Вернуть Боярство 8 - Максим Мамаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспыхнули желтые крылья за спиной Николаева-Шуйского, ударили во все стороны щупальца-разряды, образовывая поле отрицания вокруг чародея, окутался сине-золотыми разрядами его клинок — а само тело едва не погибшего боевого мага окутали зеленые разряды. А ещё со всех сторон на сотни и сотни метров всё пространство окуталось словно бы громадным роем едва различимых электрических разрядов, явно изрядно увеличивающих магические способности мага и ослабляющих силы его противника.
— Территория Молний, — донеслось до них. — Удар Грома и Молнии!
Впрочем, услышали они это всё уже на несколько секунд позже, чем случилось главное — окутанный многоцветными разрядами клинок боевого мага вонзился прямо в сердце шамана, а разразившийся магический катаклизм на территории в несколько сотен шагов заставил всех стоящих на палубах попадать — некоторые неудачники даже за борт полетели… Дмитрий и Анна ощутили, как содрогнулись две вещи — их представления о силе и иерархии магов и палуба их же эсминца, находившегося ближе остальных судов к эпицентру. Корабль повело воздушной волной, но они не отрывали глаз от невероятного зрелища — скрюченный, умирающий от терзающих его молний Архимаг что-то с ненавистью шептал в жутко ухмыляющееся лицо своего убийцы, забрызганное его собственной кровью. Скрюченные пальцы старого чародея впились в плоть Старшего Магистра, без труда пронзая её и разрывая мышцы и плоть — но Аристарху Николаеву-Шуйскому было явно плевать.
— Так будет с каждой тварью, вставшей на сторону Цинь и Японии, — грохнул полный злобной радости голос. — А уж что случится с этой мразью, позабывшей свое место… Даже демоны содрогнутся от жалости к вам.
И судя по тому, что под безумным взглядом чародея парочка корветов сменила курс и попыталась дать стрекоча — его услышали и поняли.
— Да кто он, черти меня подери, такой? — потрясенно прошептала Анна.
Дмитрий промолчал. Но ответ на этот вопрос его интересовал ничуть не меньше, чем его троюродную сестру…
Глава 15
Схватка сильнейших закончилась — но само воздушное сражение было ещё не завершено. Я рванул на эсминец Пожарских, с которого за произошедшей схваткой наблюдали уже не Мастер и Адепт, а Младший Магистр и Мастер… Что ж, каюсь — в спешке я не слишком-то углублялся в суть ауры и силы этой парочки. Ну да ладно, бог с ним — чем они сильнее, тем от них будет больше толку.
Словно услышав мои мысли, молодой мужчина спешно сплёл атакующее заклятие на основе магии Огня и Воздуха — веретено из пламени и воздушного вихря диаметром около пяти метров и длиной не менее пятнадцати, идеально сплетенное атакующее заклятие пятого ранга, ударило в ослабленный перестрелкой и уже пережитыми ударами барьер ближайшего фрегата. Остатки заклятия ударили в личную защиту нескольких чародеев, а наконец выправившее своё положение в воздухе судно совершило воистину титаническое усилие, явно стоившее немалых мелких повреждений алхимреактору и ходовым системам судна — накоротке изменив курс на градусов сорок-пятьдесят сделало короткий рывок, буквально вонзив носовую часть в обшивку японца. Неглубоко и вообще нанеся больше косметические, нежели реальные повреждения противнику… Но большего и не требовалось, судя по всему.
— Вперёд! — раздался чей-то голос, и палубу заполонили спешащие бойцы. — На абордаж!
Десятки гвардейцев с символами Пожарских на броне и младшие чародеи, командующие ими, рванули по палубе мимо нас, стремясь перемахнуть на вражеское судно… Японцы, несмотря на то, что явно осознали всю опасность происходящего, сдаваться явно не спешили — на палубе фрегата вспыхнула кровавая карусель боя, в которой грохотали выстрелы, сверкали клинки зачарованных мечей и в обе стороны била боевая и защитная магия… Все прелести рукопашной схватке на качающейся палубе воздушного судна, одним словом.
Острая боль вновь пронзила меня, но под настороженными взглядами парочке бояр я не подал виду. Вот ведь живучая падаль — поверженный Архимаг никак не желал умирать, даже несмотря на все необратимые повреждения, полученные его энергетикой. Рана была смертельной — и далеко не потому, что Меч Простолюдина пронзил его сердце. Как раз подобным чародея его уровня пронять едва ли удастся — даже при отрубленной голове, если повреждение чисто физического, а не магического характера, Архимагу вполне по силам выжить. Я сам как-то в прошлой жизни весьма удивил одного наивного юношу, сумевшего подловить меня вусмерть пьяным… Я просто поднял свою отрубленную голову, положил на положенное ей место и на его изумленных глазах срастил её. Юный мститель такого явно не ждал, как и потока молний, что смёл и бедолагу, и харчевню, в которой произошел досадный инцидент… Правда, потом, после разбирательств и суда, пришлось идти на поклон к хорошему целителю — прирастил я свою дурную голову так грубо и криво, что даже еду через горло проталкивать было сложно… Но ничего — не считая определенного дискомфорта жить было вполне возможно.
Однако я-то не бездарный молодой придурок с незачарованным клинком, ударивший мне в спину с воплями о мести, верно? Я сделал всё по науке, разрушив напрочь энергетику врага, и пора бы старому хрену уже отправится на встречу к предкам…
— А ты упрямый, — вынужденно признал я, не обращая внимания на происходящее вокруг. — Никак не помрешь, пень старый… А если так?
Через клинок потекли фиолетовые и синие молнии, заставляя выгнуться дугой шамана — но его скрюченные, изувеченные пальцы не ослабили хватку, и все же сморщился. Больно же… Ах ты падаль! Через перекрученное в гримасе боли лицо исказила жуткая ухмылка, обнажающая обагрённые кровью желтые зубы, меж которыми били струйки дыма.
Через пальцы умирающего в меня втекали тонкие струйки незнакомой, но явно смертельно опасной волшбы. Это не было прямой атакой, попыткой ударить в лоб — такое я ощутил бы сразу и успел бы среагировать вовремя. Нет, это скорее напоминало яд или…
— Проклинаю тебя, чужак… — злобно, яростно прохрипел он из последних сил. — Иномировая тварь, переполненная нездешней мощью, да не узришь ты ни лиц детей своих, ни предков… Да сгинешь в пучине безвестной и безгласной тьмы, да низринешься в бездну тишины и темноты, пребывая отрезанным от колеса перерождений во веки веков, отрезанным от мира мертвых или…
Он ещё хрипло выкрикивал слова проклятия, что надёжно сковывало нас двоих, Архимага и Старшего Магистра, проклятия, в которое он вкладывал всю свою ненависть, все остатки сил и самую жизнь, всё могущество покорных его
