём — мёртвого колдуна, немёртвого колдуна.
— Но сперва я найду предателя, убийцу и украденные документы, — ответила я негромко.
И — снова протянула руку, но на сей раз ладонью вперёд, на уровне груди.
Граф Ллойд сделал то же самое, но очень-очень медленно, точно преодолевая сопротивление. Как в толще воды; как в кошмарном сне… А потом наши ладони соприкоснулись, и я впервые очень ясно ощутила нечто. Не тепло; не холод; не влажность; не сухость.
— Уговор, — сказал граф Ллойд и, как показалось мне, улыбнулся.
— Уговор, — кивнула я.
И наконец отступила.
Сердце у меня колотилось так, что его биение, наверное, можно было услышать снаружи комнаты. Подойдя к столу, я быстро написала на листе бумаги несколько строк — адрес, который сообщила служанка, и короткий пересказ её истории, затем
