Искупление (СИ) - Юлия Григорьева

Мужчины помогали таскать мешки с продуктами, иногда учили старших мальчиков сражаться на кулаках и на мечах. Не так давно я застала суровых воинов за выстругиванием деревянных мечей. Они смутились, но я лишь улыбнулась им, прекрасно поняв, зачем им эти игрушки. Некоторые вспоминали, чем занимались до того, как взяли в руки оружие, и что-то ремонтировали и подделывали в доме, где размещался приют.

— Вы сейчас светитесь, — почти шепотом сказал Хэрб.

— Мне хорошо, — ответила я с легкой улыбкой.

— По вам сразу видно, когда вам хорошо, — отозвался парень и смутился. — Счастливая вы еще красивей. Вам нравится возиться с детьми.

— Очень, — кивнула я, провожая взглядом женщину с ребенком.

Та заметила мой взгляд, тут же закрыла лицо малыша ладонью и поспешила скрыться. Испугалась, что сглажу.

— Дура, — вдруг ожесточенно произнес Хэрб.

Я удивленно посмотрела на него, но парень провожал взглядом ту самую женщину. Я усмехнулась и потрепала юношу по плечу.

— Не обращай внимания, — сказала я.

Его негодующий взгляд переместился на меня, и мой помощник снова смутился. Он некоторое время молчал.

— А почему вы не родите ребенка? Вам своих не хочется? — наконец, спросил Хэрбет, и я помрачнела.

Мне очень хотелось, но я не могла позволить себе такой роскоши… Тем более, когда не знаешь, кто отец твоего ребенка. Только вот женские недомогания это не волновало, и они все не спешили начаться. Примерно неделю уже ничего не было, не смотря на набухшую грудь и неприятные ощущения внизу живота.

— Простите, тарганна Сафи, я не хотел вас расстроить, — я обернулась к своему помощнику, он сам едва не плакал, глядя на меня. Отодвинув тяжелые мысли, я ему улыбнулась, но Хэрб лишь поморщился.

— Это не та улыбка, моя госпожа, — вздохнул юноша. — Я уже успел немного изучить вас, так вы улыбаетесь, когда хотите обмануть, что у вас все хорошо.

— Правда? — я разом повеселела. — Ты меня изучал? И что же еще ты успел изучить?

— Тарганна Сафи, — парень скривился и с укоризной посмотрел на меня, — зачем вы издеваетесь? Думаю, все кто видел вас в приюте и во дворце, отлично видят разницу между фальшивой улыбкой и настоящей. А что я успел изучить, это то, что вы птица в клетке. Приют для вас вольер, где вы можете расправить крылья и даже немного полетать из угла в угол. Вы радуетесь этой видимости свободы, и уже от того счастливы. А во дворце вы словно в чучело превращаетесь. Все такая же красивая, но не настоящая, фальшивая, как и ваша улыбка несколько минут назад. Во дворце вы мертвая.

— Эй, малой, — один из наемников недвусмысленно придвинулся ближе.

— Не надо, Эдварс, — остановила я. — Я сама просила Хэрба высказаться, он это и сделал. Сказал, что видит, не кокетничая и не приукрашивая.

— Но он назвал вас дохлятиной, — возмутился еще один охранник.

— Нет, он лишь сказал, что во дворце я не живу, а существую. Плыву по течению, — голос немного охрип, и пришлось откашляться. — Мальчик был честен, это не оскорбление. Я не обижена.

— И все равно он не прав, — упрямо повторил Эдварс. — Вы более живая, чем эти кривляки, которые служат герцогине. Просто вы, как цветок вечером, всегда закрываетесь, — я изумленно взглянула на этого здорового мужика, который так неожиданно оказался поэтом. Эдварс смутился. — Для вас во дворце вечная ночь, а приют — утро, там вы лепестки начинаете распускать. — Все-таки закончил он свою мысль.

— Можно и так сказать, — согласился Хэрб, и наемник расслабился, перестав сверлить моего помощника суровым взглядом.

К дворцу мы подходили не такими веселыми, как вышли из приюта, но все же не мрачными. На ступенях, перед парадным входом, мы встретились с герцогиней и ее фрейлинами. Супруга моего любовника окинула меня презрительным взглядом, затем мою многочисленную охрану и криво усмехнулась, громко сказав своим дамам:

— Когда под ногами земля горит, некоторые готовы без собак из дома не выходят, готовы с ними и в постель лечь.

— Надо же, — я посмотрела на Хэрба, — никогда бы не подумала, что ее сиятельство со своими фрейлинами спит.

Парень прыснул в кулак, наемники спрятали улыбки в бородах. В стане герцогини послышались возмущенные восклицания, а само благочестие опалила меня ненавидящим взглядом.

— Идемте, — лениво произнесла я. — Опять Най истерику закатит, куда пропала.

— Будь ты проклята, — прошипела мне в спину герцогиня.

— Проклятья имеют свойства возвращаться обратно, ваше сиятельство, — мило улыбнулась я. Затем убрала улыбку с лица и отчеканила. — В умноженном в разы размере.

После этого вошла во дворец и устало потерла лицо. Хэрб и охрана сочувственно на меня посмотрели.

— Она просто несчастная женщина, — вздохнула я. — Но жалости у меня к ней нет.

— Еще бы, — усмехнулся Нордос, единственный лысый наемник. — Я бы своего убийцу тоже не жалел.

Мой помощник обернулся к нему, видимо ожидая пояснений, но мужчина уже замолчал. Я тоже рассказывать о давних событиях не собиралась. Но в том, что юноша обратиться за разъяснениями к Габи, даже не сомневалась. Мы поднялись наверх и сразу столкнулись с таргом Военором. Он приветливо улыбнулся и склонился в изящном поклоне.

— Тарганна Сафиллина, я нашел решение по нашему последнему разговору, — сказал он. — Если вам угодно меня выслушать.

— Благодарю вас, тарг Военор, — улыбнулась я. — Я обязательно выслушаю, только покажусь его сиятельству.

— Я в своем кабинете, — он снова поклонился и покинул меня.

Я миновала жилые покои и направилась к кабинету его сиятельства. Стража вытянулась при моем приближении.

— Его сиятельство у себя? — спросила я.

— У него послы из Ситлэйда, — ответил один из стражников. — Его сиятельство велел никого не пускать, но это же вы.

— Когда он освободится, скажите, что я вернулась и нахожусь у главного казначея, — произнесла я.

Най может быть недоволен, что я не зашла. Это уже стало традицией, чтобы я по возвращению со своих прогулок заходила и показывалась, что во дворце. Но при послах из Ситлэйда я предпочла не светить своей личностью. Ситлэйд — давний союзник Аквинтина. Скорей всего, они прибыли, чтобы уладить конфликт между нашими государствами. Дело в том, что маленькое княжество Ситлэйд зажато между Таргаром и Аквинтином, и в случае усугубления спора, может пострадать в первую очередь именно оно.

Охрана проводила меня до дверей кабинета казначея, внутрь я зашла только с Хэрбом. Эбер поднялся со своего места и пошел мне навстречу. После того разговора недели три назад, он более ничем не показывал мне своего отношения, но за это время мы стали видеться гораздо чаще, с ведома герцога, разумеется.