Опасная охота - Валерий Еремеев

— Что хочу? — переспрашиваю. — Да вот, пришел признаться в убийстве, ты же ведь этого от меня добивался? Правда, убийство я еще не совершил, но это дело времени, даже, я бы сказал, дело нескольких секунд. Ведь мне не потребуется много времени, чтобы пристрелить тебя, грязного продавшегося мусора, не так ли?

— Что тебе надо? — кричит он, уже успевший, судя по голосу и протрезветь и наложить полные штаны.

— Убить тебя! Разве непонятно? Грохнуть, замочить, пристукнуть, заколбасить. Называй как угодно, но суть от этого не изменится. У тебя есть десять секунд, чтобы этому миру сказать «ариведерчи».

Он делает еще одну, но на этот раз очень жалкую попытку выбить у меня из рук пистолет, но терпит убедительное, стопроцентное фиаско. Я больше не намерен терпеть подобные выкрутасы, поэтому каблуком ботинка выписываю ему по зубам громадную порцию транквилизатора и его пасть становиться похожа но ту, которая была у графа Дракулы после каждого приема пищи.

Если кому-либо из вас интересно, почему я сказал, что пришел его убивать вместо того, чтобы попытаться выяснить, где находиться Маргарита, то отвечу, что я сделал это специально.

Я хочу, чтобы он был стопроцентно убежден, что мне от него, кроме его паршивой жизни, ничего не надо. Назовите меня идиотом, если он сам мне все сейчас не выложит, чтобы только спасти свою мерзкую шкуру.

— Ты не сделаешь это! — стонет он. — Зачем тебе это? Тебя же все равно найдут!

— С чего ты это взял? И вообще, с чего должны думать, что тебя убили? А может, твои коллеги решат, что ты покончил с собой? Пушка эта — твоя. Свои отпечатки я сотру. Что до разбитой табуретки и ране на твоей башке, то это можно и не заметить. Ну зачем им лишнее нераскрытое дело? Всем лучше будет, если тебя сочтут самоубийцей. А то ты сам не знаешь как в твоей конторе от глухарей избавляются? Ну ладно, это все разговоры, проверим-ка лучше, сделаю я это или нет! — я делаю вид, что прицеливаюсь.

— Нет! Я тебе ничего не сделал. Это не я! Я знал, что ты не виноват.

— Мне это не интересно. Все это я и без тебя знаю. Так что ничего нового ты мне не сообщил.

— Нет, это не все. Я еще много знаю!

Я делаю вид, что колеблюсь, потом решаю.

— Ладно, гнида, так и быть, дам тебе шанс. Ну, что ты там такого хочешь мне сообщить?

Я жду, что же он теперь скажет, но то ли он до сих пор думает, что я блефую, то ли и в самом деле принимает меня за последнего дебила, но ожидаемого мною признания я так и не услышал. Вместо этого он принимается грузить, что сегодня утром поступил звонок неизвестного, сообщившего, что убийцей Ольги Коцик являюсь я, что даже оружие преступления находиться у меня дома. Сам то он, по его словам, сразу подумал, что это все подстава, но проверить был обязан, должен же я это понимать.

Может быть, я бы это понял, но вот мой указательный палец на правой руке, понимать это наотрез отказывается и не в силах больше выносить подобное издевательство над его хозяином, сам по себе берет и сгибается в нервной судороге… Выстрел и тут же на толстой ляжке Харина стало расплываться темное пятно.

— Ты что делаешь, гад, что делаешь! — орет он, корчась от боли и ползая по полу.

— Извини, — виновато говорю я, — просто плохо прицелился. Хотел прострелить тебе твое толстое брюхо, а попал в ногу. Зато можешь радоваться, теперь уж точно никто не подумает, что ты сам себя прикончил. Ну ничего, сейчас я все исправлю!

Харин не в восторге ни от моего извинения, ни от моего обещания:

— Нет, нет, я все скажу! Что ты хочешь узнать?!

— Кто интересовался делом директора «Чезаре» Юрием Коциком? Для кого ты собирал информацию?

— Для Беднова. Дмитрия Беднова.

— Я его не знаю! Кто он?!

— Помощник Федорова!

— Федорова? — удивленно спрашиваю я. — Какого Федорова? Того самого, который депутат?

— Да, да, его! Он заставил меня! У меня не было выбора! Не убивай меня!

— А чтобы тебе лучше выбиралось, он регулярно приносит тебе бабки в конверте! Так?!

Угрюмое молчание, перерываемое жалобными стонами, что принимается мною за согласие.

— Что они ищут?

— Кассету!

— Какую кассету? Что на ней?

— Не знаю!

— Ну вот, опять двадцать пять, — разочаровано тяну я, — а я-то думал, что ты и в самом деле решил мне все рассказать. Пожалуй, пора с тобой заканчивать.

— Правда, не знаю! Но это что-то очень важное!

— Такое важное, что для этого нужно было убить человека! А меня зачем подставлять?

