Одиннадцатая заповедь - Джеффри Арчер

Жеримский снова оглядел стол.

— Лева, — сказал он, поворачиваясь к другому человеку, который был ему слепо предан, — я сделаю тебя ответственным за другую половину моей программы закона и порядка.

Лев Шулов беспокойно взглянул на Жеримского, не будучи уверен, какое поручение будет ему дано.

— Ты будешь моим министром юстиции.

Шулов улыбнулся.

— Сейчас суды завалены делами. Назначь пару сотен новых судей. Но пусть они будут членами партии с большим стажем. Объясни им, что у меня в деле соблюдения законности и порядка две цели: более скорые суды и более долгие сроки заключения. И с первых дней моего президентства я должен дать понять на каком-то конкретном примере, что я не потерплю, чтобы кто-нибудь выступал против меня.

— Вы имеете в виду кого-нибудь конкретно?

— Да, — ответил Жеримский.

В этот момент раздался стук в дверь. Все обернулись, чтобы посмотреть, кто это смеет прерывать первое заседание президентского кабинета министров. В комнату бесшумно вошел Дмитрий Титов: он полагал, что Жеримский будет еще более недоволен, если его не прервут. Титов прошел через комнату и, наклонившись к президенту, что-то прошептал ему на ухо.

Жеримский рассмеялся. Все остальные тоже рады бы были рассмеяться, но не могли, пока не узнают, что смешного в словах Титова. Жеримский взглянул на своих сотрудников:

— Мне звонит президент Соединенных Штатов. Кажется, он хочет меня поздравить.

Теперь они могли смеяться.

— Мое следующее решение в качестве вашего руководителя заключается в том, должен ли я заставить его подождать еще три года… — они засмеялись еще громче — …или сейчас же взять трубку.

Никто не высказал своего мнения.

— Не выяснить ли нам, чего он хочет? — спросил Жеримский.

Все кивнули. Титов поднял трубку телефона, стоявшего около Жеримского, и подал ее своему боссу.

— Господин президент? — спросил Жеримский.

— Нет, сэр. Меня зовут Энди Ллойд. Я глава администрации Белого дома. Могу я связать вас с президентом Лоуренсом?

— Нет, не можете, — сердито ответил Жеримский. — Скажите своему президенту, чтобы в следующий раз он сам был на линии, потому что я не разговариваю с мальчиками на побегушках. — Он положил трубку, и все снова рассмеялись.

— Да, так что я говорил?

— Вы собирались сообщить нам, господин президент, — сказал Шулов, — кто именно, по-вашему, должен стать примером, дабы продемонстрировать новый порядок в министерстве юстиции.

— Ах да, — сказал Жеримский и снова улыбнулся.

В этот момент опять зазвонил телефон.

— Могу я, — произнес голос в телефоне, — говорить с президентом Жеримским?

— Кто его спрашивает? — сказал Титов.

— Том Лоуренс.

Титов передал трубку Жеримскому со словами:

— Президент Соединенных Штатов.

Жеримский взял трубку.

— Это вы, Виктор?

— Говорит президент Жеримский. Кто вы такой?

— Том Лоуренс, — сказал президент, подмигнув государственному секретарю и Ллойду, которые слушали разговор по своим телефонным отводам.

— Доброе утро. Чем могу быть вам полезен?

— Я звоню, чтобы добавить мои поздравления к тем, которые вы, наверно, уже получили после вашей впечатляющей (Лоуренс хотел сказать: «неожиданной», но Государственный департамент возразил против этого) победы. Вы получили несколько больше голосов, чем ваш противник. Но каждый политик время от времени вынужден сталкиваться с такой проблемой.

— С этой проблемой я больше не столкнусь, — заверил Жеримский.

Лоуренс засмеялся, решив, что это шутка. Он бы этого не сделал, если бы видел каменные лица людей, сидевших вокруг стола в Кремле.

— Продолжайте, — шепнул Ллойд.

— В первую очередь я хотел бы ближе познакомиться с вами, Виктор.

— Тогда вы должны начать с того, что только моя мать называет меня по имени.

Лоуренс посмотрел на заметки, лежащие перед ним на столе. Он увидел, что полное имя и отчество Жеримского — Виктор Леонидович. Он подчеркнул слово «Леонидович», но Ларри Харрингтон покачал головой.

— Простите, — сказал Лоуренс. — Как вы хотите, чтобы я вас называл?

— Так же как, по-вашему, человек, с которым вы не знакомы, должен обращаться к вам.

