Евангелие от Протона - Якунин Антон Иванович

Поднявшись в номер, я заказала ужин. Приняв душ и перекусив, я легла на кровать и уснула, смотря видосики на ютуб.

Я проснулась ночью от чувства тревоги. За стеной, в соседнем номере, слышались какие-то звуки. Вроде как шум, но необычный, он пульсировал. А в определённый момент, пульсации на некой частоте вызывали сперва тревогу, а потом головокружение.

Я встала с кровати. Надела на ноги тапочки и подошла к двери. Звуки прекратились. Медленно повернула ручку замка и отворила дверь. В коридоре был приглушённый свет. Я посмотрела в одну сторону, а потом в другую и никого не увидела.

Закрыв дверь, я пошла к кровати, но мой взгляд остановился на стакане, что стоял на столе. Вода в нём вела себя несколько необычно. Сперва она вытягивалась холмиком, будто кто-то схватил её щипком и тянул вверх. А потом резко отпустил её, и по поверхности побежали волны. Я потёрла глаза и подошла к столу. Вода была спокойна, и на её поверхности отражалась луна. Я взяла стакан в руку и сделал несколько больших глотков. Поставив стакана обратно на стол, я отправилась спать. Улёгшись поудобнее, я ощутила свежий вечерок, что подул с окна. В воздухе повеяло грозой и приближающимся дождём. Лёжа с закрытыми глазами, я думала об отце, но мне было спокойно, хотя и немного тоскливо.

Дождь начался. Забарабанили капли. А я плавно погрузилась в сон, наслаждаясь ароматом озона и лёгкой прохлады. Тьма сменилась сном. И вижу я, словно предо мной стена, будто из стекла. Холодная на ощупь. Вокруг светло, как в жаркий солнечный день. Я приближаюсь к стене всё ближе, чтобы увидеть сквозь неё. И чем ближе, тем чётче всё то, что по ту сторону. А там я вижу сидящего у костра человека, по очертанию напоминающего мужчину средних лет. Но он сидит у костра, спиной ко мне, а вокруг него ночь кромешная. Я окликнула его, но он не услышал и продолжал молча сидеть и смотреть на огонь. Я окликнула его громче, и он начал оборачиваться. Я помахала рукой, когда он посмотрел в мою сторону. И в нём я признала своего отца. Это был точно он, только совсем седой и старый. Он посмотрел ещё и ещё, но всё будто насквозь меня. А когда он отвернулся, я крикнула что есть силы: «Папа!». Я так расстроилась в тот момент, что всё, что было дальше во сне, я запомнила лишь урывками. Запомнился ещё один момент, когда я начала падать, я увидела, что стена из стекла была как купол, который накрыл меня. А пол становился всё более зыбким, и я постепенно тонула в нём.

Пульсирующий низкочастотный звук снова прервал мой сон. Я открыла глаза и осознала себя лежащей поперёк кровати, завёрнутой сикось-накось в одеяло. Поморгав глазами ещё с полуминуты, я села на край кровати в позу мыслителя. Всё тело ломило, я чувствовала себя совершенно не выспавшейся и разбитой. Всё о чём я могла сейчас думать — это крепкий и густой как гудрон кофе. Встав и потянувшись, по телу пробежали волны хруста. Тело начало просыпаться, а вместе с ним и голова.

Звуки отчётливо было слышно, чем ближе я подходила к смежной с соседним номером стене. Я подошла поближе и прислонилась ухом. Ещё несколько пульсаций и звук исчез. — Может быть, там техническое помещение, — подумала я.

Переодевшись, я переключилась на более приземлённые мысли и дела. Выйдя из номера и пройдя через фойе, я спустилась в ресторан, где только-только начинался завтрак. В Москве было без пяти минут семь, а в очереди уже была пара пожилых старушек. Они о чём-то активно беседовали. Отрывками я уловила, что они говорили о каком-то сумасшедшем, который и попался вчера во время прогулки. Та, что была помоложе, всё время заливалась смехом и искоса посматривала на меня. Одеты они были как типичные пенсионерки Костромы, выдавал их разве что австралийский акцент и чрезмерная позитивность.

Добравшись до раздачи, я взяла: овсяной каши, жареное яйцо с двумя маленькими сосисками, миску, мелко порубленных, киви с бананом, йогурт и две кружки чёрного кофе. Не спеша, наслаждаясь тихим и комфортным пребыванием в практически полном одиночестве, я съела всё и тяжко вздыхая, отправилась в свой номер. Сегодня было в планах погулять, а также позвонить дяде Никите, возможно, он знает, что случилось с отцом.

Поднимаясь на свой этаж, я повстречала, дружно шагающую, толпу туристов. «Что они хотят увидеть в этой стране?» — подумала я. Все эти люди, миллионами приезжающие посмотреть нашу экзотику. Жаждущие увидеть своими глазами, как мучится наш брат. Как мать, разрезая чёрствую булку хлеба на пятерых, мечтает, что когда-нибудь, посетит Турцию или Таиланд. А отец, получающий зарплату южноафриканского добытчика соли, но работающий на передовом заводе столицы, имеющий тридцать лет стажа и высшее образование, таксует в свободное от работы время. Или может посмотреть, как наши дети бегают босиком, не потому, что так приятней и ближе к природе, а потому что из обуви у них есть только школьные туфли. Но они для школы, а не для футбола. Хотя меня опять понесло не туда, уверена, что туристов интересует в первую очередь отпечаток культуры, в виде сохранившейся архитектуры, и немногие уцелевшие музеи, демонстрирующие быт, живших на этой земле людей.

«Всё, всё, всё», — мысленно проговорила я, — прочь этот негатив. Всю жизнь во мне закалялась неприязнь к современной России. Но, я думаю, достаточно из-за этого переживать. Худшее позади, лучшее впереди, а я здесь, где-то посередине.

В номере, пока я завтракала, уже навели порядок. Окна были закрыты. Знала бы горничная, как я не люблю закрытые окна. Ощущение замкнутого пространства вызывало чувство тревожности и беспокойства. И я могу понять, когда всё замкнуто в самолёте, но простите меня, когда закупоривают бетонную коробочку, крепко стоя́щую на земле, это уже слишком. Открыв окно, я глубоко вздохнула, надела пару тапочек и вышла на балкон. Какая красота, — подумала я, любуясь видом с балкона, — и неудивительно, что при стоимости «за ночь», равной зарплате учителя, увидеть такое ему, попросту, не получится.

— Доброе утро! — раздался голос с соседнего балкона,

— Доброе утро. — слегка опешив, ответила я,

— Вы не находите этот день замечательным? — продолжил незнакомец,

— Все дни замечательные, — сказала