— Решили, что так будет лучше на тебя надавить. Они думали, что кассета у тебя или ты знаешь, где она.

— Зачем так все усложнять? Они что, не могли действовать проще?

— Они не убивали женщину, — снова повторяет этот упрямый осел и во избежание повторного выстрела, добавляет: — Вернее, я не думаю, что это люди Федорова. Они, конечно, все гады там, но не их рук это дело. Не знаю я, кто это сделал.

— Зато я знаю, собака ты дикая! Сначала вы убили Ольгу, потом свалили все это на меня. Это была твоя идея. Ты хотел и рыбку съесть и косточкой не подавится: подставить меня своим друзьям и в тоже время оперативно раскрыть убийство, повесив его на заведомо невиновного человека. Потом когда у тебя случился прокол со мной, ты навел их на мою подружку. Теперь скажи, прав я или нет?

— Прав, конечно, прав, — заикается он, — но частично… только частично. Сам же только что сказал, зачем усложнять? Ты послушай меня, только не перебивай и… пушку опусти, она мешает мне… Мне больно. Нужно остановить кровь!

Я срываю с тумбочки кружевную салфетку и кидаю ему. Жду, пока он худо-бедно перетянет рану. Потом снова напоминаю о себе.

Харин сообщает, что задание от Беднова навести справки получил еще накануне вечером. Используя свое служебное положение ему удалось узнать, что Коцик обращался в «Зету +» за охраной, и еще некоторые подробности дела. А ближе к двенадцати к нему позвонил некто и сообщил об убийстве Ольги Коцик, личности возможного убийцы и об оружии. Собственно именно это сообщение и позволило узнать о совершившемся преступлении и обнаружить тело. Сам факт, что звонивший точно назвал место, где следует искать оружие, явился весомым аргументом в пользу подставы, но Харин решил воспользоваться новыми открывшимися обстоятельствами, полагая, что таким образом я полностью окажусь в его руках. Он связался с Бедновым и получил от него добро.

— Я не мог поступить иначе. Я знал, что ты не убийца. Но ты же сам был ментом, ты не хуже меня знаешь, что полученную информацию я обязан был проверить и, в случае подтверждения, тебя задержать. Когда ты сказал, что хочешь признаться, я своим ушам не поверил, — хнычет Харин. — Что еще ты хочешь? У меня есть деньги. Не трогай меня.

Вот черт, как все складывается: я думал, что мой, чего уж тут греха таить, налет на дом Харина, поможет прояснить все случившееся, а на деле я только больше и больше запутываюсь. Какая, однако, паскуда побывала в моей квартире? Ничего не понимаю.

Имя депутата Федорова уже появлялось в этом деле. В самом начале, когда еще был жив Коцик, Альваресу удалось узнать, что практически вся часть акций совместного предприятия «Чезаре» с нашей стороны принадлежала ему. Теперь если провести параллель дальше, то станет ясно, что ключ к разгадке, надо искать в профессиональной деятельности Юрия Ивановича, то есть в работе фармацевтического предприятия. Что же там произошло? Фирма эта прибыльная, отлаженная, но ведь это не нефтегазовый комплекс и не алмазные прииски. А ведь если Федоров здесь замешан, значит, речь идет о больших деньгах. Об очень больших. Этот орел мелочь клевать не будет. Какая связь между Федоровым и Коциком? Неужели я ошибся относительно участия людей Федорова в смерти Ольги? Если это не они и не Калачев, тогда кто же? Еще одна голова дракона? Не слишком ли много для меня одного?

Я смотрю на Харина, морда у которого становиться бледнее мела. Потеря крови сказывается быстро.

Меня так и подмывает устроить ему основательный допрос относительно всего, что касается деятельности Беднова и Федорова, но я сдерживаюсь, понимая, что главное на повестке дня — Маргарита.

— Где девушка? Где вы ее держите? — спрашиваю я Харина.

— Я не знаю… Когда тебя выпустили, Беднов связался со мной. Он пришел в ярость, узнав, что все сорвалось. Я испугался и сказал им про твою знакомую, которую ты упоминал в телефонном разговоре. Я… я… не думал, что они похитят ее.

— Зачем называл, раз не думал?

— Не знаю. Я испугался. Это страшные люди, — он вдруг начинает хныкать

— Запомни, самый страшный человек сейчас для тебя — это я. Поэтому, если хочешь дожить до утра, прекрати скулить и еще раз хорошенько подумай, где люди Беднова могут ее держать?

— Я догадываюсь, где. Я все скажу. Я… Они…

Он не успевает докончить фразу. Зеленый, похожий на среднего размера лимон, предмет пролетает рядом с моей головой и падает прямо на Харина. Мое сознание еще не успевает идентифицировать эту хреновину, а ноги уже сгибаются и подобно пружинам отбрасывают меня в сторону и в следующую секунду мое тело скрывается за коротким диванчиком поставленным рядом с высокой напольной вазой из цветного стекла. Падая, я прикрываю голову руками. Стены особняка сотрясаются от взрыва.