Хотя они слышали только одну сторону разговора, люди, сидевшие вокруг стола в Кремле, наслаждались первой перепалкой между двумя лидерами. Этого нельзя было сказать о людях в Овальном кабинете.

— Попробуйте другое направление, — шепнул государственный секретарь.

Том Лоуренс взглянул на подготовленные Энди Ллойдом вопросы и перевернул страницу.

— Я надеялся, что в скором времени мы сможем увидеться, — добавил Лоуренс. — Вообще говоря, странно, что до сих пор мы ни разу не встречались.

— В этом нет ничего странного, — сказал Жеримский. — Когда вы в последний раз были в Москве в июне этого года, ваше посольство не послало ни мне, ни кому-нибудь из моих товарищей приглашения на обед, который был дан в вашу честь.

Люди, сидевшие вокруг стола, зашептались в знак согласия.

— Ну, вы наверняка знаете, что в заграничных поездках все организуют люди на месте.

— Мне будет интересно узнать, кого из ваших чиновников в Москве вы сочтете нужным сместить после такого серьезного просчета. — Жеримский помолчал. — Возможно, начиная с вашего посла.

Последовало долгое молчание. Три человека в Овальном кабинете лихорадочно листали вопросы, которые они тщательно подготовили. Все ответы Жеримского оказались неожиданными.

— Могу вас заверить, — добавил Жеримский, — что я не позволю никому из моих служащих, местных или иных, не выполнить моих личных требований.

— Вам везет, — сказал Лоуренс, оторвавшись от подготовленных ответов.

— Везение тут ни при чем, — сказал Жеримский. — Особенно когда дело касается моих противников.

Ларри Харрингтон был в отчаянии, но Энди Ллойд написал вопрос на блокноте и сунул его президенту под нос. Лоуренс кивнул.

— Может быть, мы договоримся о встрече сейчас, чтоб лучше узнать друг друга?

Трое людей в Белом доме ждали, что это предложение будет грубо отвергнуто.

— Я серьезно подумаю об этом, — сказал Жеримский, ко всеобщему удивлению и с той, и с другой стороны. — Попросите мистера Ллойда связаться с господином Титовым, который у меня отвечает за встречи с иностранными руководителями.

— Безусловно, я так и сделаю, — ответил Лоуренс с облегчением. — Я попрошу Энди Ллойда позвонить мистеру Титову в ближайшие несколько дней. — Ллойд написал на листке еще несколько слов и дал листок президенту. — И, конечно, я буду рад приехать в Москву.

— До свидания, господин президент, — сказал Жеримский.

— До свидания, господин президент, — ответил Лоуренс.

Положив трубку, Жеримский прервал неизбежный раунд аплодисментов, быстро обратившись к своему заведующему персоналом:

— Когда Ллойд позвонит, он предложит, чтобы я приехал в Вашингтон. Примите это предложение.

Титов был явно удивлен.

— Я намерен, — объяснил Жеримский, поворачиваясь к своим приближенным, — твердо дать понять Лоуренсу, с каким человеком он имеет дело. Более того, я хочу, чтобы американцы тоже это поняли. Для начала я хочу добиться, чтобы законопроект о сокращении вооружений был отвергнут Сенатом. Я не могу придумать более подходящего рождественского подарка для… Томми.

На этот раз он позволил своим приближенным поаплодировать, прежде чем пресек аплодисменты движением руки.

— Но мы должны вернуться к нашим внутренним проблемам, которые более неотложны. По-моему, важно, чтобы наши собственные граждане тоже поняли, из какого теста слеплен их новый руководитель. Я хочу продемонстрировать, как я намерен обращаться с теми, кто думает мне противостоять.

Приближенные Жеримского с нетерпением ждали, кому президент окажет эту честь.

Он повернулся к только что назначенному министру юстиции.

— Где находится наемник мафии, который хотел меня убить?

— Он сидит в тюрьме «Кресты», — ответил Шулов. — Где, как я понимаю, вы хотите, чтобы он оставался всю жизнь.

— Конечно, нет, — отрезал Жеримский. — Пожизненное заключение это слишком мягкое наказание для такого чудовищного преступника. Он идеальный объект для суда. Мы сделаем его первым публичным примером.

— Боюсь, милиция не собрала достаточных доказательств того, что он…

— Так создайте их! — сказал Жеримский. — На его судебном процессе будут присутствовать только преданные члены партии.

— Понимаю, господин президент, — сказал новый министр юстиции; он все еще колебался. — Что вы имели в виду?

— Скорый суд, на котором будет председательствовать один из наших новых судей, а присяжными будут только члены партии.